Осень добровольца - Григорий Степанович Кубатьян
Ехать по Индии на двух колёсах оказалось сложнее, чем мы думали. То пешеход под колёса бросится, то корова путь перегородит, то трактор проедет с бамбуковыми жердями — чуть зазеваешься, и в тебя эти жерди воткнутся.
Дороги были забиты гудящим, фырчащим, разваливающимся на ходу транспортом, а обочины покрыты битым стеклом — того и гляди, останешься без шин. Мы не могли понять: откуда столько стекла? Но потом увидели, как по дороге шёл человек и катил велосипед. На багажнике лежала сумка с пустыми бутылками. Время от времени человек останавливался, доставал бутылку, разбивал её камнем и разбрасывал осколки. Кажется, это называется «агрессивный маркетинг». Человек был нанят одной из мастерских по ремонту велосипедов.
Мы ехали по «Золотому треугольнику»: из Дели в Джайпур, потом в Агру. Ехали не спеша, наслаждаясь свежим воздухом, но чаще — выхлопным дымом. Никто не обещал нам лёгкого пути, хотя желали многие.
На подъезде к Агре я заболел. Мне было так худо, что я не мог крутить педали. Меня лихорадило, а грудь горела как раскалённая плита.
Мы нашли госпиталь, и оказалось, что в нём работает русскоговорящий доктор. Раджеш учился в Киеве и говорил с лёгким украинским акцентом.
— Э, хлопец, да ты простудился, — сказал он.
— Если это обычная простуда, то почему мне так плохо?!
— А шо ты думал? Такие у нас в Индии болезни. Отдохни, чаю с лимоном выпей, и всё пройдёт.
Из госпиталя мы поехали в сикхский храм. Почти во всех сикхских храмах Индии можно бесплатно остановиться на три дня. Этого должно было хватить, чтобы я выздоровел.
Деньги у нас закончились, стоило заняться поиском средств. Мы сделали картонную коробку. нарисовали на ней бегущих вокруг земного шара человечков с рюкзаками и написали на английском: «Миссия мира».
С коробкой и ворохом газетных вырезок о нас Юра отправился на поиски желающих поддержать проект.
— Вы же не хотите воевать с Пакистаном? — обращался к лавочникам мой товарищ. — Нет? Тогда жертвуйте на мир.
Индийцы жертвовали неохотно, но Юра не сдавался.
— Не звенит, — с ухмылкой потряс коробку один из торговцев. — Что, никто денег не даёт?
— На дело мира мы берём только бумажные, — строго ответил Юра и открыл крышку.
На дне коробки лежала мятая банкнота в десять рупий (Юра сам её туда положил). Индиец почесал в затылке и добавил ещё одну бумажку.
В одном из магазинов, где продавали компьютеры, хозяин, прижатый к стене коробкой для пожертвований, скривился, но деньги дал, а потом, подумав, посоветовал:
— Тут через дорогу есть ещё один компьютерный магазин. Зайди туда.
— Там работает твой друг? — обрадовался Юра.
— Нет, мой конкурент, — хмыкнул индиец.
Когда нищие города Агра обнаружили, что Юра ходит с коробкой, они стали таскаться за ним следом. Юра поступал справедливо: давали ему двадцать рупий — несколько рупий отдавал нищим. Те были довольны и сопровождали его, как свита короля. А если жадные лавочники не желали поддержать борьбу за мир, нищие хором ругали их.
В одной из лавок сидел бородатый сикх. Он выслушал Юру и сказал:
— Хорошее дело вы затеяли, ребята. Сикхская община вас поддержит. Но и вы должны нас поддержать. Я приглашу журналистов.
Юра согласился, и сикхи организовали для нас пресс-конференцию. Приехали корреспонденты с четырёх телеканалов и из газеты.
За пару дней, употребляя в основном лечебный чай с лимоном, я пришёл в себя и мог самостоятельно ходить. Но сильно похудел.
Специально для телеоператоров мы проехали на велосипедах по одной из улиц Агры. Теперь наш велопробег назывался «За мир между Пакистаном и Индией и в поддержку сикхской общины города Агры». Операторы перегородили улицу. Они стояли вчетвером с видеокамерами наперевес, как ковбои из вестерна, а мы лихо неслись прямо на них.
Сюжет про нас показали в новостях не менее сорока раз (наш знакомый сикх специально считал). Горожане узнавали нас на улице и кричали «Хелло!». Впрочем, то же самое нам кричали и раньше, когда мы не были телезвёздами.
Нужно было двигаться дальше, но после болезни я чувствовал слабость и долгий путь не выдержал бы. Мы продали велосипеды и продолжили путь обычным транспортом. Пожертвования решили больше не собирать. Руки-ноги есть — заработаем.
★ ★ ★
После обеда — построение и проверка личного состава по списку. Загружаемся в фургон с зарешёченными окошками в кузове, похожий на омоновский, набившись яростно и плотно, как оппозиционеры в автозак. Сегодня — теоретические занятия.
— Времени у вас мало, а запомнить нужно много, — с грустью говорит преподаватель, седой русский полковник с ледяными глазами; в руках у него футляр, похожий на кофр для музыкального инструмента. — Начнём с того, как правильно держать автомат. У каждого скрипача своя скрипка, у меня — вот такая…
Автомат у него — такой удивительной и ладной конструкции, что сидящие на заднем ряду даже поднимаются от любопытства.
Полковник объясняет, как правильно ходить в патруле, как стрелять из-за угла здания, как взаимодействовать с бронетехникой, как пользоваться станковым гранатомётом и тепловизором, как рыть и укреплять окоп, как читать карты и правильно передавать координаты артиллеристам. В иной военной академии меньше узнаешь за семестр, наверное, чем мы узнали тут за пару часов. Только как это всё запомнить?
— Парни, не расходимся! — останавливают нас после лекции чеченские командиры. — Нужно помочь разгрузить «камаз».
Университет спецназа расширялся, строились и ремонтировались новые корпуса. Отчего бы не использовать добровольцев для разгрузки нескольких тонн кирпичей?
Мы выстраиваемся цепочкой. Кирпичи — дешёвые, треснутые, некоторые из них нужно держать двумя руками, чтобы не развалились. Это идеальные кирпичи для показательных выступлений десантников: такой разобьёшь о голову — и он разлетится в крошево, а на лбу не останется даже шишки. Наверное, когда производитель услышал, что заказ пришёл от спецназа, то обрадовался возможности одновременно сбыть неликвид и оставить головы солдат целыми.
Бойцы, конечно, не в восторге, что после занятий их заставляют бесплатно работать на стройке. Некоторые через пару минут сбегают «на перекур». Другие, не скрывая раздражения, с треском складывают кирпичи в штабели, отчего те ломаются, и рядом с башней из уцелевших кирпичей растёт куча обломков.
Небольшая группа чеченцев отлынивает от работы. Они сидят и хмуро смотрят на муравьиную возню на стройке.
— А эти чего не работают? — уточняет у Ноль Пятого белобрысый доброволец, показывая на чеченцев.
