Жены и дочери. Мэри Бартон [сборник 2023] - Элизабет Гаскелл
— Но Синтия помолвлена с другим, в самом деле помолвлена! И еще один человек… очень подходящая партия… только что сделал ей предложение в Лондоне. От этого мистера Престона вечно одни неприятности!
— Вот уж нет! В данном случае я бы сказала, что это твоя обворожительная мисс Синтия дала слово одному человеку — а теперь получается, что сразу двум, — а третьему вскружила голову. Я не выношу мистера Престона, но даже я не поставлю ему в вину обиду на соперников, тем более что он понимает: отказали ему из-за них.
— Ну, уж не знаю. Мне всегда казалось, что он меня недолюбливает, а мужчины так умеют продемонстрировать свое нерасположение! А кроме того, право же, если бы вы с ним тогда не встретились, моя дорогая леди Камнор не сердилась бы на меня так!
— Она всего лишь хотела предостеречь тебя относительно Синтии. Мама и со своими дочерьми тоже всегда очень строга. Не терпела даже малейшего намека на флирт — и Мэри тоже вся в нее!
— Но Синтия любит пофлиртовать, и что я могу с этим поделать? Она при этом не шумит, не хихикает, ведет себя как настоящая леди — этого у нее не отнимешь. Что же тут поделаешь, если мужчины к ней так и льнут, — это она, видимо, унаследовала от меня. — Тут миссис Гибсон позволила себе легкую улыбку и не стала бы возражать, если бы услышала подтверждение своих слов, вот только такового не последовало. — Впрочем, я обязательно с ней поговорю; я разберусь во всей этой истории. Прошу вас, передайте леди Камнор, что меня чрезвычайно взволновал этот разговор — и про мое платье, и про все прочее. А оно в результате обошлось всего-то в пять гиней вместо восьми!
— Да полно тебе. Как у тебя щеки горят, только что не лихорадочно! Ты по моей вине слишком долго просидела у мамы в жаркой комнате. Но знаешь ли ты, как она рада твоему приезду?
Это было правдой, несмотря на постоянные тирады в адрес «Клэр», заставлявшие бедную миссис Гибсон извиваться подобно беспомощному червячку. И все же в том, что вас бранит графиня, что-то есть; удовлетворение от этой мысли останется и тогда, когда схлынут все неприятности. Да и леди Харриет была с ней любезнее обычного, чтобы вознаградить за все терзания в комнате выздоравливающей; и леди Каксхейвен вела с ней вдумчивые беседы, сдобренные искорками научных знаний и глубиной мысли, что было, разумеется, крайне лестно, хотя и малопонятно; и лорд Камнор — доброжелательный, добродушный, приветливый и незаносчивый — был преисполнен к ней благодарности за то, что она приехала навестить леди Камнор, причем благодарность эта приняла вещественную форму доброго куска оленины и набора прочей, более мелкой дичи. На пути домой, одиноко восседая в роскошной графской карете и пересматривая в мыслях свой визит, миссис Гибсон чувствовала лишь одну ссадину, которая долго не заживет: резкие слова леди Камнор, и виновницей их назначила Синтию, вместо того чтобы осознать правду, которую раз за разом предлагали узреть члены семьи миледи, а именно что резкость эта проистекает из состояния здоровья. Не то чтобы миссис Гибсон вознамерилась отыграться на Синтии за свое задетое самолюбие и уж тем более не собиралась она бранить дочь за то, чему пока не имела объяснения, но в чем могло и не оказаться ничего предосудительного; однако когда оказалось, что та безмятежно сидит в гостиной, миссис Гибсон мрачно опустилась в свое кресло и в ответ на сердечное приветствие Синтии: «А, мама, ну и как погостили? Мы вас не ждали так рано! Давайте помогу вам снять капор и шаль!» — она скорбно произнесла:
— Визит оказался не из тех, которые хотелось бы продлить!
Глаза ее были устремлены на ковер, а лицо выражало полное равнодушие к теплому приветствию.
— И в чем причина? — спросила Синтия без всякой задней мысли.
— В тебе, Синтия, в тебе! Когда ты родилась, я и помыслить не могла, в каком тоне о тебе когда-то станут говорить.
Синтия резко откинула голову назад, в глазах вспыхнул недобрый огонек.
— Какое им до меня дело? С какой стати они говорят обо мне в каком-то таком тоне?
— О тебе все говорят, вот и они тоже. Лорд Камнор, как известно, всегда обо всем знает. Тебе следовало быть поосмотрительнее в своих поступках, Синтия, тогда бы о тебе и не говорили.
— Все зависит от того, что именно обо мне говорят, — сказала Синтия с деланой небрежностью; она не могла не предчувствовать, что сейчас последует.
— Да уж! В любом случае мне это не по душе. Крайне неприятно узнавать про недостойное поведение собственной дочери от леди Камнор, а потом выслушивать тирады ее светлости: ваша дочь, мол, флиртует, она обманывает, — можно подумать, я в чем-то виновата. Уверяю тебя, все это совершенно испортило мой визит. Нет, оставь мою шаль! Я сама ее возьму, когда пойду к себе.
Синтии пришлось покориться, сесть на место и оставаться в комнате с матерью, которая время от времени многозначительно вздыхала.
— Не могли бы вы пересказать мне, что именно они говорят? Если обо мне ходят некие неподобающие слухи, будет справедливо, если я узнаю, о чем речь. А вот и Молли. — (Та как раз вошла в комнату, разрумянившись после утренней прогулки.) — Молли, мама вернулась из Тауэрс, где милорд с миледи оказали мне высокую честь разговорами о моих преступлениях и проступках, а я пытаюсь вызнать у мамы, что именно они говорили. Я не прикидываюсь более добродетельной, чем другие, но и помыслить не могу, чем я, бедняжка, могла заинтриговать графа с графиней!
— Они не тебя жалели! — возразила миссис Гибсон. — Они жалели меня. Жалели, потому что кому же приятно, если имя твоей дочери у всех на слуху.
— Я уже говорила, все зависит от того, как именно оно у всех на слуху. Если бы я, например, собралась замуж за лорда Холлингфорда, уверяю вас, обо мне бы судачили направо и налево, вот только ни у вас, ни у меня не было бы никаких возражений.
— Речь идет вовсе не о замужестве с лордом Холлингфордом, так что приводить этот пример просто глупо. Про тебя говорят, что ты обручилась с мистером Престоном, а теперь отказываешься выйти за него замуж; по их понятиям, ты его обманула.
— А
