Том 5. Большое дело; Серьезная жизнь - Генрих Манн
Она ответила:
— Нет!
Но он остался спокоен, и она ничего не могла сделать. Он пришел к ней около семи, когда она уже оделась, чтобы идти в бар, и сразу же склонился над кроваткой. Она видела, что он не притворяется. Он осторожно приподнял мальчика с подушки; два схожих лица на миг оказались одно против другого — неуверенный взгляд ребенка, острый и вместе с тем искательный взгляд отца. Курт не поцеловал сына, он сделал другое. Он тихо прижал к маленькому лобику свой влажный лоб.
Мария отвернулась. Ее грызло раскаяние, что она ненавидит Курта. У нее возникло даже сомнение, ненависть ли это. А его сестра? И все, что между ними произошло? Но что бы ни произошло и что бы ни ждало их дальше, Мария чувствовала: остается все-таки Викки, девочка, игравшая на пляже с Марией. Сами того не желая, они гнали друг друга, и ни одна не знала зачем и куда. Курт, этот скверный мальчишка, до того дурной, что иногда его самого от себя воротит, — Курт любит ребенка. И ребенок улыбается! Ми тоже любит Курта!
Курт сделал попытку улыбнуться в ответ. Улыбка без иронии была для него трудна, — Мария ясно это видела. Он взял ребенка на руки, прижал к груди и сказал Марии:
— Уйдем отсюда.
— Куда?
— Уйдем совсем. Начнем что-нибудь новое. Здесь мы не укрыты.
— От кого?
Он поглядел на нее так, точно она и сама могла бы знать. Она тоже поняла, но все же сказала:
— Я должна следить за Викки.
— За Викки? — бросил Курт пренебрежительно и даже скривил рот.
Впервые его с сестрою разделило расстояние.
Мария напомнила:
— Ты же знаешь, чего она хочет.
— Я ее предостерег. Я сказал ей, что она сошла с ума. Она мне ответила: «Ты тоже». Конечно, я тоже. Поэтому я и должен уйти и начать что-нибудь новое, — добавил он упрямо. — Иначе будет поздно — из-за всего, что здесь творится: с Аделью, с наследством, с ребенком, с полицией — и с Викки! И с тобой! Ты еще можешь выкарабкаться? — спросил он, остановив на Марии испытующий, многозначительный взгляд.
— Я? — Марии стало страшно. — Из чего мне выкарабкиваться? — ответила она для виду.
Он только пожал плечами.
— Все может еще уладиться. Викки, во всяком случае, делает все что в ее силах, чтобы направить свои мысли по другой колее. Завела любовника, — процедил он сквозь зубы.
Только теперь Мария поняла, какая пропасть легла между ним и сестрой. То была ревность! Сестра пошла своею обособленной дорогой; тотчас отчаянная затея с Аделью опротивела юноше, и вот он ищет прибежища в Марии, в ребенке!
— Это нам не поможет, — решила Мария. — Знаешь, что я думаю? Нет у нее никакого любовника.
— Так. Но в один прекрасный день ты увидишь в газете их общую фотографию. Он же артист!
Мария покачала головой. Она думала о шофере Эдгаре, которого держала под присмотром горничная Лисси. Викки и того выдавала за своего любовника, когда он им вовсе не был, — лишь бы Игнацу Бойерлейну получать свою дозу возбуждающего, а ей самой поиграть в головокружительную опасность. Не из тех она женщин, которые влюбляются. И в Минго она никогда не была влюблена.
— Была она влюблена в Минго? — спросила неожиданно Мария.
Курт отступил на шаг.
— Не говори о нем! — Он положил ребенка в кроватку. — Мы все, быть может, на краю гибели, по крайней мере такое у меня предчувствие, а ты думаешь только о Минго! Прекрасно! Идем в «Гарем». Там наше место. Да и предчувствие мое рассеется после двух рюмок коньяку. — Он подал ей пальто.
Вскоре затем Викки попала в загадочную автомобильную катастрофу. За городом, на проселочной дороге, машина опрокинулась, причем госпожа Бойерлейн ехала не в собственной машине. Кажется, рядом с ней сидел какой-то господин, и в тот же вечер один известный актер явился в театр с большим опозданием. Газеты, занимающиеся подобными вещами, отмечали это совпадение.
Пока Викки, получившая легкие ушибы, лежала на тахте, муж делал ей осторожные упреки.
— Неужели это было так необходимо? — только и спрашивал он.
Викки очень скоро потеряла терпенье.
— Конечно нет, но представь себе, что пошел дождь. Просто смешно. Ты тянешь с этим, как сорокалетний старик. Мой отец тоже способен был шесть часов подряд говорить о такой мелочи. Впрочем, впоследствии он и сам выкинул коленце, — добавила она язвительно.
— Мутхен-Нутхен-Путхен! — протянул муж, чтобы ее успокоить.
Она передразнила его самым отвратительным детским голоском.
— Я отнюдь не собираюсь отнимать у тебя молодость, — заверил он, — ни твои милые преступные задатки. Раз уж я такой обыватель!
— Да, если б ты был обывателем! — сказала она нормальным голосом и с неприятным выражением лица.
Он оправдывался:
— С тобой это трудно. До таких доискиваешься вещей!
— Раз ты за то и платишь слугам…
— Знаменитость пропечатали в газетах. Но я не придаю этому никакого значения. Я имею слабость считать тебя верной, — сознался он просто.
— Спасибо, милый Игнац. Значит, тебя не поразит и то, что я уеду на днях в Сан-Мориц.
— Одна?
— А что ты подумал? Понятно. Поправить здоровье. Эта история с авто расстроила мне нервы, ты должен извинить мой каприз.
— Охотно извиняю. Но дело не только в истории с авто. Катастрофа плюс знаменитость устанавливают твое алиби. Путхен! Ты говоришь — в Сан-Мориц. Нутхен, куда ты едешь в действительности — с ребенком?
Это было, как выстрел.
— С кем? — Викки приподнялась с подушек, но тотчас же вновь упала на них. — Разумеется. Как же было тебе не докопаться до ребенка? Ну? От кого у Мутхен-Нутхен-Путхен лебеноцек? — просюсюкала она.
— Ах, если бы он был твой! Моя бедная несовершенная преступница, — проговорил он в окно, — мне остается только тебя предостеречь! — Конец фразы он сказал с ударением и прямо ей в лицо.
Помолчав, он начал снова:
— Мария, естественно, произвела на меня известное впечатление.
— И ты не хотел бы ограничиться одним лишь впечатлением!
— Возможно, но это к делу не относится. Тебе не хватает ребенка — понимаю. А я — что у меня есть? Одни заседания! Чтобы сделать жизнь выносимой, я должен идти с ней на компромисс. Не попробовать ли мне осуществить компромисс через Марию? — Он сказал подчеркнуто. — Между тобой и Марией стоит известный инцидент.
Викки поспешно перебила:
— Боюсь, она не принимает тебя всерьез, мой милый Игнац.
— Тогда попробуй сама!
— Меня она принимает слишком всерьез.
— Мне кажется, она может стать опасной. Без компромисса мы ни к чему не придем.
— Придем! — твердо сказала Викки.
