Рушатся берега - Нгуен Динь Тхи
Уже под утро Хой снова проснулся от плача тетушки Диеу. Тхао спала, но рука ее лежала на груди Хоя. Он осторожно взял в свои руки ее ладонь. Какие жесткие, натруженные руки!.. Ведь это только считалось, что он содержит семью, а что там оставалось ей от нескольких жалких донгов, которые он ежемесячно присылал ей из Ханоя. Он экономил, как только мог, и на еде, и на одежде, и на плате за жилье. Но все же из своих двенадцати донгов мог посылать семье только шесть. Из них четыре нужно было отправлять Донгу: два на учебу и два на пропитание, так что Тхао оставалось всего около двух донгов. Вот и вертелась она круглый год как белка в колесе, чтобы прокормить себя, свекра и детей. И свой участок обрабатывала, и к другим нанималась, и на рынке умудрялась торговать. Но никогда не слышал Хой от жены ни слова жалобы или упрека. Каждый раз, когда он приезжал из Ханоя, она старалась приготовить для него что-нибудь повкуснее. В молодости Тхао была хорошенькой, а теперь щеки ввалились, плечи заострились, руки стали худые. Только глаза были по-прежнему красивые, ласковые...
Хой ушел с головой в свои невеселые думы. Теперь будет еще труднее! Время настало смутное. Его несчастная школа опять закрылась и не известно, откроется ли еще. Так что теперь он фактически безработный. Кто же будет кормить семью? Опять Тхао? Неужели и ему придется жить за счет жены? Сколько лет он потратил на ученье, и, выходит, все зря!
Тетушка Диеу перестала плакать, но Хой уже не мог заснуть. В голове неотвязно вертелся вопрос: «Что делать? Что теперь делать?» Однако ответа на него он так и не находил. Удивительно! У него есть голова на плечах, есть руки, он умеет работать, а приложить свое умение негде. Что ему делать в этой деревне! Кому нужны здесь его знания?
Хой припомнил тот вечер в сентябре прошлого года, их беседу с Кхаком. Где теперь Кхак? Кхак говорил, что в их жизни должны наступить перемены, что людям больше невмоготу так жить. Верно! Вот ему, Хою, уже невмоготу. Но он не видит никаких перемен. Жизнь зашла в тупик, из которого нет выхода!..
Мысли текли вереницей, сознание затуманилось, и Хой снова задремал...
«Ку-ка-ре-ку!» — раздался предутренний крик петуха. Тхао осторожно встала и на цыпочках прошла в угол комнаты будить Хиен.
— Вставай, Хиен, пойдем лущить рис.
— Мамочка, милая, дай еще немножко поспать, — захныкала Хиен.
— Тише, папу разбудишь. Одевайся и помоги мне. А за работу мы получим рисовую крошку и сварим кашу.
Покончив с завтраком, Зяо стал тщательно одеваться.
На вопрос Донга, куда это он собирается, старик ответил неопределенно:
— Надо сходить в одно место. А ты побудь дома. Если кто придет за лекарством, попроси обождать. Я скоро вернусь.
Вернулся Зяо в полдень, лицо его радостно сияло.
— Поди сюда, Донг, — позвал он сына. — Я сейчас был у депутата...
— Незачем было туда ходить! — отрезал Донг.
— Как это — незачем! — обиделся Зяо. — Молоко еще на губах не обсохло, а туда же, грубишь отцу.
Донг ничего не ответил и пошел приводить в порядок водоем. Зяо, закурив трубку, стал рассказывать невестке и Хою о своем визите к депутату. Приняли его хорошо, и он сумел пристроить Донга на работу. Жена депутата, узнав, что Донг сдал на бакалавра, решила пригласить его репетитором к дочери на все летние каникулы. А насчет оплаты, говорит, пусть не беспокоится. Ей и семи донгов в месяц не жалко ради такого дела.
— Завтра же пусть оденется получше и идет, не то поведем его силой.
Хой улыбнулся.
— Ну, зачем же вести. Он и сам пойдет.
— А если он им понравится, то сможет у них долго работать. Они люди нужные. Глядишь, и в другом в чем помогут.
— Как же, держи карман шире!.. — усмехнулся Хой.
— Какие вы все умные стали! — пробурчал недовольный Зяо. — Противно слушать! Вот возьми, почитай. Шел мимо рынка, взял у фотографа. Потом отошлешь назад с Хиен. — Зяо протянул сыну газету.
— Так и есть! — воскликнул Хой, раскрыв газету. — Французы не выдержали! Двадцать девятого японская контрольная миссия вступит на территорию Индокитая.
V
Каждый день приносил новые вести: японская контрольная миссия, возглавляемая генералом Нисихара, прибыла в Ханой; три японских самолета пролетели над Ханоем и приземлились на аэродроме Зя-лям; генерал Нисихара имел дружескую беседу с генерал-губернатором Катру; японцы, разделившись на группы, отправились в провинции Ланг-сон, Као-банг, Ха-зянг, Лао-кай и Хай-фонг; японский торпедный катер вошел в хайфонский порт; генерал-губернатор Катру объявил запрет на ввоз товаров из Китая в Северный Вьетнам и издал приказ разобрать железнодорожное полотно вблизи китайской границы; правительство Петена назначило адмирала Деку генерал-губернатором Индокитая вместо генерала Катру...
В стране стало спокойнее, но это никак не отразилось на положении школы «Бать-май». Она и раньше-то едва сводила концы с концами, а теперь директор вынужден был объявить о распродаже школьного имущества в уплату долгов. Хою сообщил об этом в письме его старый приятель, учитель Хуан.
«Ну и черт с ней!» — решил Хой, прочитав письмо.
Правда, до сих пор он хватался за эту школу, как утопающий за соломинку. Но вот теперь соломинки не стало, и надо было искать себе другое занятие. Конечно, это не так просто, но зато он избавится наконец от положения бедного учителя частной школы. Сколько лет эта школа отнимала у него и силы, и способности, и надежды!
Хой решил писать. Он не мечтал, разумеется, стать вторым Гюго или Толстым, но уж что-нибудь в духе этих бесчисленных любовных историй, с их фальшивыми страданиями, которые изо дня в день печатались в газетах, он как-нибудь напишет. Только все это порядком осточертело читателям. Нет, он будет писать о простых деревенских парнях, об их трудовой жизни. Его перо будет правдивым и беспощадным!
Меню в семье стало заметно скуднее. Мелкая торговля с лотка не давала никаких доходов. Товары дорожали с каждым днем. Времена настали такие, что на торговле наживались лишь те, у кого было много денег. Они скупали товары, придерживали их и потом продавали втридорога. А на долю
