Сад на краю (СИ) - Lillita
Чувствуя, как накатывает тревога, Азалия протянулась к браслету. Связаться с Амандой… Тоже не получилось. Проверять телефон тем более бессмысленно – в лифте-то едва ловит, до другого мира сигнал и подавно не добьёт. Ха… Что же за западня-то такая?
Наверное… Наверное, она недостаточно хорошо смотрела. Всё… Нет, всё не настолько безысходно. Невозможно. Невозможно. Нужно ещё раз проверить каждый этаж. Неважно, сколько их тут. Хотя бы один должен скрывать ключ! Замок. Да хоть что-то!
Вниз. Наверх. Мимо офисов и комнат отдыха, переговорных и не работающих вендинговых автоматов. Шарила на полках и в ящиках. Исколола, исцарапала пальцы, перебирая бумаги и канцелярию. Полы распахнутого пальто метались, били по ногам, как крылья запертой в клетке голубки.
Ничего. Сколько ни бегай, ни мечись. Пустота в мыслях жужжала в унисон лампам, кровь стучала в ушах громче каблуков. Горло свербело от криков. Страшно. Даже во время инициации Азалии не было так страшно. Тогда она тоже осталась одна, но совсем по-другому. Вокруг оставались люди. Да, не помнили и не замечали. Но существовали! Настоящие люди в настоящем мире, в который спустя время она полноценно вернётся. Даже если бы не нашлось помнящих, имелись сомнительные варианты, как протянуть неделю. Здесь же – ни вариантов, ни временных рамок. Полное непонимание, бесконечная растерянность.
Азалия остановилась, только когда совсем выбилась из сил. Сползла по стенке, загнанно дыша. Схватилась за правый бок. Кололо. Сильно. Ноги болели и тряслись, отказываясь поднимать тело обратно. В самом деле. Она хоть и стала здоровее, выносливости всё ещё кот наплакал. Азалия запрокинула голову. От беспощадно-яркого света слезились глаза. Или от бега? От давящей безысходности?
Ни паникой, ни слезами делу не поможешь. Но а что ещё делать? Азалия обхватила колени и уткнулась в них лицом. Да лучше б Нерисса рядом появилась! В продуктивность разговоров с ней верилось с трудом, но в возможность выяснить хоть что-то в этом треклятом здании поверить ещё сложнее.
Выход есть. Выход всегда есть, даже если крайне плохой, неприемлемый. Повесил бы кто указатель. Хоть один. Только не с предложением умереть по-настоящему. Это-то она всегда успеет. Из окна не выбросишься, зато ножей тут выбор огромный. Ножниц. Если постараться, где-нибудь и верёвка найдётся. Времени научиться вязать узлы с избытком. Вот только отчаяния для подобного шага всё ещё недостаточно.
Вместе с дыханием немного выровнялись мысли, и тогда Азалия заметила, что отражение в стекле переговорной, рядом с которой она сидела, какое-то странное. Не стена напротив, а… Отпустив ноги, сев вполоборота, Азалия всмотрелась в отражение и с удивлением обнаружила тот самый покинутый иллюзорный мир.
Из отражения на неё смотрела та похожая и всё-таки совсем другая девушка с голубыми глазами, а за её спиной – сцены из иной – невозможной – жизни. Где есть бабушка и дедушка. Где дядя не потерял жену. Где братья старше, потому что мама не оказалась при смерти при первых родах и не боялась вторых. Где Рон никуда не уезжал, не сходил постепенно с ума, а сама Азалия не провела школьные годы в больнице.
Она подняла руку и не почувствовала пальцами холодной гладкости стекла – они погрузились внутрь, как в воду. Значит, вот один из выходов: вернуться в ложный мир.
Закусив губу, Азалия обернулась. Пока она была увлечена рассматриванием иллюзии, стена напротив тоже обратилась стеклом, вот только в нём отражалась отнюдь не утопия. По другую сторону мелькала реальность, но только мелькала – здесь уже ладонь коснулась стекла, оставила отпечаток. Его тут же захотелось стереть рукавом. Это-то возможно. В отличие от отпечатков, оставленных жизнью на сердце.
Потери. Одиночество. Отвратительно важная миссия, не только принёсшая с собой готовый вот-вот раздавить груз ответственности, но и столкнувшая в пропасть боли. Похороны одних и попытки свести счёты с жизнью других. Чудовища, порождённые бездной и разумом. Моменты, что заставляли трястись и задыхаться от ужаса. Как угрожали, били, топили… Азалия не считала свою жизнь ужасной, пускай реальность не без тяжёлых моментов. Чтобы ни случилось, можно понять, принять и двигаться дальше. По мере сил и возможностей. Если рассматривать только свою жизнь, исключив из неё последние полтора месяца. Однако с ними и с чужим довеском… Не положено комнатном цветку столько выдерживать.
И как же бессердечно напротив невзгод выставлять жизнь мечты, готовую встретить с распростёртыми объятиями. Только руку протяни, сделать шаг решись. Да вот не шагалось. Азалия снова села на пол и в него же уставилась, не желая смотреть ни в одно из отражений, вместе с тем не находя ни сил, ни смысла уйти – скорее всего, в других местах то же самое увидит.
«Не надо этого. Просто. Пожалуйста. Не надо».
Она устала. Она правда очень устала. И, говоря честно, с радостью ушла бы в мир, где больше не будет больно и плохо. Она не герой, сколько бы в него ни играла, и не может спасти даже себя. Сломанная кукла, заброшенная в ящик. Зачем всё это? За что? А если правда позволить себе погрузиться в вечный сон? Да, из-за этого умрёт мир. И не один. Но ведь она ничего не узнает, не почувствует. Главное – забыться как следует. Азалия не сомневалась: если согласиться сдаться, качественное забвение ей обеспечат.
В конце концов, глобально до конца миры довела не она. Немного причастна, но вообще-то вопрос спорный. Вина и вклад в любом случае не настолько велики, чтобы разгребать это всё. Терпеть. Кто довёл, тот пусть лицом к лицу с последствиями сталкивается. А не она – беспомощный пустоцвет.
Губа изнутри была уже искусана до крови. Здесь никто её не увидит, не осудит за сделанный выбор. Если и есть шанс закончить всё быстро и безболезненно, то сейчас. Второго акта извращённого милосердия не будет.
Азалия посмотрела на запястья. Она правда настолько сломлена, чтобы предать всех, кто верит в неё? Поставить крест на их чаяниях? И своих. «Сдаться всегда успею», – звучит неплохо, но… Не пора ли уже «успеть»? Не пришло ли время для того самого загадочного «всегда»?
Тишина резко заполнилась шумом: на улице начал хлестать по окнам жуткий ливень. Свет замигал. Азалия тут же напряглась, вскочила на ноги. Смена обстановки не радовала. Совсем.
В те краткие мгновения, когда тьма сменялась светом, Азалия видела на другом конце коридора человеческий силуэт. С каждой вспышкой он становился всё ближе. Тело сковал страх. Хах. Действительно. Стать бесстрашной она тоже не успела. И теперь не могла сделать и шагу. Только дышать через раз, широко распахнутыми глазами наблюдая, как приближается нечто.
Вместе с этим она чувствовала шеей пульсацию, расходящуюся от раны на каждом ударе сердца.
– Чего же ты медлишь? – искажённый двоящийся голос отражался от стен, вибрировал в черепной коробке. – Уходи, пока можешь. Ты же не из тех, кому без трудностей жизнь не мила. Так почему упускаешь единственный шанс?
Даже если бы нашлись слова, Азалия всё равно не смогла бы ответить: из горла вырывались только сдавленные хрипы.
– Сейчас никто, наконец-то, не помешает принять самостоятельное решение. Никакой судьбы и навязанной роли. Никаких обязательств. Твоё собственное решение. Ради себя, а не других. Тебе разве не хватило испытаний? Пришло время перестать быть жертвой. Или страдать нравится? Не похоже. Ну же. Не задерживайся здесь.
Вспышка – силуэту остался лишь шаг. Тьма – подбородка коснулся палец, заставляя держать голову поднятой. Вспышка – перед собой Азалия увидела себя же. Чёрную.
Вот оно: источник иллюзии – она сама. Её слабый отравленный разум. Тогда… В момент проблеска воли, излишне живучего упрямства… Нужно воспользоваться этим единственным шансом. Либо выйдет, либо всё закончится.
– Ты права, – почти беззвучно ответила Азалия, – страдать мне совсем не нравится. И я задержалась.
В руке появился кристалл. Одним резким движением она проткнула острым концом рану на шее.
***
