Виллем Элсхот - Избранное
Конец фразы утонул и бормотании — так бормочет про себя старый холостяк, вспоминая об упущенных возможностях.
— Де Маттос, — сказал Боорман, когда вынырнул из пучины воспоминаний, — каждую субботу вы должны разрабатывать маршрут на следующую неделю. Вы будете просматривать газеты или листать адресную книгу и намечать десятка два фирм, из которых половина должна находиться в Брюсселе, а другая половина — за его пределами. В последние дни недели мы будем наведываться в Антверпен, Льеж, Гент, Намюр и так далее. Аккуратно выписывайте в столбик названия фирм и против каждого названия вкратце укажите, чем фирма промышляет. Все отрасли годятся для «Всемирного Обозрения», и потому все, что вы запишете, нам подойдет. Но все же надо в первую очередь обращать внимание на самые большие рекламные объявления, потому что их дают люди, которые жаждут вырваться вперед и воображают, что реклама правит миром. Вот взгляните, к примеру, на эту.
Он небрежно раскрыл толстую адресную книгу и показал:
Отель «Вашингтон» — 1100 номеров — Электричество — Ванные — Лифты — Телефоны: 16305, 16306, 16307, 16308, 16309, 16310.
— По всему видно, что отель созрел для «Всемирного Обозрения». Показательно, что он рекламирует тысячу сто номеров, а если вы их пересчитаете, то наберется от силы три сотни. Владельцы отеля, конечно, разместили бы и тысячу сто клиентов, но восемьсот они рассовали бы по соседним частным домам. А свои объявления они составляют так, что в воображении читателя встает гигантский лабиринт, куда без гида он не отважился бы зайти. Теперь обратите внимание на номера телефонов. Ведь можно было бы напечатать и так: 16305-16310. Но в рекламном объявлении цифры тянутся бесконечной вереницей, и при виде этого, кажется, слышишь звонки и крики. Ловкие пройдохи! А длина фасада на снимке, сударь! Более половины окон принадлежат магазину «Галери энтернасьональ», где вы брали костюм. Но они проделали такие махинации с фотографией, что вся улица стала отелем «Вашингтон». Тут есть за что зацепиться, вот увидите…
Континентальная компания генерального страхования жизни и пожизненных рент. Общая сумма, выплаченная до сего дня: 378 356 207 франков 27 сантимов. Под контролем либерийского правительства.
— Очень современно, — сказал Боорман, — но их трудно взять на крючок, потому что у них самих крючков хоть отбавляй. Их «Континентальная» и «генеральная» — того же сорта, что «Финансы, Торговля, Промышленность, Искусства и Науки» нашего «Всемирного Обозрения». И еще к тому же двадцать семь сантимов. Блестяще! Что же касается правительства Либерии, то это, конечно, мило, но явный промах — мне достаточно зайти к либерийскому консулу в Антверпене. Почему, скажем, не «под контролем республиканского правительства»? Это была бы отличная находка. Представьте себе это напечатанным: «Генеральное правительство» или «Центральное правительство». Мы с вами их еще уконтиненталим, дайте только срок! А вообще это великолепное название, которое остается столь же прекрасным, как бы вы его ни перекраивали. «Генеральная компания континентального страхования» звучало бы так же хорошо. Или, скажем, «Генеральное страхование жизни и континентальные пожизненные ренты». Или еще лучше: «Континентальное страхование жизни и генеральные пожизненные ренты». Или еще так, де Маттос: «Континентальная пожизненная компания рент и генерального страхования». Ха-ха-ха! Но вот с Либерией они дали маху. Если нельзя было протащить «Генеральное правительство», то они, во всяком случае, могли бы напечатать: «Под контролем различных правительств» или просто «Под правительственным контролем». А может быть, они и в самом деле заключили сделку с правительством Либерии?.. Эти негры — кто их знает! Или, может быть, они дали взятку консулу? Ручаюсь, что после нашего визита они изменят все свои объявления — так они перетрусят. А вообще-то говоря, страховщики — чудесные парни, и я им симпатизирую. Жизнь и смерть — союзники или враги, в зависимости от того, как вы поступаете: вкладываете капитал, чтобы каждый год что-то получать, или каждый год что-то вкладываете, чтобы затем сразу получить капитал. В первом случае вы должны туже затягивать пояс на животе, а во втором вам даже в октябре нельзя будет ходить без зимнего пальто, потому что вас подстережет инспектор и заявит, что вы совершаете самоубийство.
Универсальный санаторий «Семь фонтанов». Доктор Ж. Глорье из Парижских больниц. Воздух — Свет — Ванны — Ельник.Специальное отделение для душевнобольных и неврастеников. Больные туберкулезом не принимаются.
— Запишите, — сказал Боорман, — потому что доктор Глорье явно верит в свою затею. Такой «универсальный» санаторий заслуживает рекламы в столь же «универсальном» «Всемирном Обозрении». «Воздух и Свет». Да, разумеется, воздух и свет вы найдете повсюду. Но надо еще проверить, сколько у него там ванн. Вы уже видели, как обстоит дело с «Кортхалсом Четырнадцатым» и «Пятнадцатым». «Больные туберкулезом не принимаются». Как бы не так! Вы услышите, как они исходят мокротой, эти туберкулезные больные. Но Глорье решительно заявит вам, что это кашель нервного происхождения и никому не приносит никакого вреда — совсем наоборот. «Парижские больницы» лучше, чем «Либерийское правительство», хотя до Либерии довольно далеко. Поймать его за руку невозможно, потому что парижские больницы попросту не отвечают на письма. И все же объявление составлено не очень ловко: он даже не решается упомянуть «изолированные палаты» и всякое такое. Здесь также ничего не говорится о сохранении строгой тайны, которая тем не менее гарантируется — можете в этом не сомневаться. Молодчики из «Континентальной компании генерального страхования» хорошо это знают, но частные лица и семьи менее сведущи и потому могут колебаться. Слова «полная тайна» или что-нибудь в этом роде были бы маяком для тех, кто хочет пристроить на лечение братца или сестричку, имеющих право на долю наследства, или старого дурака папашу, который вдруг задумал жениться. А людям надо все разжевывать и в рот класть — я так считаю… Нам надо будет посетить это заведение и порядка ради осмотреть его в сопровождении доктора Глорье. Он наверняка покажет нам «Голубой салон» или «Красный салон», куда приводят психа, когда кому-либо из его друзей или родственников взбредет в голову его навестить — ведь от людей всякого можно ждать. И когда восседаешь в таком салоне, не подозревая, что больного только что приволокли сюда из клетушки, можно подумать, будто и в самом дело ему хорошо живется. Когда мы вернемся домой, поройтесь в столе — там вы найдете несколько статей о санаториях. Перепечатайте одну из них в расчете на Глорье и «Семь фонтанов».
Стоффелс, Дюпюи и Ко. Английские кровати.Единственный представитель фирмы «Коллингвуд лимитед». Требуйте кровати марки «Морфей»!
— К Стоффелсу мы еще не заглядывали, де Маттос, но пока зарубите себе на носу, что лучше этих кроватей не бывает и что железная кровать вообще:
1. Полезней для здоровья, чем деревянная; почему именно, я не знаю, но так утверждает Стоффелс.
2. Чище, потому что в железе не бывает червоточины и к тому же клопы не могут использовать ее в качестве кормовой базы, пригодной для зимовки.
3. Долговечней, так как железо прочнее дерева — от него кусочки не отламываются.
— Смотрите, этот тоже торгует кроватями, но они у него деревянные, — сказал Боорман. — Запишите-ка:
Шарль ван Ханзен. Антикварная и современная мебель.Специализация: спальни в стиле Людовика XV.
И не упускайте из виду, что деревянная кровать:
1. Полезнее для здоровья, чем железная, потому что холодное железо вызывает ревматизм.
2. Чище, потому что железо ржавеет.
3. Долговечнее, потому что чугунный каркас хрупок, как стекло.
Стиль Людовика XV — это великолепно. Но не надо путать с «Кортхалсом Пятнадцатым», потому что со мной уже такое случалось. Стиль — чудесная тема, и тут можно заполнить несколько страниц. Вы могли бы начать примерно так: «Из всех строительных материалов дерево, несомненно, таит в себе наилучшие возможности для решения такой прекрасной и неиссякаемой темы, как декорирование». Поищите у меня в столе под рубрикой «Мрамор» или «Цемент» — там вы наверняка что-нибудь найдете.
Боорман перевернул еще несколько страниц, и, словно одно лишь упоминание имени Кортхалса вызвало его к жизни, в глаза нам бросилась большая реклама в широкой черной рамке, в стиле траурного объявления.
