Рушатся берега - Нгуен Динь Тхи
VI
С тех пор как Кой вернулся в деревню, две лачуги на окраине у реки будто ожили. Кой перекрыл крышу в доме, где прежде жил Мам, и почти каждый день заглядывал к тетушке Муй, где всегда находил себе какую-нибудь работу. Если б не Кой, тетушке Муй совсем плохо пришлось бы в это тяжелое время, когда Соан находилась между жизнью и смертью.
В тот день, когда Муй на своей спине принесла больную Соан домой, у нее почти не осталось никакой надежды. Круглые сутки Соан горела как в огне и все время бредила. Этот бред открыл старой Муй многое. Сколько же, оказывается, мужества у ее маленькой девочки! Каким мучениям подвергалась она в доме депутата и все молчала, чтобы не расстраивать мать! Порой Муй казалось, что ее Соан уже умерла: глаза у нее закатывались, она лежала без единого движения. Но видно, не порвалась еще ниточка, которая связывала девушку с жизнью. После кризиса Соан начала поправляться. Она теперь выпивала немного воды и съедала несколько ложек рисовой каши. Как-то она заговорила:
— Мама, это ты?.. Я давно болею?.. Знаешь, мама, если я поправлюсь, ты не посылай меня больше туда, хорошо?..
— Хорошо, доченька, — успокоила Соан мать, — хорошо, только поправляйся, родная, поскорей. А поправишься, будешь жить дома.
Все эти дни Муй не решалась ни на минуту оставить Соан одну. Приготовит лекарство, сварит кашу, постирает и снова бессменно дежурит у постели. А если уходила на реку полоскать белье, ее терзал страх: вдруг Соан станет хуже и она умрет. И так день за днем, ночь за ночью...
Ка каждый день прибегал со станции: то рису принесет в платочке, то горсть креветок, то зелени. Посидит немного дома и как заслышит паровозный свисток, тут же срывается — и на станцию. Ка вытянулся и похудел. И ведь лет-то не так много, а уже чувствует себя чуть ли не старшим в доме. Домой без гостинца ребятам не приходит. Хюе и Бау обязательно принесет либо по конфете, либо по банану, а то и целый кусок сахарного тростника.
Кой на время болезни Соан забрал ребят к себе и сам ухаживал за ними. А когда Соан было особенно плохо, приходил по ночам сменить тетушку Муй у постели больной.
Однажды после ночного ливня выдалось приятное прохладное утро. Тетушка Муй, утомившись, прикорнула у кровати.
— Мама! — услышала она сквозь дрему слабый голос Соан и тотчас же вскочила.
Соан лежала с открытыми глазами.
— Дай мне попить, мама.
— Как ты себя чувствуешь, доченька?
— Лучше... Сегодня хорошо. Прохладно... Дай мне попить.
Муй стала поить ее с ложечки. Соан жадно глотала воду.
— Хватит. Открой, мама, дверь, чтобы посветлее было. А где Хюе, Бау?
— Их на время забрал к себе Кой, они пока у него живут.
— А Ка? Его тоже нет дома? Ты позови их, пусть придут, посидят со мной.
— Хорошо, а ты поспи еще. Я их потом позову.
Соан замолчала. А Муй все поглядывала на дочь. И радостно было ей, и тревожно. Ей все казалось, что дочь заговорила, чтобы проститься с ней. С чего это ей вдруг захотелось повидать детей? В сознании тетушки Соан сейчас была человеком, соприкоснувшимся с иным миром, повидавшим то, чего никогда не видела она, старая Муй.
Соан продолжала молча лежать, уставившись в пустоту широко раскрытыми глазами. Время от времени она беззвучно шевелила губами. Потом она подняла свою худую руку и стала внимательно ее рассматривать. Глаза у нее по-прежнему горели, как два уголька.
— Мама, когда я была без сознания, мне привиделся отец.
Муй совсем перепугалась.
— А как ты его видела, дочка?
— На расстоянии. Он стоял на высоком доме и все звал меня, а голоса его я не слышала.
У Муй от ужаса волосы зашевелились на голове, и она мысленно взмолилась: «Смилуйся, отец, не бери дочь к себе». А Соан продолжала смотреть куда-то вдаль, точно перед ее глазами вставали диковинные картины, о которых она никому не хотела говорить.
— И Мам куда-то ушел! Я, наверное, совсем худая стала, некрасивая. Да, мама?
Старая Муй не знала, что и отвечать. Соан опустила руку, ее губы тронула слабая улыбка, такая жалкая, что у Муй навернулись на глаза слезы.
— Мам скоро вернется. Он сегодня вернется, вот увидишь!
— Ладно, дочка, спи. Как это он может вернуться сегодня?
Соан бросила на мать взгляд, полный упрека, и отвернулась. Муй поняла, что дочь обиделась, но не решилась продолжать разговор на эту тему и занялась приготовлением завтрака.
— Мама, — вдруг сказала Соан, — не надо готовить завтрак, я все равно не буду есть. У меня во рту горько. Поставь лучше воду подогреть, я хочу помыть голову. И дай мне гребешок, я расчешу волосы.
— Что ты надумала, дочка? Ты ведь больна, тебе нельзя мыться.
— Ничего, я уже поправилась. Поставь воду. Мама, у меня очень худое лицо? Скоро Мам вернется. Ты что, не слушаешь меня, что ли?
Соан приподнялась на локтях и нахмурилась. Муй совсем растерялась. Ну конечно, это она перед смертью. Иначе зачем же ей вдруг понадобилось умываться и причесываться...
Тетушка Муй бросилась к постели.
— Умоляю тебя, доченька, поешь кашки и постарайся заснуть.
— Не буду! Дай мне гребешок и теплой воды, хочу прополоскать рот и умыться. Прошу, прошу тебя, а ты будто не слышишь. — Соан заплакала.
— Ну, хорошо, хорошо! Иду греть воду. А ты ложись.
— Сначала дай мне гребень!
Соан зажала в руке гребень и только тогда позволила матери уложить себя. Подняв дрожащую руку, Соан еще раз посмотрела на гребешок и успокоилась. Видимо, она утомилась и теперь, тяжело дыша, задремала, устало смежив веки.
Муй сидела молча, не решаясь шевельнуться. За много дней Соан, кажется, впервые заснула спокойно. На бледном лице выступили острые скулы. Бескровные губы приоткрылись. Дыхание сделалось чуть заметным. В сердце Муй слова начал закрадываться страх: может быть, дочь отходит сейчас в иной мир? Но Соан открыла глаза и снова задышала тяжело. Она опять поднесла к глазам руку с гребнем.
— Поставь же воду, мама, чтобы я успела вымыть голову. Ведь Мам вот-вот вернется домой...
Муй, конечно, знала о тайной любви дочери к Маму,
