Сад на краю (СИ) - Lillita
Несколько наций объединились, желая положить господству тех, кто присвоил себе Создателя, и развязали самую масштабную войну за всю историю мира. Земля пропитывалась кровью и покрывалась слоем мёртвых тел, а тело Создателя – гниющими ранами.
Никакие благословения умирающего бога не смогли защитить пленителей. Солдаты объединённой армии ворвались в сад, безжалостно затаптывая цветы. Очень быстро нашли Создателя, уже не способного покинуть беседку, и выволокли на поляну полубессознательное, изуродованное увечьями, но способное всё чувствовать тело.
Каждый генерал получил приказ раздобыть благословение для своей нации. В виде части Создателя. Ни о какой культурной делёжке и речи не шло, никто не собирался ограничиваться собранной кровью, срезанными волосами.
Только одному дали право неторопливо выбрать. Генерал страны, ставшей инициатором объединения, отрубил Создателю голову и тут же откинул в сторону – стайка самых нетерпеливых сразу же начала расталкивать друг друга, оголодавшими падальщиками налетев на добычу. Потом отлетели руки, ноги. Меч вскрыл грудь, и палач в дорогих доспехах извлёк то, что посчитал самым ценным: сердце, продолжающее биться даже вне тела и помещённое в небольшой сундук с крепким замком.
Сад наполнили крики, больше похожие на животные вопли, хлюпанье, чавканье, звуки разрезаемого мяса, разрываемых сухожилий. Кто-то присвоил скальп, другой вырвал глаза. Генеральчик какой-то мелкой и слабой страны, пытаясь урвать хоть что-то, выдрал несколько ногтей. Мужчина, поначалу пытавшийся сохранить достоинство, в итоге с бешеным взглядом распихивал другим локтями, возжелав заполучить печень.
Под конец от Создателя остались в саду только пятна крови на траве, несколько потерянных волосков и клочки ткани. И никто не знал, что даже сейчас он продолжал чувствовать всё. И не сможет упокоиться, пока тело не предадут земле.
========== Глава 33. К сожаленью, день рожденья… ==========
Каждый день Азалия честно по несколько раз пыталась призвать кристалл, но от этого только тянуло и покалывало в груди. С одной стороны, отсутствие результата печалило, с другой – давало немного времени на передышку. Нервную, проводимую в напряжённом ожидании неминуемого проблемного будущего, но необходимую.
В четверг Азалия совсем ненадолго заглянула в Мир: встретилась с Жасмином и поинтересовалась, как там Ред. Больших изменений не наблюдалось, однако иногда взгляд будто становился яснее. Всего на несколько мгновений. И всё же это давало надежду, потому что в последнее время ясность не наступала, только приступы.
Надежда – очень зыбкое чувство, если пытаться использовать его как опору при попытках спасти мир. Вера в лучшее подкреплённая желанием находить это самое лучшее в вещах, которые, возможно, на деле сообщают совсем о другом. Но хрупкая опора лучше её отсутствия, поэтому Азалия порадовалась новостям и приняла решение хотя бы один день постараться поменьше волноваться о мирах и сосредоточиться на себе.
Будучи отнюдь не самым социальным человеком, в день рождения Азалия не тонула в поздравлениях, если не считать рассылки, зато могла быть уверенной в искренности большей части. Первой, конечно, поздравила Роза, стоило только пробить полночи. Рано утром написали родители и Клеменс, позже – Ева и Серина. Время от времени приходили сообщения от родственников разной степени дальности, и к счастью, что почти никто из них не звонил: очень уж неловко с некоторыми заевшей пластинкой повторять «спасибо» и отвечать на вопросы о жизни, женихах и «нет, я уже не учусь, да, работаю, да, нравится». Напомнили о себе также Аманда и Дельфы, некоторые знакомые-приятели с учёбы, из творческой среды… Но больше всего Азалия удивилась и обрадовалась при виде сообщения от Рона. Да, отношения начали налаживаться, но она бы не удивилась и не обиделась, реши он промолчать.
Несса же вчера написала, что дети заболели и очень капризничают, если оставить с кем-то кроме родителей, так что она и Мартин остаться отпраздновать не смогут, но обязательно заглянут, чтобы поздравить лично. Азалия была бы рада собраться всем вместе, но с болезнью ничего не поделать, да и Розе будет поспокойнее без отца, так что поблагодарить за внимание и пожелать детям здоровья, а не печалиться.
Ближе к четырём часам Азалия начала собираться, чтобы потом вместе с Розой отправится в гости к родителям. Достала из шкафа и выгладила простое, но всё равно достаточно нарядное молочно-белое платье с длинной юбкой-солнцем и цветочным поясом. Привычно заплела косу вокруг головы, но на этот раз между прядей мелькали белая и лиловая ленточки. А завершающим штрихом стал сделанный мамой комплект из кулона и серёжек с сиренью.
«Как цветок», – подумала Азалия, вертясь перед зеркалом в последние минуты до выхода. Отчего-то сейчас это сравнение воспринималось легче.
Роза выбежала в последний момент, прижимая к груди сумку с фотоаппаратом, впопыхах натянула ботинки, а куртку и вовсе до такси в руках несла. Зная, что отец надолго не задержится, она пребывала в особенно бодром расположении духа, а потому захотела принарядиться и много времени потратила на яркий макияж, главным цветом в котором стал любимый кислотно-зелёный.
– Кто ж знал, что этой подводкой настолько сложно вырисовывать креативные стрелки, – посетовала Роза, смотрясь в карманное зеркальце.
– Зато получилось очень классно, – искренне восхитилась Азалия.
Она-то с макияжем не дружила. И не потому, что ярая сторонница естественности или считала, что косметика вредна, просто боялась внимания, если примерит на себя что-то яркое, а в незаметном макияже смысла видела мало – тут разве что тогда не мешало иногда добавить заметности бровям и ресницам, поэтому красить себя так и не научилась. Зато с радостью иногда пыталась сотворить что-нибудь на Розе. Получалось неплохо, но ни в какое сравнение не шло с навыками сестры.
Дома с порога накинулась с объятиями мама, да и папа долго в стороне не простоял. Стоило только под поздравления снять пальто, как в юбку вцепились братья и потащили куда-то, утверждая, что очень-очень нужно кое-что показать. Спешно передав верхнюю одежду папе, она тут же проследовала за ними, опасаясь, что иначе услышит треск ткани.
Братья привели Азалию в комнату и с криками «смотри-смотри» подбежали к сделанному из коробок и как следует украшенном – явно не без помощи мамы – дому. Стены его внутри и снаружи были аккуратно обклеены обёрточной бумагой, у окон имелись подвижные ставни, крышу покрывали черепички из блестящего картона, а комнаты уже начала заполнять самодельная мебель.
– Как красиво. Это вы сделали? – поинтересовалась Азалия, осторожно опустившись на колени, чтобы получше всё рассмотреть.
– Да! – радостно подтвердил Марк, а Ник тем временем принёс со стола ещё не до конца украшенный диван с настоящими маленькими подушечками. – Мы хотели сделать домик для Кошмарикуса. Квасивый-квасивый. И маме сказали. Она помогва. Видишь? Тут вместе клеили. А цвет этой комнаты Ник выбилал. А я вот…
Слушая перечисления Марка и вертя в руках то и дело передаваемую Ником мебель, Азалия могла только широко улыбаться. Удивительно, что братьям так запомнился Кошмарикус, но чудесно, что благодаря этому для них нашлось занятие.
– Кошмарикусу понравится, да? – неуверенно поинтересовался Ник.
– Конечно! Как такой домик может не понравиться?
– И он не будет делать зло?
– Если он полюбит этот домик, то точно не захочет его разрушать. Да и зачем что-то другое портить, если можно проводить время в любимом месте и с друзьями?
– С друзьями? – теперь уже уточнил Марк. – Мы подружимся, да?
– Точно подружитесь, если будете проявлять такое же упорство. Ну, давайте спускаться к остальным? – предложила Азалия, вставая.
Братья недолго боролись с желанием остаться в детской и уговорить сестру поиграть во что-нибудь, но всё-таки согласились и первыми устремились в столовую, игнорируя просьбу не бегать. Хотя бы на лестнице.
