Колосья под серпом твоим - Владимир Семёнович Короткевич
Чуга легла на скрученные руки, как крылья.
— Где?
Ярош молчал. Безволосая гладкая кожа постепенно краснела от близкого огня.
Низколобый вдруг зарычал. Он держал Раубича за плечо, и волосы на суставах его пальцев начали скручиваться и сжигаться.
— Ч-черт!
Мужик, который только что отбросил в сторону ненужный старый меч, вдруг крикнул:
— Корчак! Побойся Бога. Что ж ты делаешь, котяра? Зачем Юстина подстрекаешь? Ты ведь знаешь, он головой тронутый... Мать его, видимо, когда беременной была, каждый день баранов видела.
Низколобый Юстин недоуменно смотрел на них. тряся рукою в воздухе.
— Замолчи! — возмутился Корчак. — Замолчи, Брона.
— Я пойду от тебя. — спокойно пригрозил Брона. — Я не палач. И все мы, из Кроеровщины, не палачи. Одна у нас душа. А ты — как не с Реки. Вурдалак хищный. Дождешься серебряной пули и осинового кола.
Белые ресницы мужика дрожали, но говорил он с запалом, смело:
— Не будет тебе за такое успеха. Также и у него — честь.
Корчак немного огорчился:
— То что, может, уже барин предложит что?
— Убей, а не издевайся... Да он сам скажет... Скажи, пан, не губи души.
Раубич смотрел в его светлые глаза.
— Ступай, хлопец Брона, в мою комнату, третью от зала. Они не нашли.
— Ну вот, — обрадовался Брона. — А вы, сыроядцы...
— ...а там, за шторой, висит мой штуцер. Для тебя уж одно ружье найду. Держи на память...
— А им не скажешь? — спросил Брона.
— Им не скажу, — просто бросил Раубич. — Они росомахи. Падалью питаются. Кровь не по ним. — И, помолчав, добавил: — Добивайте, что ли.
Брона смотрел на Яроша со спокойной враждебностью и уважением.
— Т-так, — заявил Корчак. — И вправду... Умирать стоя будешь?
— Да.
— Нажились мы тут, хлопцы. Спасибо надо сказать одному благодетелю за совет.
— Не надо ему твоей благодарности, — спокойно возразил Брона. — Он сказал правду. Есть у этого человека оружие. Да только все вы учли, кроме него.
Корчак смотрел на Яроша. Потом достал из ножен корд и торчком бросил его в землю.
— Ты не бойся, раубичский пан. Ударят точно.
— Я не боюсь.
Брона побежал за штуцерюм и принес его.
— У-ух, каков, — улыбался он. — Аж руки прикипели. Вот так оружие! Ну, держитесь теперь...
Раубич улыбнулся. Вид у парня был как у ребенка, получившего игрушку.
— Ну, спасибо... Ты — ничего!.. Ты даже подумать не успеешь, я постараюсь уж, — спешил Брона и словно объяснил: — Жену мою с детьми Кроер куда-то в Россейщину продал за непослушание... А что она там? Ни слова по-ихнему.
— Я понимаю, — просто произнес Раубич.
— Ведите коней, хлопцы, — бросил Корчак. — Дом жечь не будем. Пускай вдове будет где жить. — И улыбнулся: — Может, и для меня что-то найдешь?
Раубич с жестковатой улыбкой покачал головой.
— Да я шучу, — сказал Корчак.
Люди с лошадьми стояли немного в стороне и не смотрели на них. Никому не хотелось видеть убийство.
Брона вытащил из земли корд и стал с левой стороны и немного впереди от Раубича. Смотрел ему в глаза спокойными и чужими глазами.
— Молись, — приказал Корчак.
Пан Ярош поднял голову и, глядя на языки высокого пламени, начал читать апокрифическую молитву панов-латников, против которой четыреста лет напрасно сражалась церковь.
Безуспешно, ведь читали ее один раз и потом некого было карать.
Брона слушал, как падали слова. Молчал и смотрел чужими глазами. И летели, летели в небо языки огня.
— «Воины Бога пришли за мной», — спокойно читал Раубич.
Корчак отошел к коням.
— «Воины Бога пришли за мной... Они пришли — и не смутилось сердце мое. Они пришли — и не содрогнулись колени мои... Тьма была вокруг. И в темени горели лица архангелов...
...Как половодье, близились они... Как лава, росли они... Как ураган, росли они... Как солнце, в час смерти росли они».
Странный звук родился где-то. Словно начинался обвал. Далеко-далеко. Брона не удивился. Так оно и должно было быть. Что ж, когда за человеком шли воины Бога...
— «Как черный огонь, были глаза их... Как сухая трава в огне, были волосы их... Как башни в пожар, были крылья их... Как расплавленная сталь, были мечи их.
...И разверзлось небо — и пожар был за спинами их.
Но не трепетала душа моя».
Цокот нарастал и нарастал, близился. Неодолимый, мощный. Земля стонала. Потом долетели два выстрела, а спустя минуту еще два.
— В чем дело? — спросил Корчак.
— Большой отряд, — ответил кто-то.
— Войско, — пробормотал Юстин. — Наутек, хлопцы!
— Ти-хо! — оборвал Корчак.
Земля гремела уже, словно из железа была. Земля стонала и содрогалась под ногами у Неизвестного.
— И вправду хватит, — бросил Корчак и вскинулся в седло. — Засиделись... Брона, кончай и догоняй.
Люди тронули коней. Обвал уже гремел во всю силу.
Брона сделал шаг и встретил глаза Раубича.
— «Ибо не боялся я смерти детей — нежели своей кончины без могильного холмика и причастия, без слез и памяти...
...И него мог я бояться после такой жизни?»
Брона зашел за спину Ярошу, поднял с земли штуцер и резким ударом корда перерезал веревки. А потом что есть силы толкнул ладонью. Раубич не удержался на занемевших ногах и упал на землю.
Корчак, оглянувшись, увидел лежащего и то, что Брона взлетает в седло. Всадники исчезли за домом.
...Алесь вырвался впереди табуна на лужайку и увидел разбитые окна, расщепленные двери дома — в них били топорами, — яркий огонь, а возле него неподвижного человека.
Пылали флигель для гостей, дом управляющего и каретная, подожженные, чтобы было светлее. Рыже-коричневое, как львиная грива, пламя с горячим гулом летело в ночь. Коробились крыши, тысячами рубинов сияли сквозь вуаль огня бревна. Ревело, сыпало искры, несло.
И грозно вертелся во все стороны, угрожая мечом, флюгер-всадник на кровле флигеля: горячая труба воздуха вертела его. Жалкий, маленький и грозный всадник над морем огня.
Алесь спрыгнул с коня и склонился над неподвижным телом.
— Пан Ярош! Пан Ярош!
...Ярош удивленно смотрел на него. Потом сел, потирая запястья.
— Ничего, — резко отозвался он. — Где солдаты?
— Какие солдаты? Я
