Кнут Гамсун - Бенони (пер. Ганзен)
Вотъ Свенъ и не охотился ѣхать со своимъ старымъ шкиперомъ на Лофотены.
Но Бенони сообщилъ ему, что на этотъ разъ ему предстоитъ грузить собственную рыбу.
Вотъ? Тогда дѣло другое! Собственную рыбу? Тогда Свенъ Дозорный поѣдетъ, не то стыдно было бы ему.
Бенони отплылъ на Лофотены на Фунтусѣ, и обѣ яхты за нимъ. Гавань опустѣла. Пришла зима и окутала всю мѣстность снѣгомъ, стало тихо-тихо…
Адвокатъ съ женою тѣмъ временемъ перебрались въ домъ кузнеца. — Это пока только, — сказалъ молодой Аренценъ, — потомъ выстроимъ свой домъ. — Они взяли съ собою старую вдову-кистершу и пріемную дочку, дѣвочку Стена Лавочника.
Имъ было предоставлено устраиваться по своему вкусу; кузнецъ оставилъ себѣ только небольшую каморку. Домъ весь вымыли и вычистили сверху до низу, и на нѣкоторыхъ окнахъ повѣсили занавѣски. Никогда горница кузнеца не видала такого убранства. Но, и то сказать, она никогда и не предназначалась для такихъ важныхъ жильцовъ. Роза провозилась съ чисткой нѣсколько дней прежде, чѣмъ въѣхать; не пожалѣла трудовъ и хлопотъ. Диванъ и два лучшихъ стула украсили контору Николая — ради посѣтителей; поэтому въ собственной горницѣ было пустовато; ну, да что за бѣда — пока. Со временемъ же можно будетъ, пожалуй, купить и фортепьяно, чтобы занять зіяющій передній уголъ къ морю.
На первой двери въ сѣняхъ прикрѣпили дощечку адвоката, и онъ самъ иногда ходилъ черезъ эту дверь, ради поддержанія адвокатскаго достоинства и чтобы дверь эта отворялась хоть разъ въ день. Больше, вѣдь, ничья нога не переступала порога конторы. Положимъ, дѣло было зимнее; всѣ тяжбы и споры спали. И зачѣмъ онъ не похлопоталъ о мѣстѣ судьи на Лофотенскихъ промыслахъ, какъ собирался! Теперь онъ слонялся тутъ безъ дѣла и день-ото-дня какъ-то все больше и больше опускался и тупѣлъ. Только и оставалось, что перекидываться въ картишки съ кузнецомъ; въ самую невинную игру, въ дурачки.
Не могло поднять духа адвоката и безсовѣстное отношеніе къ нему судебныхъ инстанцій. Дѣло Левіона изъ Торисльвикена съ сэромъ Гью Тревельяномъ прошло черезъ окружный судъ и опять было проиграно; приговоръ уѣзднаго суда былъ утвержденъ. Вотъ такъ суды! Да еще хуже того: окружный судъ сдѣлалъ строгій выговоръ адвокату Аренцену и наложилъ на него штрафъ за непристойное добавленіе насчетъ дѣвицы Эдварды. Теперь адвокатъ съ нѣкоторой тревогой ожидалъ исхода двухъ-трехъ дѣлъ въ томъ же родѣ. Чѣмъ же ему и было отводить душу, какъ не этой невинной игрой въ картишки, да все болѣе и болѣе частыми посѣщеніями Сирилундскаго погребка?
Нельзя сказать, чтобы Николай Аренценъ былъ отьявленнымъ пьяницей; но онъ былъ вообще не дуракъ выпить и къ тому же отупѣлъ отъ бездѣлья и скуки. Сначала онъ, подходя въ винной стойкѣ, прикидывался будто у него лихорадка, простуда и, опрокинувъ въ себя парочку полушкаликовъ, уходилъ восвояси. Но простуда не могла же тянуться безъ конца, и онъ сталъ спрашивать свои полушкалики болѣе непринужденно, — дескать, поѣлъ за обѣдомъ соленаго или далеко ходилъ, усталъ. — Эй, поди-ка сюда, Стенъ, дай мнѣ стаканчикъ! — громко кричалъ онъ, словно ни въ чемъ не бывало. Иногда же онъ игралъ въ карты на выпивку и потомъ отправлялся въ погребокъ вмѣстѣ съ кузнецомъ. Когда же Роза упрекала его за то, что онъ водитъ такую компанію, онъ оправдывался тѣмъ, что хочетъ показать мѣстнымъ жителямъ, отъ которыхъ зависитъ его заработокъ, насколько онъ человѣкъ не спѣсивый.
Да, между Розой и молодымъ Аренценомъ уже пошли нелады. Началось съ похоронъ стараго кистера: молодой Аренценъ снялъ съ покойника обручальное кольцо. — Любезному батюшкѣ слѣдовало бы снять кольцо еще при жизни, — не по карману ему уносить съ собою золото въ могилу! — сказалъ адвокатъ. И хоть кольцо было такое тоненькое, стертое, что его отлично можно было бы оставить, сынокъ все-таки мялъ и вывертывалъ окоченѣвшіе пальцы покойника до тѣхъ поръ, пока ему не удалось снять кольца. Роза была сильно огорчена этимъ и, чтобы утѣшить старую кистершу, сказала:- Ну, такъ пусть онъ получитъ отъ меня другое кольцо, получше! — и она украсила руку покойника тѣмъ массивнымъ золотымъ кольцомъ, которое сама получила отъ Бенони, Оно такъ и не было отослано обратно, а все валялось въ ящикѣ вмѣстѣ съ извѣстнымъ золотымъ крестомъ. Николай каждый разъ отговаривалъ Розу:- Зачѣмъ тебѣ обижать Бенони, отсылая ему его подарки? — Ну, вотъ, пускай теперь кольцо украситъ почтеннаго человѣка въ могилѣ! Оно совсѣмъ свободно вошло на палецъ старика, — онъ вѣдь такъ высохъ; однѣ кости да кожа остались. Но молодой Аренценъ — хо-хо, этотъ чертовъ Аренценъ! — улучилъ таки минутку прежде, чѣмъ гробъ забили: присвоилъ себѣ и второе кольцо и припряталъ его.
Еще нѣкоторое время отношенія между супругами все-таки сохраняли свой прежній добродушный легкій характеръ; остроты и балагурство мужа еще не выводили молодую женщину изъ терпѣнія окончательно. И одни старанія Николая балагурить говорили о его добрыхъ чувствахъ. Но, чѣмъ дальше подвигалась зима, тѣмъ больше накоплялось въ немъ внутренней горечи, и слова его становились порою прямо язвительными.
Увидавъ въ первый разъ, что Роза сама носитъ воду изъ колодца, Аренценъ слегка упрекнулъ себя. Онъ въ это время сидѣлъ у себя въ конторѣ, откуда и увидалъ жену въ окно, и первымъ его движеніемъ было встать со стула, чтобы поскорѣе взять у нея ведро, но… пожалуй, это было не умно? И что за бѣда, въ самомъ дѣлѣ, если она снесетъ ведро воды? Потомъ онъ уже спокойно смотрѣлъ, какъ она носитъ въ передникѣ дрова изъ сарая. Не нанять же ему для нея еще дѣвушку, когда у нихъ даже дѣтей нѣтъ? И безъ того въ домѣ три бабы. А ей не мѣшало бы подвѣсить себѣ мѣшокъ для дровъ, вмѣсто того, чтобы рвать передники. Такимъ образомъ, Роза была предоставлена себѣ самой, — живи, какъ можешь! Яркая мѣдная улыбка ея начала блекнуть; но вѣдь улыбка и не можетъ быть вѣчной.
— Что это за ѣда для взрослыхъ людей? — сказалъ онъ разъ за обѣдомъ. — Бурда, болтушка какая-то. Я это ни къ чему другому не клоню, а только это не ѣда для рабочаго человѣка.
Для рабочаго человѣка? А онъ день-деньской никакой работы не зналъ.
— Тутъ такъ холодно, а въ печкѣ ни полѣшка! — сказалъ онъ вечеромъ.
— Такъ ты поди да принеси самъ охапку, — отвѣтила Роза. — Господи Боже, хватитъ, я думаю, силъ у такого толстяка!
Роза съ крайнимъ неудовольствіемъ смотрѣла, какъ Николай съ каждымъ днемъ прибывалъ въ вѣсѣ и толстѣлъ; даже щеки у него начали отвисать.
Онъ, по обыкновенію, сталъ отшучиваться:- Да, назови ты меня воплощенной худобой, ты бы солгала, Роза. Худоба такой недостатокъ, которымъ я не страдаю; слѣдовательно, жиръ такое преимущество…
— А ты еще погоди немножко, Николай, — щеки у тебя запрыгаютъ.
— Щекамъ и не полагается, я думаю, торчать на манеръ угловъ на лицѣ.
— Но у тебя и брюшко начинаетъ округляться.
— Гм… У тебя и того нѣтъ.
Роза пошла за дровами и подбросила въ печку. Не она виновата въ томъ, что не округляется въ таліи; Богъ свидѣтель, не ея это вина, — думала она.
— Какой худобы тебѣ отъ меня нужно? — приставалъ онъ къ ней. — Не къ лицу адвокату Аренцену расхаживать тутъ какой-то тѣнью, съ постной физіономіей. Какой же мнѣ тогда почётъ будетъ отъ людей?
Но мало толку было стараться вывести ее изъ терпѣнія такими шуточками. Роза слишкомъ долго ихъ слушала и прислушалась къ нимъ до равнодушія. Она становилась только все болѣе серьезной и ходила, сжавъ губы. Николай иногда забавлялся болтовней съ пріемной дочкой, маленькой Мартой, и училъ ее выговаривать нѣкоторыя слова такъ, что выходили двусмысленности… Роза чуждалась всякой сальности; ей было обидно за ребенка, и она внушала дѣвочкѣ:- Это онъ просто шутитъ съ тобой, Марта, — ты слышишь! — А Николай отзывался на это изъ своей комнаты:- Никогда я не думалъ, что ты такая скучная, Роза!
Но хуже всего было то, что маленькій капиталецъ адвоката Аренцена быстро таялъ. И то сказать, не Богъ вѣсть, сколько онъ и успѣлъ сколотить. Ему въ прошломъ году повезло, и онъ заработалъ кое-что; но весною послѣ тинга никто не завелъ ни одной порядочной тяжбы, и доходы изсякли. Разумѣется, деньги опять посыплются и ь его карманы по возвращеніи рыбаковъ съ Лофотенъ; но до этого было еще долго и приходилось съ прискорбіемъ расходовать изъ стараго запаса… Кое-что уходило также на картишки, кое-что на полушкалики въ Сирилундѣ… Ну, такъ что же? Свалиться ему что ли съ ногъ отъ скуки, когда онъ, напротивъ, долженъ жить и кормить цѣлый домъ? И довольно-таки безсмысленно послѣ восьми мѣсяцевъ женитьбы имѣть на шеѣ семью изъ четырехъ душъ.
Въ концѣ марта пришло рѣшеніе высшаго суда по дѣлу Арона изъ Гопана. И оно было проиграно; утвержденъ приговоръ уѣзднаго суда. А на адвоката Аренцена наложенъ новый штрафъ за излишнюю волокиту. Чортъ побери, что это все значитъ? Сговорились что ли суды отнять у молодого ретиваго адвоката всякую практику?
