Альберт Зарипов - Дембельский аккорд 1

Но существовал соответствующий Приказ Министра Обороны, который не допускал отсутствия офицера на занимаемой должности больше шести месяцев. Каждая организационно-штатная ступенька должна приносить максимальный эффект государству и если человека не было на ней больше полугода, то приказом командира части его выводили за штат воинской части, а на освободившееся место назначали другого счастливчика. Такой вопиющей несправедливости к самому себе старший лейтенант Гарин никак не мог допустить и через пять с лишним месяцев госпитального лечения он своевременно вернулся сначала в бригаду, а затем в батальон, и наконец-то на свою драгоценнейшую должность старшего помощника начальника отдела.

Мы поужинали в тесном кругу, заодно поболтали о том и сём, а потом разбрелись по своим родным подразделениям.

— Стасюга! Ты не забудь свой стул чистым платком протереть! — прокричал уже издалека Николай Васильевич.

Разумеется… Он имел в виду не тот шаткий табурет из офицерской столовой, а приятненький такой стульчик… С мягким сиденьицем да на металлических ножках… Стоящий в помещении родного отдела…

— Коля! Ты уже опоздал! — отозвался из темноты Гарин. — Я это сделал сразу же… Как только приехал. Даже одеколончиком сбрызнул…

В первой роте всё было как обычно. После ужина солдатам и контрактникам предоставлялось свободное время, когда они могли беспрепятственно заниматься написанием писем родителям, подшиванием чистеньких подворотничков, приведением обмундирования в необходимый порядок, надраиванием своих ботинок до чёрно-зеркального блеска, соблюдением санитарно-гигиенических норм, просмотром телевизионных новостей, обсуждением друг с другом последних политических событий в стране и за рубежом… Да чтением перед сном очередного томика общевоинских Уставов, именно которым данный промежуток солдатского отдыха и регламентирован…

А ночью наш батальон обстреляли из миномёта. Около двух часов дежурный по части услышал близкие разрывы и подал сигнал тревоги. Во всеобщей суматохе молодые бойцы и дембеля, контрактники и офицеры бросились к нашему маленькому ружпарку, в котором ко всеобщей радости продолжал гореть электрический свет…

Получение оружия заняло всего несколько минут. Мы с Бычковым попридержали молодёжь, пропустив вперёд дембелей и контрактников, лучше знающих дорогу к позициям нашей роты по периметру обороны батальона. Старые солдаты нас не подкачали и вывели куда нужно.

Остатки сна улетучились мгновенно, ибо холод был собачий, лужи глубочайшие, а вода в них — до ужаса ледяной… Перестукиваясь зубами и передавая друг другу излишки автоматных магазинов, мы добрых полчаса вглядывались в ночную темень, стараясь всё-таки различить во мгле ползущих к нам боевиков с ножами и кинжалами… Но нас коварно обманули…

К исходу сороковой минуты мы с Иванычем благополучно подавили зачаточные признаки очередных стрелецких бунтов и в этот самый момент прозвучал отбой тревоги. Обратно в роту все военнослужащие примчались как на крыльях… Но маленький ружпарк задержал нас всех минут на тридцать… В конце концов всё оружие заняло свои привычные места в пирамидах и погрустневший дежурный по роте принялся пересчитывать все стволы, сверяя их с ведомостями. Командир роты, оба лейтенанта и я стояли во дворике и обсуждали острые моменты только что прошедшей тревоги. Мы ждали результатов проверки оружия.

Все автоматы, винтовки и пулемёты оказались в целости и сохранности. Довольный Пуданов объявил дежурному по роте своё командирское решение: по причине тревоги и хорошей выучки солдат завтрашняя физзарядка отменяется и подъём всего личного состава роты должен быть произведён на час позже.

Дежурный и дневальный быстро разнесли эту радостную весть по всем двум палаткам. Молодёжь отреагировала весьма сдержанно и почти не слышно. Зато третья палатка ответила одобрительными возгласами и даже криками восторга…

На мой взгляд Иваныч поступил очень правильно. И вовсе не потому, что завтра именно мне следовало проводить утреннюю зарядку, ведь к этому мне уже не привыкать… А потому, что авторитет командира должен поддерживаться не только за счёт карательных мер или всеобщего страха наказания, но и за счёт уважения всего коллектива и отдельно взятых его членов…

Командир должен быть строг, но очень справедлив… А самое главное — весьма умён…

Глава 22. «Скоро, бля, на бал…» на бал войны…

И вот запахло в воздухе войноюСначала свежим запахом штабных бумагИ пьянством с вечно праздничной страноюГде почти каждый нынче сир, убог и наг

Сон является самым лучшим средством для восстановления нервной системы солдат, а следовательно и их психо-эмоционального состояния, а значит и душевного равновесия. Днём все они подвергаются постоянным перегрузкам и стрессам. Именно поэтому ночью уставший боец должен спать, чтобы полностью восстановить все свои силы и следующее утро встретить отдохнувшим, бодрым и готовым к новым достижениям.

На втором месте по степени полезности для здоровья солдата находится, естественно, хорошее питание. Ну, хотя бы в пределах суточного рациона, утвержденного Приказом Министра Обороны. Но увы… Начальник продовольственной службы и начальник продсклада, начальник столовой и все повара, дежурный по столовой и старший рабочий, наряд по столовой и даже дежурный водитель… Каждый отщипнёт от солдатского рациона по кусочку согласно должности, семейному положению и разыгравшемуся аппетиту… Так что в конечном итоге перед российским воином практически каждый день «красуется» пустая сечневая каша с куском переваренного сала. Командиру части на эту кашу с варённым салом тоже хочется плевать, но не из-за её внешней непривлекательности, а просто по существу своей лени… Дежурному по части тоже не хочется копошиться с весами и продуктами при закладке в котлы, чтобы не прослыть белой вороной на всеобщем сером фоне пофигизма. И ходит поэтому наш российский солдат постоянно недокормленным, то есть вечно голодным…

А поскольку у командира группы очень невелики шансы каким-либо образом повлиять на продовольственный вопрос, то у него есть все возможности предоставить своим солдатам восемь часов беспрерывного сна. Чтобы его подчинённые хотя бы в этом не были обделены… Лишь бы у самого командира имелось желание это сделать…

Лично у меня присутствовало стремление сохранить в глазах молодых солдат то осмысленное выражение вполне нормального и адекватного человека, с которым они прибыли сюда — на войну. Все эти Терминаторы, Робокопы, Универсальные Солдаты и прочие манкурты мне были не нужны… И я совершенно не желал терпеть того, что моих непосредственных подчинённых при каждом удобном случае будут гонять и морально подавлять какие-то «дембилы» или контрабасы. Даже без моего присутствия в палатке молодые бойцы должны были буквально ощущать незримый контроль командира над обстановкой и благодаря этому чувствовать себя более-менее комфортно и спокойно, так как именно командир и является самым главным их защитником от внешних посягательств. С двадцати двух часов вечера и до шести часов утра каждый солдат должен спать и баста![38]

Но боевая тревога является исключением из этого моего правила и с такой особенностью военного положения приходится считаться. И солдату достаётся уже не восемь положенных часов для сна, а гораздо меньше…

И всё же я в лишний раз убедился в правильности этой моей аксиомы. Невзирая на дополнительный час сна до семи часов утра, не только мои молодые бойцы, но и дембеля с контрактниками выглядели после подъёма невыспавшимися и несобранными. Да и остальные подразделения нашего батальона, которые тоже занимали ночью оборону на своих рубежах, представляли собой сборище полусонных ротозеев и неумелых рукосуев. Но борьба за выживание во время завтрака, а затем и в гораздо большей мере разнос комбата за выявленные ночью недостатки сделали своё дело, и после развода все военнослужащие стали ощущать себя очень бодрыми и энергичными.

Утром дежурный по части вместе с десятком приданных ему бойцов разыскал места попаданий миномётных снарядов. Что было в общем-то недалеко… Все три мины разорвались рядом с буграми с разрушенными радиолокационными станциями, которые находились метрах в стапятидесяти от казармы второй роты. Место это было вполне безлюдное даже днём, не говоря уж про ночное время. Но этот обстрел мог быть лишь пристрелочным…

Как бы то ни было, но о предотвращении подобных инцидентов сейчас должна болеть голова комбата Сухова, а у нашего брата и звёздочки помельче, и масштабы поменьше и заботы попроще…

Утром мы вновь направились на запасную взлётно-посадочную полосу аэродрома, расположенную в непосредственной близости от нашего батальона. За время моего нахождения на новом месте службы подбитые самолеты Л-29 подверглись ещё большим разрушениям от рук военных любителей экзотики и их разбросанные на земле обломки мешали нам проводить занятия на грунтовом покрытии. В результате этого группа тренировалась на твёрдом покрытии взлётки. Сегодня я взял с собой лейтенанта Винокурова, который хоть и обладал хорошими знаниями в тактике действий десантных подразделений, но это было немного не то… Воздушно-десантные войска конечно являются родственными соединениями, но с ними мы имеем общими только лишь форму одежды, парашютный способ десантирования личного состава с соответствующим этому обстоятельству праздник 2-го августа и, само собой разумеется, боевой дух… Во всём же остальном наши военные предназначения и возможности сильно отличались. У них одни задачи, у нас — другие…