Том 5. Большое дело; Серьезная жизнь - Генрих Манн
— После обеда в три.
Мариетта была уверена, что он ее понял.
Однако вниманием Эрнста уже целиком владел Брюстунг, ожидавший известий об Инге. Сегодня вечером боксеру предстояло выступить перед тысячной толпой в Спортпаласте, и все же он явился сюда ради Инги.
Для Эрнста чувства сестры и ее отношения с Брюстунгом были гораздо важнее того, что творилось в его собственном сердце. Другое дело, если бы что-нибудь угрожало его положению в Обществе воздушных сообщений.
Сложив ладони у рта, он крикнул Брюстунгу:
— Уже встала. Поедет ли? Еще неизвестно… Смотря по тому, как отец. Подожди, кажется она идет! А ты в хорошей форме? — спросил он.
Брюстунг вместо ответа показал ему какой-то сверток. Эрнст тотчас же смекнул в чем дело. Он вошел в комнату и, вернувшись оттуда с веревкой, бросил один конец Брюстунгу; тот привязал к нему сверток. Не успел Эрнст поднять его наверх, как явилась Инга.
— Ты что это делаешь? Ах, вот оно что! Не хочу.
Она смотрела вдаль мимо Брюстунга, но ясно видела то, что выглядывало сквозь разорванную бумагу. Серебристая парча сверкала в утренних лучах солнца. У Инги даже екнуло сердце; она взяла подарок и хотела уйти, но младший брат окликнул ее:
— Раз ты взяла это, значит он…
Она уже исчезла. Эрнст сильно перегнулся через перила балкона.
— Бруно, теперь, я думаю, клюнет.
— Почему? — глухо и робко спросил боксер.
— Твой подарок ее взволновал. Она мечтала как раз об этом платье — она сама говорила.
— Я следил за ней, когда она стояла у витрины, — сказал Брюстунг, — тут меня и осенило.
— Хороший ты парень, — ответил Эрнст. — Хотелось бы и мне быть боксером.
Он был в восторге, у него даже голос зазвенел.
— Как ты думаешь, любит она меня теперь?
Брюстунг тоже испытывал радостное возбуждение. Молодым людям казалось, что они совершенно одни; и даже если бы в парке было очень людно, они бы этого не заметили. Весь в росе, в лиственном уборе, в лучах утреннего солнца, парк этот принадлежал лишь самому себе да им. Позади — еще запертые дома, все спит, только они двое бодрствуют; да еще парк, подобно им едва пробудившийся от сна и полный утренней свежести.
Все еще чувствуя себя наедине друг с другом, они разговорились о том, как хороша Инга.
— Мне видно в окно, — сообщил Эрнст, — что она уже надела твое платье.
— Как бы мне хотелось на нее взглянуть! — страстно сказал боксер.
— Так беги сюда, — храбро ответил брат, — мы как раз собираемся завтракать.
Брюстунг устремился наверх. Эрнст еще постоял, свесившись через перила и сплевывая вниз. Его темные волосы рассыпались, обнажив странную белую прядь, которую он обычно прятал… Его взяло сомнение. Собственно, все, о чем они только что говорили, не было еще реально. Да и никогда слова не бывают так надежны, как машина в своем четком беге. Семнадцатилетний юноша ежедневно убеждался в этом и на себе и на других. Он плотнее сдвинул брови и шагнул в комнату.
В столовой Марго накрывала на стол. Помогая ей, сновала взад и вперед маленькая Сузанна. И еще был здесь Эмануэль, но он стоял к ним спиной. Все молчали.
— Она теперь у нас в комнате, — шепнула Сузанна. — Примеряет новое вечернее платье.
Марго вздрогнула и быстро оглянулась на Эмануэля, который не расслышал или сделал вид, что не расслышал. Тем не менее Марго увлекла девочку к дверям кухни.
— Откуда взялось вечернее платье? Вчера она блузку и то не могла купить, а блузка ей очень нужна.
— Да вот посмотри сама, — сказала Сузанна в подтверждение своих слов. И по доброте сердечной добавила: — Конечно, это не Эмануэль ей купил.
Марго откинула назад голову.
— Ну, об этом и речи быть не может! — сказала она, побледнев и сверкая глазами.
Молодой супруг вдруг сказал Эрнсту:
— Можешь взять мою машину.
— А вы разве никуда не едете?.. Из-за папы?
— Я — из-за папы, — подтвердила Марго. — У Эмануэля, наверное, другая причина.
Эмануэль вспыхнул:
— Может быть, прикажешь мне спрашивать разрешения, кого брать с собой, а кого — нет?
Марго, чувствуя, что к глазам подступают слезы, снова переменила место и устремила взгляд в сторону спальни; но как раз в эту минуту дверь распахнулась, вошла Инга. Сестры посмотрели друг на друга. Инга метнула быстрый взгляд в сторону Эмануэля. И снова сестры впились глазами одна в другую.
— Инга, поедем со мной? — предложил Эрнст без всякой задней мысли.
Но кроткая Марго грозно взглянула на него.
— Инга уже взрослая, заметь себе, мальчик. Она знает, с кем ей поехать. И знает, от кого принимать подарки.
В наружную дверь постучали. Эрнст отворил, вошел Брюстунг.
— А, милейший Бруно! — с оттенком покровительства воскликнул Эмануэль. А ведь боксер был уже почти знаменитостью, в газетах печатали его портреты.
— Пригласить его к завтраку? — спросил Эмануэль.
Эрнст помрачнел. Разве можно так обращаться с боксером Брюстунгом?
А тот пожимал всем руки, и каждый при его рукопожатии на мгновенье задумывался.
— Благодарю вас, — сказала Инга, не подавая руки.
— За что? — спросила Марго.
— За подарок. — Она не стала вдаваться в подробности.
Марго и Эмануэль, оба хмурые, долго после этого молчали.
— Вы его будете носить? — спросил Брюстунг.
— Думаю, что да, — ответила Инга. — Но подожду, ведь папа так болен.
— На бал в Спортпаласте — наденете? Через неделю.
— Кто знает, что еще будет через неделю, — произнесла она, глядя в сторону. — А вот вам надо выйти победителем еще сегодня вечером! Ты позвонила? — обратилась она к сестре.
— Папа еще спал, — сказала Марго. — После завтрака я к нему схожу.
— Я подвезу тебя, — примирительно сказал Эмануэль. Но именно от этой нотки у нее болезненно задрожали губы.
Эрнст кончил есть и сидел, уставившись в пространство. Они думали, что он по обыкновению буравит глазами воздух. А Эрнст сегодня утром окончательно убедился, как ненадежны люди и вещи, все, что не выверено техникой.
Маленькая Сузанна заявила, что собирается стать кинозвездой. Она сказала это просто так, к слову, и совершенно спокойно. Никто, впрочем, не удивился, так умно и ясно рассуждала девушка.
— Ведь большой участок, который кинокомпания решила купить для своих студий, принадлежит папиному концерну, — пояснила она. Ей казалось, что этим все сказано.
— Папа у нас замечательный, — возразила Инга. — Но, знаешь, добиваться заключения сделок для того, чтобы ты стала кинозвездой… Этому он еще не научился.
— Ничего, научится, может быть, — заявила шестнадцатилетняя. — В наше время всему научишься.
— А ты-то сможешь? — спросил Эмануэль. — Я хочу сказать — стать кинозвездой?
— Господи! Ну, разве не
