Екатерина Великая. Владычица Тавриды - София Волгина
– Как Лев Александрович вы нашли свое поместье?
Последовал короткий трагикомический смешок обер-шталмейстера. Нарочито медленно застегивая на рукаве золотую с рубином пуговицу, он молвил:
– Мой управляющий, Прошка, доложил, что наши загородные дома, Ваше Императорское Величество, начисто снесены водою.
Екатерина хлопнула ладонью об стол. Семен Зорич, выглядывая в окно, удрученно заметил:
– Да, наделало бед сие страшное наводнение!
Гофмаршал князь Федор Барятински, стоя у соседнего окна, тоже наблюдал за уборкой на дворцовой площади.
– Не токмо наше поместье пострадало, – сообщил он между прочим, – мой управляющий донес, что снесены такожде дома Чичерина, Головиных, разрушены все коломенские дома. Яхта герцогини Кингстон стала на мель. Кругом лежат трупы погибших.
Екатерина передернула плечами. Лицо ее покраснело. Брызнули слезы. Она, раздраженно смахнув их, с горечью промолвила:
– Бедные люди! За что ж таковое наказание?!
– Сказывают, – продолжал князь Барятински, – посреди одной улицы в Коломне стоит большое, трехмачтовое судно, а еще одно судно, невредимо перенесенное водою через лес, находится теперь в поле.
– Бог мой, какая напасть! – как будто сам себе говорил Семен Гаврилович, истово и красиво крестясь.
– Сказывают, когда вода ушла, – Ваше Величество, – поведал граф Нарышкин, сделав сериозное лицо, – пассажиры сошли с корабля прямо на травку.
Государыня кивнула, неохотно резюмировав:
– Как в сказочной трагикомической опере.
Она обратилась к Безбородке:
– Посылали к Чичерину? Каково его самочувствие?
– Лекари сказывают, генерал-полицмейстеру полегчало.
Записки императрицы:
Во время стихийного бедствия десятого сентября погибло около полутора тысяч человек. Юго-западный ветер, дувший с небывалой силою, поднял воды залива и реки примерно на одиннадцать футов выше обыкновенного уровня. Наводнению предшествовало падение барометра до тридцати градусов. Были приняты меры для оказания помощи пострадавшим при наводнении и устранения его последствий. Теперь я повелела учреждить знаки и сигналы, подаваемые при наводнениях. Составлен план города с обозначением мест, затопляемых при наводнениях. Много говорят о достойном поведении капитана яхты герцогини Кингстон. В виду общественного бедствия издан приказ запретить спектакли и всяческие другие увеселения. Теперь совсем не до веселья, тем паче, что совсем занемог генерал-полицмейстер. Приготовила приказ об увольнении Николая Ивановича Чичерина от сей должности.
* * *
Осень увядала буйным цветом. Кроны деревьев пустели, но были еще хороши: красные, бордовые, желтые листья, плавно облетая ветви, летели на прохожих, оседая на сырой земле. Погода тридцатого сентября, в день рождения князя Потемкина установилась отменная.
В тот день императрица в карете с фрейлинами – племянницами Светлейшего князя Потемкина и графиней Брюс, отправилась к нему в дом у Аничкова моста. Прибыли они пораньше, дабы успеть осмотреть убранство дома до прибытия гостей. Князь с удовольствием показал чуть ли не все комнаты. После осмотра начался праздничный обед, на котором присутствовали фельдмаршал Александр Голицын, Григорий Орлов, Иван Бецкой, фельдмаршал Захар Чернышев и его брат Иван Чернышев, Иван Елагин, Николай Репнин, Павел Потемкин, Евграф Чертков, три фрейлины Александра, Варвара и Екатерина Энгельгардт, Иван Салтыков, Лев Нарышкин, Семен Зорич. На празднике не было едино Никиты Панина, человека, коего приглашали везде, но не у Потемкина.
Довольная приемом, Екатерина подняла бокал за здоровье Его Светлости. Все дружно поддержали ее, окроме, пожалуй, ее фаворита Семена Зорича, коий с недавнего времени особливо невзлюбил виновника торжества. Причиной тому была весьма небеспричинная ревность. Совсем недавно, неожиданно для себя, Светлейший князь уразумел, что просчитался, представив простосердечного Зорича Екатерине в качестве нового фаворита. Сей последний фаворит оказался крайне горячим человеком во всех отношениях: активнее и неуемнее мужчины трудно было бы найти. Чуть ли не в первый же день Екатерина охарактеризовала его, как существо с дикими повадками. Она зрила, что неуправляемый и непредсказуемый, едва не превзойдя в оном самого Светлейшего князя, Зорич желал успеть повсюду, съездить везде, куда представлялась возможность. Он любил изысканно одеться, дабы выглядеть не токмо красиво, но и эффектно. К тому же, он с удовольствием вкусно вкушал изысканную еду и пил редкие вина. Не пропускал возможность встретиться с самыми важными или выдающимися людьми. В своем голубом гусарском нарядном мундире с золотыми аксельбантами сей красавец выглядел весьма победительно! Трудно было отвести от него глаз, и Екатерина любовалась им. Одно было не совсем ладно: гусару не хватало образования, воспитания, такта и самообладания. Несмотря на изрядный природный ум, поддерживать разговоры с вельможами двора вспыльчивому любимцу было не легко. Спасало его положение то, что среди окружения императрицы с сильным и необузданным Семеном Гавриловичем сравниться было некому.
Вот и сейчас, сидя в гостях у Светлейшего князя, он смотрел на хозяина дома, как затаившийся лесной зверь.
* * *
Великий князь, вестимо, никак не хотел отставки своего наставника, Никиты Ивановича Панина. У него и так не было достаточно сторонников. Наследник престола, коему вечно не хватало денег, с презрительным осуждением смотрел на безумную щедрость матери к своим фаворитам. Ненавидя ее, он понимал, что сам он, с его полком, произвести переворот не сможет: для оного нужна хорошая голова. Среди недовольных императрицей едино токмо фельдмаршал князь Николай Репнин годился бы для того, но обленившийся князь слишком явно смотрел на происходящее без особого интереса. На данный момент его пуще интересовали собственные любовные дела, благо, что законная жена не препятствовала ему в сих приключениях. Прошлым вечером, к примеру, он прохаживался с Нелединской в итальянском городском саду с несколькими аллейками и небольшой оранжереей. Граф Никита Панин случайно встретился с ними, а такожде с графом Брюлем и на следуий день, как заправский сплетник, в подробностях расписывал наследнику, как раскланявшись, они рассыпали массу комплиментов красавице Нелединской, засим немного побеседовали. Оказалось, князь и граф уезжают: у Репнина свои дела, а Брюль покидает столицу, понеже не имеет никакого назначения.
– Я принялся увещевать его остаться, сообщив, что у нас появился новый, весьма умный адъютант у государыни, Левашов. Выразил надежду, что по сему – дела для всех должны измениться к лучшему. Но Репнин, пожалуй, мои намеки не понял.
– Любопытно…, – протянул Павел Патрович.
– А графиня Нелединская, – увлеченно продолжил Панин, – вдруг заговорила о князе Орлове, о его незаконном браке на двоюродной сестре, и что те ездили прошлым вечером к императрице, ища у нее защиты. Графиня называет их красивой парой, весьма жалеет их, заметив, что у Зиновьевой с Орловым разница в летах примерно, как у нее и князя… Она прямо – таки заглядывает Репнину в рот.
– А сам князь, что он? –
