Екатерина Великая. Владычица Тавриды - София Волгина
– Сказывают, – королевская яхта и, сопровождавшая короля Густава галера, бросили якоря в Ораниенбауме.
– Как доложили мне, – тихо докладывал императрице князь Потемкин, – в то раннее утро Густав Третий сошел на берег и остановился в своем посольстве, возглавляемом, кстати, недавно женившимся чрезвычайным посланником, бароном Нолькеном Иоханом Фредриком. Вы знакомы с его хорошенькой женой?
Говоря сие, Потемкин показал глазами в ее сторону.
– Граф Нолькен представил мне ее, – ответила сухо Екатерина. – Лучше скажите, известно ли вам, что хочет от нас господин Гу?
Князь Потемкин, улыбнувшись, продолжил:
– Пока не ясно. Понятно одно, что ваш толстый кузен, граф Готландский, хочет скопировать поведение цесарского короля. Видно, стиль поведения Иосифа Второго под именем какого-то графа ему весьма приглянулся.
Екатерина пристально, но незаметно для остальных, смотрела в сторону своего брата-короля.
– Мне мнится, – молвила она, – ему вздумалось появиться на наших брегах токмо лишь для того, дабы показать себя. Дескать: посмотрите на меня, люди добрые, как я хорош!
Князь Потемкин, хмыкнув, принялся рассеянно оглядывать залу, полную танцующих дам и кавалеров.
– Во время его визита, – сказал он, – думаю показать оному фальшивому «графу Готландскому» Петропавловскую крепость и расположенный там Монетный двор. Что еще придумать для высокого гостя? Изволите что-либо указать?
Екатерина, перестав смотреть на брата, ответствовала:
– На ваше усмотрение, Светлейший князь!
– Можливо учинить в честь него смотр лейб-гвардии Преображенского полка… А в понедельник устроить праздник у меня – в загородной резиденции, к примеру, в Стрельне.
– Праздник? Отчего же нет? – оживилась императрица. – У вас с праздниками всегда получается лучше всех, князь… А прежде, в воскресенье, поедем покажем ему наш Петергоф. Я дам большой прием. Семен Гаврилович прямо-таки мечтает быть представленным королю.
– Стало быть, в воскресение, одиннадцатого июня? – уточнил князь, не замечая упоминания императрицы о желании нового фаворита Зорича.
Однако, Екатерина продолжила говорить о нем:
– Семен таковой смешной кавалер!
Потемкин выразительно повел бровью:
– Ничего удивительно, государыня-матушка: человек таковой чувствительности, как Зорич, легко может потерять голову от случившейся с ним перемены: не каждому вчерашнему гусарскому майору, к примеру, можливо оказаться за одним столом с императрицей и королем, с фельдмаршалами и министрами. И, кстати, государыня, помните ли, что поездка в Петергоф, совпадает с памятным днем Полтавской виктории.
Екатерина явно забыла об том:
– Похоже на то, князь… Я выпустила оное из виду. Думаете, король не приедет?
– Может статься…
Екатерина беззаботно махнула рукой:
– Не знаю касательно короля, а я весьма рада, что в понедельник состоится встреча у вас на обеде и с великой охотой приеду в Стрельну. Я прибуду с вашей племянницей Катенькой. Уж очень желает ее увидеть Алексей Бобринский. Он такожде будет с нами.
Потемкин, услышав о сыне императрицы, отвел глаз, но молвил, сделав приветливое лицо:
– Буду рад увидеть вас всех в Стрельне, государыня – матушка.
Императрица, благосклонно кивнув, обратила свою аттенцию на танцующих.
* * *
Между тем весь дипломатический корпус был в восторге от шведского короля. Пребывание Густава Третьего произвело сенсацию в Петербурге, особливо среди дипломатического корпуса. Его деликатность и вежливость приобрели ему много почитателей. Однако, Корберон, к примеру, заметил графу Нарышкину, что в нем мало той глубины и твердости духа, которая так необходима монархам, да и как человек он ему не понравился.
Все столичные вельможи наперебой давали в честь короля обеды. Из иностранных послов удостоились принять его токмо гишпанский и французские послы, дабы, так сказать, отдать ему дань уважения, понеже многие из них какое-то время жили в Швеции. После ужина во французском посольстве была дана сцена из «Пигмалиона» Руссо, в которой играли мсье Лямери и мадам Понлявилль, самая красивая из столичных актрис.
Двадцать первого июня князь Григорий Александрович Потемкин делал смотр войск в честь шведского короля Густава Третьего, коий нашел его превосходным. Через неделю король был приглашен на прием, устраиваемый паки в честь него в Царском Селе. Король прибыл туда в половине седьмого вечера.
В последующие дни генерал-аншеф князь Потемкин показывал королю Петропавловскую крепость и Монетный двор, дважды принимал императрицу и шведского монарха у себя – в загородной резиденции, в Стрельне.
В Петергоф, ради праздника, было вызвано несколько придворных дам: Голицина, Матюшкина, Чернышова, Репнина и некоторые другие. Баронесса Кингстон также получила приглашение. Вместе с Великим князем присутствовала и Великая княгиня Мария Федоровна, коя пребывала в тягости уже четвертый месяц.
У себя в Царском Селе Екатерина устроила показательные свадьбы: в присутствии Шведского короля состоялась свадьба фрейлины, княжны Белозерской с Салтыковым, а на следующий день – фрейлины Алымовой с президентом Медицинской Коллегии Режновским.
Король старался обходиться без условностей придворного этикета. За месяц своего пребывания в Петербурге Густав посетил Летний сад, Царское Село, Петергоф, Ораниенбаум, Невский и Смольный монастыри, Академию наук, Кунсткамеру, Адмиралтейство, Горное училище, Монетный двор, Петропавловскую крепость и шведскую церковь Святой Екатерины. С ним была большая свита во главе с графом Шеффер Ульриком, первым королевским министром. Чрезвычайно любезный Густав, легко знакомился с новыми людьми, промеж коих оказался и барон Фридрих Мельхиор Гримм, коий к тому времени жил в Петербурге почти год и продолжал радовать императрицу своими беседами. Он уже собирался возвращаться во Францию, когда Екатерина представила барона королю. Братец «Гу», как называла его государыня, весьма проникся к Гримму симпатией и пригласил его посетить Швецию. Было решено, что Фридрих-Мельхиор вернется во Францию через Швецию, отправившись туда вместе с королевской свитой.
Екатерина не хотела расставаться с Гриммом, но тому приспела крайняя пора. Тогда она, дабы продолжить с ним деловые отношения, поручила ему выписать для нее из Италии картины, камеи и другие художественные произведения, потому как тот был лично знаком с итальянскими представителями искусства.
Король Густав продолжал покорять всех своей вылощенной любезностью. Его Величество обедал у Ивана Чернышева, где присутствовало десять женщин и вдвое больше мужчин.
