Висенте Бласко - Детоубийцы
Весь день онъ былъ не въ дух. Угадывая его душевное оостояніе, жена старалась быть любезной во время большого обда, которымъ въ верхнемъ этаж трактира угощали проповдника и музыкантовъ. Она говорила о болзни бднаго Пако, которая часто повергаетъ его въ адское настроеніе и просила всхъ, извинить его. Когда посл обда почтовая барка увезла валенсіанцевъ, и возмущенный С_а_х_а_р_ъ остался одинъ съ женой, онъ далъ выходъ своему желчному настроенію.
Онъ не потерпитъ больше у себя К_у_б_и_н_ц_а! Съ ддомъ онъ въ хорошихъ отношеніяхъ, тотъ работникъ, исполняющій вс пункты договора. А этотъ Тонетъ лнтяй. (Смявшійся надъ нимъ, тратившій его деньги, чтобы жить, какъ принцъ. А какіе у него заслуги, кром счастья, выпавшаго на его долю въ день розыгрыша. Онъ отнялъ у него даже то ничтожное удовольствіе, которое онъ могъ бы получить взамнъ такой массы потраченныхъ на праздникъ денегъ. Вс благодарятъ Тонета, точно онъ – С_а_х_а_р_ъ – ничто, точно не онъ далъ изъ своего кошелька деньги для эксплуатаціи мста и точно не ему обязаны всми результатами ловли. Въ конц концовъ онъ выброситъ на улицу этого бродягу, хотя бы пришлось отказаться отъ предпріятія.
Обезпокоенная угрозой, Нелета вмшалась. Пусть онъ успокоится! Вдь онъ самъ разыскалъ Тонета. Къ тому же къ Голубямъ она относится какъ къ родной семь. Они помогали ей въ трудные дни. С_а_х_а_р_ъ съ ребяческимъ упрямствомъ повторялъ свои угрозы. Противъ дядюшки Г_о_л_у_б_я онъ ничего не иметъ. Съ нимъ онъ готовъ итти, куда угодно. Что же касается Тонета, то пусть онъ или исправится или онъ порветъ съ нимъ. Пусть каждый знаетъ свое мсто: онъ не желаетъ длить свою прибыль съ этимъ франтомъ, который только эксплуатируетъ его и бднаго дда. Не легко было ему нажить деньги и онъ не потерпитъ такихъ злоупотребленій.
Бесда супруговъ приняла такой горячій оборотъ, что Нелета заплакала и не хотла итти вечеромъ на площадь, гд устраивался балъ. Большія восковыя свчи, служившія въ церкви при похоронахъ, освщали площадь. Димони игралъ на волынк старинныя валенсіанскіе контрдансы, или торрентскій танецъ, и пальмарскія двушки чопорно плясали, взявъ другъ друга за руку, мняя кавалеровъ, какъ дамы въ напудреныхъ парикахъ, переодвшіяеся въ костюмъ рыбачекъ, чтобы при свт факеловъ протанцовать "павлиній танецъ". Потомъ танцовали "одинъ и два", боле живой танецъ, сопровождавшійся пніемъ. Парочки съ увлеченіемъ носились и когда двушки, кружась, какъ волчекъ, обнажали чулки подъ вращавшимся колесомъ юбокъ, раздавалась буря криковъ и смха, похожаго на ржанье.
Еще полночь не наступила, какъ холодъ положилъ конецъ празднику. Семьи вернулись въ свои хаты. На площади осталась только молодежь, народъ веселый и бравый, проводившій оба праздничныхъ дня въ безпрерывномъ пьянств. Они являлись съ ружьемъ за спиной, словно въ деревн, гд вс другъ друга знали, надо было имть подъ руками оружіе, чтобы развлекаться.
Устраивались а_л_ь_б_ы. По старому обычаю всю ночь предполагалось переходить отъ двери къ двери и пть хвалу всмъ женщинамъ Пальмара, молодымъ и старымъ. Для этой церемоніи пвцы запаслись бурдюкомъ вина и нсколькими бутылками водки, нсколько музыкантовъ изъ Катаррохи, люди славные, согласились акомпанировать волынк Димони своими духовыми инструментами. Предшествуемая факельщикомъ серенада началась среди холодной и темной ночи.
Вся пальмарская молодежь съ старыми ружьями на плечахъ шла тсной группой между волынкой и музыкантами, держа, изъ боязни прикосновенія холодной мди, свои инструменты въ рукахъ, спрятанныхъ подъ плащемъ. П_і_а_в_к_а замыкалъ шествіе, неся бурдюкъ съ виномъ. Часто онъ считалъ нужнымъ снять съ себя ношу и приготовить стаканчикъ для "подкрпленія".
Одинъ изъ пвцовъ началъ пть, сопровождая первые два стиха мелкой дробью тамбурина и ему отвчалъ другой, дополняя строфу другими двумя стихами. Обыкновенно эти послдніе были наиболе злы и между тмъ, какъ волынка, и духовые инструменты покрывали окончаніе строфы шумной "ритурнелью", молодежь разржалась криками, рзкимъ ржаніемъ и выстрлами въ воздухъ.
Самъ чортъ сегодня ночью не заснулъ бы въ Пальмар! Лежа, въ постели, женщины мысленно сопровождали серенаду, вздрагивая отъ шума и выстрловъ и угадывая ея путь отъ одной двери къ друтой по ядовитымъ намекамъ, которыми привтствовался каждый житель деревни.
Во время этой экспедиціи бурдюкъ П_і_а_в_к_и никогда почти не бывалъ въ поко. Стаканы переходили изъ рукъ въ руки, согрвая пвцовъ среди холодной ночи и чмъ боле хриплыми становились голоса, тмъ боле блестли и сверкали глаза.
На одномъ углу двое юношей вступили въ рукопашную изъ-за вопроса, кому выпить раньше и, надававъ другъ другу нсколько пощечинъ, отошли на нсколько шаговъ, приложивъ ружье къ щек. Остальные вмшались и отняли у нихъ оружіе. Пусть идутъ спать! Они слишкомъ много выпили! Въ постель ихъ! И пвцы а_л_ь_б_ы продолжали свое шествіе съ пніемъ и ржаньемъ. Такіе инциденты были необходимой частью развлеченія и повторялись каждый годъ.
Посл трехчасовой медленной ходьбы по деревн вс были пьяны. Димони склонилъ голову, полузакрылъ глаза и казалось чихалъ въ волынку, которая нершительно стонала, и точно шаталась на ногахъ, какъ самъ музыкантъ. Видя, что бурдюкъ пустъ, П_і_а_в_к_а пожелалъ пть и подъ крики "долой, довольно!", прерываемый свистомъ и ржаньемъ, импровизировалъ безтолковые стихи противъ б_о_г_а_ч_е_й деревни.
Не оставалось больше вина, однако вс ршили совершить еще разъ половину пути до трактира С_а_х_а_р_а, гд надялись возобновить запасъ вина.
У темнаго, запертаго трактира пвцы а_л_ь_б_ы встртили Тонета, запахнувшагося до самыхъ глазъ въ свой плащъ, изъ подъ котораго виднлось дуло ружья. К_у_б_и_н_е_ц_ъ боялся болтливости этихъ людей. Вспоминалось, что онъ самъ длалъ въ такія ночи и онъ ршилъ сдержать ихъ своимъ присутствіемъ.
Шествіе, подавленное опьяненіемъ и усталостью, казалось, вновь ожило при вид трактира С_а_х_а_р_а, словно сквозь щели двери до нихъ доносился ароматъ винныхъ бочекъ.
Одинъ изъ толпы заплъ почтительный стихъ въ честь с_е_н_ь_о_р_а д_о_н_ъ П_а_к_о, льстя ему, чтобы тотъ открылъ дверь, называя его "цвтомъ дружбы" и общая всеобщія симпатіи, если онъ наполнитъ бурдюкъ. Трактиръ оставался безмолвнымъ. Ни одно окно не открылось. Внутри не слышалось ни малйшаго шума.
Во второй строф они были съ бднымъ С_а_х_а_р_о_м_ъ ужъ на "ты". Голоса пвцовъ дрожали отъ возбужденія, позволяя ожидать цлый дождь ругательствъ.
Тонетъ обнаруживалъ безпокойство.
– Что это такое? Не будьте свиньями!- говорилъ онъ друзьямъ съ отеческимъ тономъ.
Но парнямъ было не до совтовъ. Третья строфа была посвящена Нелет "самой хорошенькой женщин Пальмара". Ей выражалось сочувствіе, что она вышла замужъ за этого скрягу С_а_х_а_р_а, который ни на что не годенъ! Начиная съ этой строфы серенада превратилась въ ядовитый букетъ самыхъ позорящихъ намековъ. Собраніе веселилось. Теперь стихи имъ казались даже вкусне вина и они смялись съ тмъ увлеченьемъ, съ которымъ деревенскій людъ привыкъ развлекаться за счетъ несчастныхъ. Они съ бшенымъ удовольствіемъ дйствовали сообща противъ рыбака, у котораго стащили вершу, стоившую нсколько реаловъ, и какъ безумные смялись, когда у кого-нибудь отбивади жену.
Тонетъ дрожалъ отъ безпокойства и гнва были моменты, когда онъ хотлъ бжать, предчувствуя, что его друзья пойдутъ еще дальше, но его удерживала гордость и призрачная надежда, что его присутствіе послужить для нихъ уздой.
– Смотрите! Выстрлю!- говорилъ онъ съ глухой угрозой.
Однако пвцы считали себя самыми безстрашными молодцами деревни. Это были драчуны, увидвшіе свтъ, когда Тонетъ скитался за моремъ. Они хотли показать, что К_у_б_и_н_е_ц_ъ не внушаетъ имъ никакого страха и смялись надъ его увщаніями, немедленно же импровизируя стихи, когорые бросали, какъ бомбы, въ трактаръ.
Одинъ паренекъ, племянникъ свояченицы С_а_х_а_р_а вызвалъ наконецъ гнвъ Тонета. Онъ сплъ стихъ о компаньонахъ, С_а_х_а_р_ и К_у_б_и_н_ц_, о томъ, что они не только сообща эксплуатируютъ г_л_а_в_н_ы_й п_у_т_ь, но и подлили между собою Нелету. Стихъкончался увреніемъ, что скоро у трактирщицы будетъ наслдникъ, котораго она тщетно ждала отъ мужа.
К_у_б_и_н_е_ц_ъ однимъ нпрыжкомъ вскочилъ въскмую середину и при свт факела видно было, какъ онъ замахнулся прикладомъ ружья и сталъ имъ бить по лицу пвца. Такъ какъ парень усплъ ускользнуть и схватился за ружье, Тонетъ отскочилъ назадъ и, почти не цллсь, выстрлилъ. Поднялась суматоха. Пуля прорзала воздухъ, однако П_і_а_в_к_а, которому почудилось, что онъ слышалъ, какъ она прожужжала около его носа, бросился на землю съ громкамъ воемъ:
– Меня убили! Убійца!
Съ шумомъ отворялись въ хатахъ окна, въ нихъ появлялись блыя тни, и нкоторыя изъ нихъ продвигали въ отверстіе дуло ружья.
Тонета мигомъ разоружили, его держали, придавили къ стн, онъ вырывалгся, какъ бшеный, борясь, чтобы вытащить ножъ изъ-за кушака.
