Позвоночник - Мара Винтер
Откуда этот чёртов снег, спросила Юна себя, чтобы выгнать мысли про брата, и себе же ответила: с энергией перебои, опять, жди, пока починят. По дороге, мимо картежных клубов, пивных баров, домов отдыха и прочих центров удовольствия шла старушка. Старушка выглядела мудро. «Извините, – обратилась к ней Юна, – вы мне не поможете?» Женщина остановилась. «Спрашивай, коли есть вопросы, – ответила со всей серьезностью. – У нас, стариков, есть время на ответы; было время, чтобы их собрать». Юна дрожала. Старушка нет. «Почему так быстро садится батарейка?» – выдала первое, что пришло в голову. Когда не знаешь, что в подкорке, неси что попало. Именно так мыслит твоё бессознательное. «А ты будто сама не знаешь, – улыбнулась, обнажая отсутствие зубов, бабушка (не чета Нонне, та ничем бы не могла ей помочь, кроме армейской закалки). – Сама делится с кем ни попадя, и даже хвосты не обрезает, а потом что-то ей холодно, ну-ну». У Юны появилось сразу два вопроса: как отрезать эти самые хвосты, белые, с зубами, и где добыть источник силы, напиться самой. Она озвучила их. Старушка одобрительно кивнула. «Хвосты отсекать просто: замкни их во времени. Это не ты, с тем, и не ты, с этим, а ты-на-тот-час. Это не с тобой было, это было с твоей ролью. Пусть тянутся туда, а не к тебе. Насчет второго: больше воды, милочка. Вода наша праматерь, телесно все мы из воды родом. В воде сила, запомни мои слова». Юна хотела спросить что-то ещё, но собеседница, видимо, выполнив свою задачу, медленно побрела прочь.
Река, нужно найти красную реку, вспомнила вопрошающая. Идти вдоль реки, только так можно добраться до королевы. Алая лента не мерзла. Снежинки, падая на неё, таяли. Девушка рискнула дотронуться ступнëй до воды. Та оказалась теплой. Юна спрыгнула вниз, на дно. Нырнула. Солнце стелилось мягкими волнами, не ослепляя. Всё дно было солнцем. Песок сиял. Она пощупала песок, вдруг ход есть отсюда? Вдруг не оказалось. Либо там, у леса, либо нигде. Вынырнула. Ночь, окружавшая её, была теплой: стояло лето.
Берег в этих краях шел неровно, будто его подрезали то там, то тут. Мелкие камешки лежали на траве, плоские, с вырезанными на них символами, смысла которых она не понимала. «Велик мой город, – удивилась она. – Я и части районов не прохожу. И ведь в каждом есть такой. В каждом, кем он ни будь». Мимо, смеясь, бежали дети. Девочки. Юна улыбнулась им вслед, желая, чтобы никто (больше никто) ни одной из них, включая её саму – не причинил вреда.
Заглянула в воду, рассеянным взглядом, без цели что-либо увидеть. Из воды на неё смотрел Тимур. Собственной персоной. «Ты…» – ахнула она, и подалась назад, да так резко, что чуть ни упала. Не могло его тут быть, не его уровень. Заглянула ещё раз. Вода, красная, как кровь, как самое больное желание человеческое, желание жизни, желание смерти, текла сама по себе. Его там не было. Потому что там его быть не могло.
Глава VI. Уровень третий. В десятку
На сей раз туман был просто туманом – ни гостей, ни хозяев. Мрак и мир. Юна прошла насквозь, готовая ко всему, к любым атакам (она набрала полные горсти камешков) ко всему, кроме обнаруженного ей там покоя. Случилось то, чего она менее всего ожидала: чтобы жизнь её, для нее самой же, была интересной. Так случается с каждым. Запланированное уже существует в голове планировщика. Зачем же жить это дважды, в уме и вне его? Она шла, ощущая каждой порой своей кожи: это важный переход. Не с внешней, но с внутренней стороны. Сюда доходят не все. И не все отсюда выходят.
У границы, в конце тумана, стоял стол. За столом, с трех сторон окружённый обширным креслом, сидел козёл в костюме-тройке, при галстуке и запонках. Морда у него была козлиная, самая типичная для его вида. На столе лежали бумаги, аккуратно сложенные стопками. «Пропуск, пожалуйста», – прогнусавил чинуша с рогами. Юна растерялась. «Это вообще-то моя реальность, моё тонкое тело. Какой, к чёрту, пропуск?» – возмутилась она. Зверь остался невозмутим. «Положено», – отчеканил ещё гнуснее. Юна задумалась. И сделала то, что всегда прокатывало на работе: сняла с себя одежду, одним жестом, через голову. «Так пойдет?» Козёл, кажется, растерялся. Но взял себя в руки. Не в прямом, конечно же, смысле. При исполнении дрочить нельзя. «Я вижу, откуда вы пришли, – покопался в листах, нашёл нужный, – Юна Родионовна. Но не вижу, что понимаете, куда. Пропуск, пожалуйста». Пришлось, со вздохом, одеться. Ситуация не разрешалась. Так ведь повсюду, правовая машина гнёт, не задумываясь. Например, сносит неузаконенные дома, целый квартал, вместо того, чтобы поселить туда бездомных. Делает по букве, а не по совести. Юна напряженно думала: «Что я видела с холма, в этом районе? Универстеты, бизнес-центры, престижные заведения. Ключевое слово тут – престиж. Пропуска мне никто не давал, соответственно, он должен быть на мне. Что в человеке отвечает за эго, его стремления? Где место такого стремления?» Пока она думала, идея пришла сама. Она ведь тут не телом, тело – проекция ума. Можно засунуть руку в живот, прямо через балахон, под пупком, где-то… Твердое, чуть шершавое. Она протянула козлу свой диплом,
