Фотограф - Гектор Шульц
– Деньги есть. Но не для твоего ебаного Сеймура, – буркнул я, возвращаясь в комнату с пирогом в руках. Затем, вскипятив чайник и налив себе кофе, я уселся на диван, включил в кои-то веки телевизор и на миг выпал из своей жизни.
По телевизору транслировали одну и ту же дичь. В одной стране все хуево, в одном районе Лондона хорошо. Приехали бы в Стрэтфорд, ради интереса. Или в Тоттенем, после матча. Вот где реальная жизнь, а не эта поеботина из ящика. Метро. То, как показывают метро телевизионщики, достойно гребаного Оскара. Вагоны, которые пересекают Стрэтфорд, выглядят, как раздолбанные телеги из деревни. Удивительная смесь ароматов мочи, немытых тел, нечищеных зубов и блевотины соседствует с ободранными сиденьями, изрисованными стеклами и мусором прямо на полу. Реальная жизнь. Да, она такая. А то, что показывают по ящику, это центральная ветка. Там все чистенько и благородненько. Пока какие-нибудь уебки вроде местной шпаны не пожалуют в гости.
Телевизор мне надоел, пирог был доеден, и я собрался было выключить противный ящик, но, случайно переключив канал, увидел одно лицо. Знакомое, мать его, лицо, почему-то моментально всплывшее в памяти.
– Пятая, – удивленно выдохнул я, смотря на лежащее на мокром асфальте тело Пятой. Передавали очередной криминальный репортаж, но я слушал смутно. В ушах шумело, сердце скакало, а съеденный пирог вдруг ринулся вверх по пищеводу и засрал собой часть дивана с полом, когда вырвался наружу через рот и нос.
– Сегодня утром, под мостом Гринли, полиция обнаружила тело Джули Васкес – двадцатипятилетней модели, – печально качая головой, сообщил корреспондент с дебильным «ежиком» волос. Он морщился, когда ветер швырял ему в рожу дождь вместе с мусором, но репортаж продолжал. Стоящий рядом с ним легавый меланхолично курил сигарету, смотря куда-то в сторону и не замечая мерзкой погоды и голого тела неподалеку. – С комментариями выступит суперинтендант района, Дерек Чиллуоттер.
– Мы исключаем нападение или убийство. Это суицид, – камера плавно отъехала от суперинтенданта и приблизилась к телу. Пятая почему-то была голой, а на изуродованном лице застыл странный оскал, словно она улыбалась или смеялась. Я, затаив дыхание, следил за репортажем. – Этот мост, также известный как «мост Самоубийц», давно пора украсить заградительными барьерами.
– Правда ли, что в полицию поступила некая видеозапись, на которой видно, как Джули Васкес прыгает с моста?
Суперинтендант нахмурился и нехотя кивнул.
– Да, видеозапись, сделанная случайным прохожим, есть…
Я выключил телевизор и, откинувшись на диване, закурил сигарету. Руки, почему-то, дрожали, словно это я сбросил Пятую с этого моста и еще снял видео, как она летит вниз и разбивает свою голову об грязный асфальт. И почему-то внутри зрела уверенность, что я все-таки приложил к этому руку. Пусть и несознательно.
– Да. Твоя вина в этом есть.
Я повернулся в сторону окна и увидел, что Он, как и прежде, сидит в кресле, закинув ногу на ногу. В правой руке бокал с коньяком, левая отстукивает пальцами какой-то зловещий ритм. Он давно меня не посещал, поэтому я невольно поморщился, когда душу обдало морозом. Поднявшись с дивана, я отправился на кухню за пивом, а когда вернулся, увидел, что Его поза в кресле не поменялась вообще. Что же Он, черт возьми, такое?
– У меня ощущение, что я виноват в этом, – буркнул я, возвращаясь на диван. Ледяное пиво приятно обожгло небо. В нем не было того гребаного мороза, которым Он жег меня. Только живительная прохлада.
– Помнишь, Я говорил тебе, что те души, которые ты не будешь изменять, рано или поздно скатятся в тьму?
– Припоминаю, – кивнул я, делая еще один глоток пива. Он это заметил и недовольно хмыкнул.
– Не стоит сейчас напиваться в говно, Мой омерзительный человечек. Прояви хоть немного вежливости, ибо повторять Я не намерен.
– Прости. Это всё как-то странно…
– Ничего странного здесь нет. Ты сделал её фото, оскорбился тем, сколько в ней тьмы, и отказался эту тьму убрать. Поэтому тьма в её душе прогрессировала, и в итоге случилось ЭТО, – Он ехидно усмехнулся и приложился к бокалу с коньяком. Потом в Его голосе возникло странное тепло. – Но Я рад другому.
– Чему же? – поморщился я, закуривая сигарету и выпуская в Его сторону колечко дыма.
– Ты прогрессируешь. Та девица в галерее – это нечто, – улыбнулся Он, и от этой улыбки заныли зубы. – Да, Вив Мне все рассказала.
– Почему я не удивлен?
– Потому что Вив, как и ты, Мой помощник. Но Я отвлекся от главной темы, – голос посерьезнел, и в нем возникли металлические нотки. – Если ты не будешь менять портреты тех, кого фотографируешь, то рано или поздно тьма завладеет ими и случится что-то неприятное. Например, кто-то упадет с моста и расшибет свою прелестную головку об асфальт.
– Неуместное время для шуток.
– А Я не шутил, – буркнул Он. – Я предупредил. Если тебе Мое предупреждение непонятно, то спроси Вив. Я не в настроении, чтобы объяснять тебе очевидные вещи.
– Непременно. Если Вив соизволит меня посетить, и я не забуду к тому моменту обо всей этой хуйне, – съязвил я, заставив Его рассмеяться холодным и колючим смехом. Мой телефон вдруг пискнул, оповещая о сообщении, что не укрылось от Его внимания.
– Не буду отвлекать творца от работы, – произнес Он, поднимаясь с кресла. Я кивнул, на миг отвернулся, а когда снова посмотрел на кресло, оно было пустым. Только пустой стакан стоял с ним рядом, да воздух звенел от холода, как было всегда после Его визитов.
Хмыкнув, я взял телефон и открыл сообщение, после чего улыбнулся. Сообщениям от Четырнадцатой нельзя было не улыбаться. Они сочились странным теплом, что моментально согревало даже мою обосранную душу.
«Привет. Читала сейчас репортаж о тебе и твоей выставке в «Черной канарейке». И, не поверишь, конечно, но я сразу подумала о тебе. Может, ты найдешь время для прогулки и сделаешь мне тот портрет?».
«Привет. Сделаю, не переживай. Я был немного занят, но проветриться не помешает», – быстро набрал я на экранной клавиатуре. – «Когда тебе удобно?».
«Если получится сегодня, то было бы здорово. У меня как раз выходной, и можно прогуляться».
«Отлично. Давай встретимся у входа в парк, где мы прошлый раз гуляли, через час».
«Здорово. Спасибо. До встречи».
Я улыбнулся, увидев, что она поставила краснеющий от смущения смайлик, и, убрав телефон в сторону, вздохнул и посмотрел на лежащий на столе фотоаппарат. Он понемногу начинал жечь душу льдом, прося
