Том 5. Большое дело; Серьезная жизнь - Генрих Манн
— Вам неизвестно разве, господин Рапп, что изобретение вашего тестя так или иначе принадлежит концерну?
— Что вы хотите этим сказать? — спросил Эмануэль.
Марго тоже быстро обернулась к Шаттиху.
— Он использовал для работы нашу аппаратуру.
— То есть как это? — переспросила Марго.
— Ясное дело. К его услугам были наши лаборатории со всем их оборудованием.
— Ничуть не бывало. Отец работает над своими изобретениями дома. Разве не так, Марго? Его кабинет завален всевозможными приборами.
Шаттих удовлетворенно кивнул.
— Он наш служащий и может пользоваться нашими лабораториями. Этого достаточно.
— Да в ваших лабораториях и нет технических средств, нужных для изобретения взрывчатых веществ, — выпалил Эмануэль.
Шаттих сердито кивнул.
— Взрывчатое вещество — вот как!
Дети беспомощно взглянули друг на друга. Они выдали свою тайну. Проболтались.
Шаттих повеселел, но все так же строго продолжал:
— Значит, старина Бирк изобрел взрывчатое вещество! С сожалением отмечаю, что, когда я вчера был у него, он утаил от меня эту новость.
— Вы возводите обвинение на тяжелобольного человека! — возмутилась Марго.
— Опять не то. Я его ни в чем не виню. Но я имел право на большее доверие лично ко мне. А впрочем, пусть делает со своей тайной все, что ему угодно. Продать ее он не может.
Эмануэль вдруг переменил тон на мальчишески наивный.
— Господин Шаттих! Конечно, я поступил неразумно, придя к вам вот так, запросто, — вы оказались в более выгодном положении. Я просто хотел узнать, сколько же концерн предложит добровольно.
— Не ваше дело. — Лицо бывшего канцлера стало напряженным, как бывало во время важных исторических переговоров. Он уперся кулаком в круглое бедро. — По условиям найма изобретатель обязан предоставить свое изобретение фирме, у которой он служит. Мы регистрируем изобретение, на наше имя выписывается патент, и мы же реализуем его.
— А изобретателю — шиш?
— Он может рассчитывать на премию, иной раз — на повышение по службе. В данном случае, поскольку Бирк мой старый друг, я, конечно, замолвлю за него словечко.
— Чувствительно вам благодарен, ваше превосходительство. И в свою очередь разрешу себе вам ответить!
Эмануэль начал спокойно, но под конец расшумелся. То, что он услышал, казалось ему неправдоподобным, чудовищно подлым. Впрочем, опыт подсказывал ему, что чем подлее, тем правдоподобнее. И кричал он не столько от негодования, сколько от ужаса. Марго делала ему знаки, умоляла замолчать. Она готовилась броситься между ними, если бы он кинулся на Шаттиха. От Эмануэля можно было ожидать всего, ей была хорошо знакома эта бледность, эти взбухшие на висках жилы.
К счастью, у Эмануэля мелькнула мысль, которая удержала его от физического воздействия на шефа.
— Все это обязательно только для ваших служащих? Так я понял вас, Шаттих? — спросил он язвительно.
— Именно так, наглый мальчишка! — пролаял главный директор и поднялся. Он был намного ниже ростом своего противника, но, вскинув голову, взглянул на него снизу вверх жестким взглядом победителя.
— Тогда открою вам секрет, — бросил Эмануэль, глядя на него сверху вниз. — У моего тестя есть договор с вашим конкурентом, с фирмой «И. Г. Хемикалиен». Всю работу он провел у них, а эта фирма, не вам чета, купит изобретение и заплатит по стоимости. Вот и поломайте себе голову, как одолеть конкурента!
Шаттих зловеще расхохотался. Марго даже поразило, что такого эффекта можно достигнуть обыкновенным тенором! Причиной этого эффекта были, очевидно, те могущественные силы, которые стояли за Шаттихом, — а они были действительно зловещи. Марго почудилось, будто хохочет сам сатана.
И вдруг это кипение чувств у всех троих сразу оборвалось: постучали в дверь. Шаттих невольно повернулся к двери, находившейся в глубине комнаты; именно оттуда шел стук. В первое мгновение никто не двинулся с места: ведь они только что вошли в раж, да еще как! Судя по тому, как хозяин дернул плечом, Марго заключила, что должна отворить, и направилась к двери.
В комнату, блистая утренним туалетом, вошла высокая дама зрелых лет; у нее были светлые, с рыжим отливом, волосы. Нора Шаттих пришла по внутренней лестнице и чуть запыхалась. Она окинула взглядом собравшихся.
— Я была в приемной, на третьем этаже, — сказала она, — и услышала, как у вас тут весело. А я и сама не прочь посмеяться. Супруги Рапп? Наши соседи? Очень мило! Мы ведь почти не видимся.
— Теперь вы будете видеть меня чаще, сударыня, — сказала Марго. — Ваш муж, желает, чтобы я работала здесь.
— Вот как? Ты желаешь этого?.. — спросила дама.
— Ничего я не желаю, — неуверенно сказал Шаттих; на время он был укрощен, на это и надеялась Марго.
— Чего мне желать? — Шаттих беспомощно опустил свои коротенькие ручки. — Я очень перегружен — вот и все. Придется опять кого-нибудь тут посадить.
— Опять? — переспросила жена. По ее лицу можно было прочесть, как много неприятных эпизодов здесь разыгралось. И вот теперь все начинается сначала.
Она задержалась взглядом на Эмануэле.
— А вы, господин Рапп? Пришли, вероятно, чтобы представить свою молодую жену? — спросила она светски любезным тоном.
Эмануэля этот вопрос застиг врасплох.
— Что вы хотите сказать, сударыня? Я пришел по весьма важному делу.
— Как! Еще более важному? — тем же светским тоном повторила она.
— Да, вот спросите господина Шаттиха. — И он взволнованно продолжал — Это называется экономической борьбой, мадам. Кое-кому уже удалось проникнуть на арену, другие только еще рвутся на нее. А те пытаются над ними смеяться.
— Да, я действительно посмеялся, — подтвердил Шаттих.
— Да, он смеялся, — подтвердила Марго. И вспомнила, как ее мороз подирал по коже.
— Я слышала, — повторила Нора Шаттих. — Зато господин Рапп раскричался.
— Я кричал потому, что меня хотят ограбить, — пояснил Эмануэль.
— Кто прав, тот не теряет самообладания, — заявила Нора.
— Он пытался меня уверить, что мой старый друг Бирк стакнулся с нашими конкурентами.
В голосе Шаттиха слышалось сострадание, и он действительно достиг того, что Эмануэлю стало стыдно перед дамой за свои жалкие домыслы. Поэтому он снова начал привирать.
— Я даже веду переговоры с «И. Г. Хемикалиен». Там все отнеслись к изобретению моего тестя с величайшим вниманием. Не сегодня-завтра мы заключим договор. Сюда, господин Шаттих, я пришел лишь на всякий случай. Теперь мне ясна ваша точка зрения. — Поклон в сторону дамы. — Разрешите удалиться, сударыня.
— Так нельзя, — сказала Нора. — Теперь вы не можете уйти. Ведь мы с вами живем в одном и том же доме, и что еще важнее — в одном и том же мире. Поэтому я считаю неправильным, чтобы дела влияли на человеческие отношения. Общество, в устойчивости которого мы одинаково заинтересованы, требует, чтобы
