Сад на краю (СИ) - Lillita
Недолго тишина струнами натягивала нервы. Через хлипкую дверь послышались скрежет, клацанье и грохот, отдающийся толчками в полу. Азалия бездумно опустилась на корточки, пригнула к коленям голову и руками закрыла уши. Звуки борьбы казались ужасающе близкими. Словно в следующий момент сухое дерево разлетится щепками, а когтистая лапа сожмёт до хруста. Последнего. Позвоночником. С такими страхами стоило бы отойти, однако ноги не слушались, всё пытались окончательно отказать, уронить на грязный пол.
Нельзя паниковать. Не сейчас. Здесь нет способного успокоить Жасмина, а Гиацинт церемониться не станет. И если опасность действительно дыхнёт в затылок, действовать придётся быстро, не ждать в оцепенении, когда добьют. Нужно хотя бы встать.
Держась за дверь, Азалия попыталась подняться, игнорируя булькающие крики и пробирающий до костей рёв. Боже, можно в процессе инициации пробудится хоть немного храбрости? После проявленной в разговоре с Порядком дерзости казалось, что всё не так плохо: нашёлся внутри хоть какой-то стержень, но стоило появиться реальной опасности, как трусливая натура снова всплыла наружу.
Пальцы сжали цветок амариллиса. Можно же иногда не ждать лучшего момента, а воспользоваться чужой силой здесь и сейчас? Пока ещё в состоянии дышать и стоять на ногах, пока не плачешь, забившись в угол, и не отбиваешься от созданных воображением рук.
Тепло разлилось по телу, обняло сердце, развеяло навязчивые мысли. Сбросило тянущие вниз оковы.
Вдох-выдох. Колени перестали подгибаться, руки – трястись, сознание прояснилось. Азалия выпрямилась, в удивлении смотря на браслет. Так вот каково уметь не бояться, сохранять здравомыслие несмотря на близость опасности. Можно подойти к окну и увидеть, как падают монстры от меча Гиацинта, и доносящиеся крики – их предсмертная агония, не боевой клич. Разрубленная темнота постепенно растворялась в воздухе, оседала чёрной пылью на дороге.
Надо было сразу наблюдать, а не иррационально поддаваться болезненно разыгравшемуся воображению. Ха. Научиться бы принимать правильные решения вовремя и без магического вмешательства.
Всё закончилось: и дождь, и бой. Гиацинт посмотрел в сторону дома и кивнул, намекая на необходимость двигаться дальше. Подойдя ближе, Азалия заметила, что плащ, краем которого дух стёр с меча остатки темноты, теперь закрывал оба плеча. Наряд в целом выглядел более потрёпанным. Непривычно при этом совсем не видеть крови.
«Почему он не восстановил одежду сразу?» – Ведь странно ходить в порванном, имея возможность переодеться усилием мысли.
Впрочем, интересоваться вслух Азалия не стала – говорить со стенкой не хотелось. Вновь хмуро и устало её осмотрев, Гиацинт молча продолжил путь. Оставалось держаться поблизости и радоваться короткому дождю: дорога не успела обратиться в грязь. А чтобы не терять время, можно привести в порядок одежду. Когда сады исчезли, сменились голыми деревьями, уже холоднее стало, дома-то и вовсе зима никуда не делась.
Только перед вратами Гиацинт снова подал голос:
– Замри.
Азалия повиновалась. Он достал меч и взмахнул над её головой. Резко, быстро – и зажмуриться не успела. Послышался тихий звон, будто лопнули тончайшие струны. Такое уже случалось.
– Уходи.
***
Гиацинт убрал меч и направился в противоположную от врат сторону. Встретить духа с оружием редкость, однако его задача – не тихо отсиживаться в Сердце, ожидая конца, а заставлять монстров не подходить слишком близко. Охранять чужой иллюзорный покой. Пусть даже об этом никто не вспомнит.
Высшей силой Гиацинту был дан меч, способный уничтожать созданий бездны или обрезать связи цели с мирами, после чего она полностью исчезала, стиралась из чужой памяти, словно никогда не существовала. Однако хранитель меча сам не способен надолго задержаться в воспоминаниях.
К радости или досаде, из правил существуют исключения.
– Ага, вот ты где!
Гиацинт поморщился, стоило раздаться звонкому голосу Колокольчик. В отличие от остальных, она не только помнила, но и слишком хорошо находила, если держаться подальше от Сердца или врат.
– Что забыла тут? – Он не привык быть приветливым. Что толку расшаркиваться, выстраивать отношения, если всё равно забудут?
Колокольчик же, не менее привычно проигнорировав грубость, убрала плащ с правого плеча, обнажая порванный рукав и глубокую трещину в руке. Драки без ран не обходились: хоть Гиацинт и набирался опыта, монстры со временем тоже становились сильнее. Он обладал устойчивостью к яду, потому, покуда в сердце достаточно энергии, сильно не беспокоился – так просто не увянет.
– Тебя. – Над пальцами Колокольчик вспыхнули сиреневые искорки, она провела вдоль краёв трещины.
Слегка холодящие кожу струйки света затекали внутрь, заполняя пустоту, заживляя. Жгучая боль смешалась с щекоткой. Гиацинт поморщился, подавляя желание отдёрнуть руку. Загрязнённые следами бездны повреждения восстанавливались дольше прочих, если Колокольчик готова тратить силы на помощь – грех отказываться. В здоровом состоянии легче выполнять обязанности.
– Гляжу, в этот раз легко отделался. Значит, не с охоты шёл?
– Сопровождал иномирку по его приказу. Не до зачисток было.
– Ино… – Колокольчик в недоумении склонила голову, и жест этот сопровождался тихим звоном. – А, точно… Как-то я совсем смутно её помню. Вроде есть образ, а уловить не могу. Твоего меча дело?
– Сама знаешь.
– Я из вежливости уточняла, – пожала плечами и потянулась к следующей трещине: чуть ниже лопатки. – Но для чего это было делать?
– Души без лишних связей быстрее изменяются.
– Заставлять переживать изменения души в одиночку жестоко.
– Твоему любимому милосердию не везде есть место.
В глазах Гиацинта доброта и сострадание Колокольчик граничили с наивностью и глупостью. Он ещё мог понять её, когда она забегала к Последнему до начала катастрофы – сам был из тех, кто считал правильной точку зрения Ириса: источник беды не в садовнике, а в злых языках. Да помочь ничем не мог: о нём даже сам Ирис не помнил, какое там в массы мнение продвигать и юнца поддерживать – всё из голов повылетает, стоит из поля зрения исчезнуть. Однако когда Колокольчик решила остаться в саду на краю после, ради этого сердце отдав… В голове не укладывалось, в какое лучшее она там продолжала верить.
– А жаль. Если бы ему всегда выделяли место, жизнь стала бы лучше. Может, мы бы и вовсе не оказались в этой точке.
– Завязывай мечтать о невозможном, пока ещё сильнее не загнала себя в угол, – резко ответил Гиацинт.
Какое ему вообще дело? Откуда взялось раздражение? Они даже не друзья, всего лишь были объединены одним нераспространённым мнением, а теперь встречаются после дождя. Однако Гиацинт знал: чтобы вернуть сердце, Колокольчик придётся уйти на перерождение. Когда это случится, о нём снова забудут все. И маловероятно, что после нового расцвета останется эта нарушающая правила особенность. Он считал, что привык не существовать для других. Но зудящее недовольство настойчиво убеждало в другом.
– В следующий дождь я обязательно постараюсь найти тебя снова, – пообещала, закончив лечение.
– Лучше своими делами занимайся. – Для духа хранить мир задача первоочерёдная, и раз уж Колокольчик не оставила себе выбора, пусть тратит силы на более важные вещи.
– А кто сказал, что ты не часть моих дел? – и улыбнулась так ярко, что захотелось отвернуться, лишь бы не раздражаться ещё сильнее.
– Я не часть твоих дел, а ты – моих. Уходи уже.
Гиацинт отвернулся и поспешил удалиться. Пока в Мире затишье, он будет хранить сон одного конкретного духа.
***
Оказавшись в родном мире, Азалия не заметила никаких изменений. Впрочем, странно искать их в забытом всеми уголке парка – здесь не для кого исчезать, разве что для белочек с дерева, которым, должно быть, за последний месяц осточертело видеть эту трясущуюся лань.
Взгляд на часы: она ещё успевает исполнить данное Розе обещание, если сейчас направится домой. Как раз должны столкнуться по приезде. Всё как будто бы складывалось неплохо, но по мере приближения к людям нарастала тревога и странное опустошение расползалось в груди, а перед глазами вспыхивали видения. Нити, ауры, посторонние энергии, – теперь они не проявлялись на несколько секунд, а продолжали держаться, покуда взгляд сфокусирован на цели.
