Портрет леди - Генри Джеймс
Изабелла внимательно слушала лорда Уорбартона; лицо ее отражало боль и смятение.
– Тетя ездит туда в определенное время, и ничто не заставит ее сменить расписание. Когда подходит срок, она отправляется в путь. Думаю, тетя поехала, даже если бы Ральф был при смерти.
– Иногда мне кажется, что он уже при смерти, – сказал лорд.
Изабелла поднялась.
– Тогда я немедленно еду к нему, – заявила она.
Уорбартон остановил ее – его несколько ошеломил ее порыв.
– Я не имел в виду, что это случится нынче вечером. Наоборот, сегодня в поезде Ральф выглядел весьма неплохо. Мысль о том, что мы подъезжаем к Риму – а вы знаете, как он любит этот город, – придала ему сил. Час назад, когда я пожелал ему спокойной ночи, он сказал мне, что очень устал, но невероятно счастлив. Поезжайте к нему утром – вот что я имел в виду. Я не сказал Ральфу, что поехал сюда, – да я и не думал об этом, но уже после того, как мы с ним расстались, я вспомнил, как он рассказывал мне, что вы по четвергам принимаете, – а сегодня как раз четверг. Вот я и решил поехать и сказать, что ваш кузен здесь, и лучше вам не дожидаться, пока он явится к вам с визитом. Кажется, Ральф упоминал, что не написал вам.
Изабелле не надо было объяснять, что она собирается предпринять после слов Уорбартона; у нее был такой вид, словно она бы полетела к Ральфу на крыльях, если бы они не были у нее связаны.
– Не говоря уж о том, что мне самому хотелось увидеть вас, – галантно добавил гость.
– Не понимаю решения Ральфа. Оно мне кажется каким-то диким, – сказала Изабелла. – Я была спокойна, зная, что он укрыт за надежными стенами Гарденкорта.
– Ральф был там совершенно один. Толстые стены были его единственной компанией.
– Вы навещали его. Вы были чрезвычайно любезны.
– О, дорогая, мне просто нечем было себя занять, – проговорил лорд Уорбартон.
– Наоборот, мы слышали, что вы занимаетесь великими делами. Все говорят о вас как о государственном человеке. Я постоянно вижу ваше имя в «Таймс», кстати говоря, далеко не в хвалебном тоне. Должно быть, вы остались воинствующим радикалом.
– Я уже не чувствую себя таким воинствующим; теперь многие разделяют мои взгляды. Как только мы с Ральфом в Лондоне сели в поезд, мы устроили парламентские дебаты. Я говорил ему, что он последний тори, а Ральф называет меня главой коммунистов. Как видите, он еще полон жизни.
Изабелла хотела еще многое узнать о Ральфе, но воздержалась от вопросов. Завтра она увидит его сама. Она понимала, что лорду Уорбартону уже надоело говорить об одном и том же и он захочет коснуться и других тем. Она все больше и больше уверялась, что лорд забыл о своей любви; а что касалось Изабеллы, то ей теперь удавалось думать об этом без раздражения. Для нее прежней он являлся примером упорства и настойчивости, целеустремленности, чего-то, чему следовало оказывать сопротивление. Каждое новое его появление сразу же наводило юную Изабеллу на мысль о грядущих неприятностях. Но сейчас она успокоилась, она видела – лорд всего лишь намерен быть в дружеских отношениях с ней, он простил ее и обладает достаточным тактом, чтобы не вспоминать прошлое. Это не было с его стороны некоей формой мести – лорда Уорбартона нельзя было заподозрить в том, будто он хотел наказать Изабеллу подчеркнутым равнодушием. Было очевидно, что лорд просто решил: ей будет приятно узнать, что он смирился с судьбой. Смирился – как здоровый, мужественный человек, способный справиться с собой и залечить душевные раны. Его вылечило то, что он занялся политикой, – как Изабелла и предполагала. Она подумала с завистью, насколько счастливее удел мужчин, для которых всегда возможно окунуться в воды какой-нибудь деятельности. Лорд Уорбартон, конечно, заговорил о прошлом, но говорил о нем без грусти. Он даже зашел так далеко, что, говоря об их последней встрече в Риме, сказал: «Веселые были времена». И еще он сказал, что с большим интересом услышал о ее замужестве и рад познакомиться с мистером Озмондом – прошлую встречу едва ли можно назвать знакомством. Здесь Изабелла вспомнила, что он не поздравил ее с замужеством, – но он не стал извиняться за это. Казалось, что в мыслях у него одно: внушить ей, что они просто старые добрые друзья. И видимо, в знак этой дружбы, улыбаясь, после короткой паузы, во время которой он с улыбкой оглядывался по сторонам, лорд внезапно спросил:
– Что ж, я полагаю, вы счастливы и все тому подобное?
Изабелла в ответ рассмеялась – вопрос показался ей почти комическим.
– Вы думаете, если бы это было не так, я бы призналась вам в этом?
– Право, не знаю. Почему бы и нет?
– Действительно. Но, слава богу, я очень счастлива.
– У вас превосходный дом.
– Да, здесь чудесно. Но это заслуга не моя, а мужа.
– Вы хотите сказать, это он обставил его?
– Да, когда мы въехали, здесь не было ничего.
– Да у него талант!
– Он просто гениален во всем, что касается убранства и драпировки, – отозвалась Изабелла.
– Сейчас это модное увлечение. Но ведь вы должны иметь свой вкус.
– Я наслаждаюсь, когда все уже сделано. У меня нет собственных идей. Я ничего не могу предложить.
– Значит, вы принимаете советы со стороны?
– Очень охотно.
– Прекрасно. Я вам тоже кое-что предложу.
– Будет очень любезно с вашей стороны. Но должна предупредить, что в мелочах я способна взять на себя инициативу. Так, например, мне хотелось бы представить вас некоторым из гостей.
– О, прошу вас, не стоит! Мне нравится сидеть здесь. Если, конечно, вы не имеете в виду ту молодую леди
