Висенте Бласко - Детоубийцы
Везетъ этому негодяю! Только страхъ потерять Г_л_а_в_н_ы_й п_у_т_ь останавливалъ дядюшку Пако! А Тонетъ жилъ въ трактир, точно онъ принадлежалъ ему, и толстлъ отъ блаженства, видя, что вс его желанія исполняются, стоитъ ему только протянуть руку. лъ лучшее, что было въ дом, наполнялъ свой стаканъ изъ всхъ большихъ и малыхъ боченковъ и порой подъ вліяніемъ мгновеннаго безумнаго желанія удостовриться въ своихъ правахъ, осмливался ласкать Нелету подъ стойкой въ присутствіи С_а_х_а_р_а, въ четырехъ шагахъ отъ постителей, среди которыхъ были люди, не терявшіе ихъ изъ виду.
Порой онъ испытыналъ безумное желаніе уйти изъ Пальмара, провести денъ вн Альбуферы, въ город или въ деревушкахъ около озера, и, ставъ въ поз господина передъ Нелетой, требовалъ:
– Дай дуро!
Дуро? На что? Зеленые глаза трактирщицы вливались въ него властные и гнвные. Она выпрямлялась надменная, какъ прелюбодйка, боящаяся въ свою очередь быть обманутой. Видя въ глазахъ парня одно лишь желаніе бродяжничать, стряхнуть съ себя эту жизнь слишкомъ упитаннаго самца, Нелета улыбалась довольная и давала столько денегъ, сколько тотъ просилъ, совтуя только поскоре вернуться.
С_а_х_а_р_ъ возмущался. Съ этимъ можно было бы помириться, если бы парень занимался дломъ. А онъ не только обкрадываетъ его, не только уничтожаетъ половину припасовъ, а сверхъ всего требуетъ еще денегъ. Жена слишкомъ добра! Ее губитъ эта привязанность, которую она съ самаго дтства питаетъ къ оемейству Г_о_л_у_б_е_й. И съ мелочностью скряги онъ высчитывалъ, сколько Тонетъ съдалъ въ трактир или выпивали его друзья, которыхъ онъ угощалъ за счетъ его – хозяина. Даже П_і_а_в_к_а, этоть вшивый нищій, изгнанный изъ трактира, потому что грязнилъ вс стулья, теперь опять появляется подъ охраной К_у_б_и_н_ц_а, который спаиваеть его, да еще ликерами, самыми дорогими, и все для того, чтобы слушать глупости, вычитанныя имъ изъ книжекъ священника въ бытностъ свою ризничимъ.
– Въ одинъ прекрасный день парень еще ляжетъ въ мою постель!- говорилъ Нелет, жалуясь, трактирщикъ.
Несчастный не умлъ читать въ этихъ глазахъ. Онъ не видлъ дьявольской улыбки въ насмшливомъ взгляд, съ которымъ жена выслушала подобное предположеніе.
Когда Тонету надодало цлый день сидть въ трактир рядомъ съ Нелетой, какъ маленькая комнатная собачка, выжидающая момента, когда ее обласкаютъ, онъ бралъ ружье и собаку С_а_х_а_р_а и отправлялся въ тростники. Дядюшка Пако имлъ лучшее ружье въ Пальмар, ружье богатое, которое Тонетъ считалъ какъ бы своимъ. Рдко давалъ онъ съ нимъ промахъ. Собака была знаменитая И_с_к_р_а, извстная во всей деревн за ея чутье. Не было такой добычи, которая ушла бы отъ нея, какъ бы густъ ни былъ тростникъ. Какъ выдра ныряла она, чтобы извлечь подстрленную птицу со дна, поросшаго водорослями.
С_а_х_а_р_ъ утверждалъ, что такую собаку за вс деньги міра не купишь. Съ грустью видлъ онъ поэтому, что И_с_к_р_а больше любила Тонета, каждый день водившаго ее на охоту, чмъ его, стараго хозяина, сидвшаго у очага, закутаннаго въ платки и одяла. Этотъ негодяй отбилъ у него даже его собаку!
Восхищенный великолпными охотничьими принадлежностями дядюшки Пако, Тонетъ разстрливалъ вс патроны, хранившіеся въ трактир, для продажи охотникамъ. Никто во всемъ Пальмар такъ много не охотился. На узкихъ пространствахъ воды между ближайшими къ деревн зарослями, безпрерывно слышалась стрльба Тонета и вдохновленная работой И_с_к_р_а съ шумомъ бгала среди тростниковъ. Охота доставляла К_у_б_и_н_ц_у жестокое наслажденіе, напоминая ему времена военной службы. Онъ подстерегалъ птицъ съ тми же дикими и хитрыми предосторожностями, которыми пользовался, когда подстерегалъ въ кустахъ людей, чтобы убить ихъ. И_с_к_р_а приносила ему въ барку лысухъ и зеленыхъ шеекъ съ безсильно повисшими головками и окровавленными перьями. Потомъ шли мене обыкновенныя озерныя птицы, охота за которыми наполняла Тонета чувствомъ удовлетворенія. Онъ восхищался, при вид лежавшихъ на дн барки: тростниковаго птуха съ бирюзовымъ опереніемъ и краснымъ клювомъ, королевской цапли зеленой съ пурпуромъ, съ узкимъ длиннымъ хохломъ на голов, ороваля цвта львиной шкуры и съ краснымъ зобомъ, блой съ желтымъ гаги, птицы – парика, черная головка которой отливала золотомъ и красивой болотной длинноножки съ ея блестящимъ зеленымъ опереніемъ.
Вечеромъ онъ входилъ въ трактиръ съ лицомъ побдителя, бросая на полъ свою добычу, блествшую всми цвтами радуги. Будетъ у дядюшки Пако, чмъ наполнить котелъ! Онъ великодушно даритъ добычу трактирщику: ружье вдь принадлежало ему.
Принося порой подстрленнаго фламинго, съ огромными ногами, длинной шеей, блыми и розовыми перьями, и таинственнымъ видомъ, похожаго на египетскаго ибиса, Тонетъ настаивалъ, чтобы С_а_х_а_р_ъ набилъ изъ него въ Валенсіи чучело для спальни, изысканное украшеніе, не даромъ бывшее въ такомъ ходу у городскіихъ сеньоровъ. Трактирщикъ принималъ эти подарки съ ворчаньемъ, показывавшимъ его очень относительную радость. Когда Тонетъ, наконецъ, оставитъ въ поко его ружье? Разв ему не холодно въ тростникахъ? Разъ онъ такой ловкачъ, почему онъ не помогаетъ по ночамъ дду ловить рыбу?
Отвчая смхомъ на упреки трактирщика, Тонетъ направлялся къ стойк:
– Нелета, стаканчикъ!
Онъ заслужилъ его, проведя весь день въ камышахъ, держа въ оцпенвшихъ рукахъ ружье, чтобы набить такую кучу дичи. А еще говорятъ, будто онъ избгаетъ работать… И въ порыв веселаго безстыдства гладилъ онъ по щек Нелету, не обращая вниманія на привутствіе постителей и не боясь мужа. Разв они не братъ и сестра? Разв они не играли вмст дтъми?
Тони ничего не зналъ и знать не хотлъ о жизни сына. Онъ вставалъ до зари и возвращался домой только къ ночи. Въ тишин покрытаго водой поля онъ съдалъ съ П_о_д_к_и_д_ы_ш_е_м_ъ нсколько сардинокъ и маисоваго пирога. Вчная борьба во имя осушенія поля не позволяла ему выйти изъ нищеты, лучше питаться. Вернувшись въ хату, когда уже сгущались тни ночи, онъ растягивалъ на своемъ матрас свои болвшія кости, и погружался въ усталый сонъ. Но и среди охватившей его дремы онъ продолжалъ высчитывать, сколько еще нужно привезти барокъ съ землей и сколько онъ еще долженъ заплатить кредиторамъ, прежде чмъ считать себя хозяиномъ рисоваго поля, каждая пядь котораго была создана въ пот лица. Дядюшка Г_о_л_у_б_ь большую часть ночей проводилъ вн дома, ловя рыбу. Тонетъ лъ не съ оемьей и только поздно ночью, когда закрывался трактиръ С_а_х_а_р_а, стучался въ дверь нетерпливымъ стукомъ ноги, пока не поднималась бдная П_о_д_к_и_д_ы_ш_ъ, сонная и усталая, чтобы отворить ему.
Такъ шло время до праздниковъ.
Наканун праздника Младенца, вечеромъ почти вся деревня собралась толпами между берегомъ канала и задней дверью трактира С_а_х_а_р_а.
Ожидали музыку изъ Катаррохи, гвоздь праздника. Жители, весь годъ слышавшіе только гитару брадобря и гармонику Тонета, приходили въ восторгъ при одной мысли о грохот мдныхъ трубъ и гром барабана, которые раздадутся между рядами хатъ. Никто не чувствовалъ холода. Чтобы выставить на показъ свои новыя платья, женщины оставили дома свои шерстяныя накидки и показывали свои оголенныя руки, посинвшія отъ холода. Мужчины одли новые кушаки и красныя или черныя шляпы, хранившіе еще слды своего недавняго пребыванія въ лавк. Воспользовавшись минутой, когда ихъ жены были заняты болтовней, они быстро отправлялись въ трактиръ, гд дыханіе пьющихъ и дымъ сигаръ образовали тяжелую атмосферу, пахнувшую грубой шерстью и грязными лаптями. Громко говорили о музык изъ Катарохи, увряя, что она лучшая на свт. Тамошніе рыбаки народъ плохой, но надо признаться, такой музыки не слыхалъ и самъ король. Бднякамъ озера предстоитъ таки удовольствіе! Замтивъ, что на берегу канала толпа заволновалась, громкими криками привтствуя приближеніе музыкантовъ, вс постители толпой вышли и трактиръ опустлъ.
Надъ тростниками показалась верхушка большого паруса. Когда на одномъ изъ поворотовъ канала явилась барка съ музыкой, толпа разразилась криками, словно ее воодушевлялъ видъ красныхъ панталоновъ и блыхъ перьевъ, колебавшихся надъ касками.
Деревенская молодежь вступила по старому обычаю въ драку изъ за обладанія барабаномъ. Парни опускались по грудь въ холодную, какъ ледъ, воду, съ безстрашіемъ, заставлявшимъ стоявшихъ на берегу стучать зубами, какъ кастаньетами.
Старухи протестовали:
– Сумасшедшіе! Схватите воспаленіе легкихъ!
Однако молодежь подбиралась къ барк, и среди смха музыкантовъ цплялась за бортъ, ссорясь изъ за обладанія огромнымъ инструментомъ. Мн! Мн! Одинъ изъ боле смлыхъ, уставъ просить, схватилъ наконецъ большой барабанъ съ такой порывистой силой, что чуть не свалилъ въ воду барабанщика и взваливъ на плечи инструментъ, вышелъ изъ воды канала, въ сопровожденіи завидующихъ товарищей.
Сойдя съ барки, музыканты выстроились противъ трактира С_а_х_а_р_а. Они вынули инструменты изъ чехловъ, настроили ихъ и толпа плотной стной шла за музыкантами, молчаливая и благоговйная, восхищенная этимъ событіемъ, которое ожидала цлый годъ.
