Страна Печалия - Вячеслав Юрьевич Софронов
От услышанного у Варвары самой глаза вмиг оказались на мокром месте, и она, всхлипывая, приобняв Глашку за плечи, отвечала:
— Как не сделаю, сделаю непременно, Глашенька, только ты уж того, поживи еще чуточку…
— Чуточку, может, и поживу. До весны. А там, как земелька оттает, и проводишь меня в дальний путь. Я уже и одежонку приготовила для похорон своих, покажу, где лежит. Деньжат бы еще поднакопить на помин души, да и на похоронные дела. На отца моего надежда худая, вряд ли чем пособит…
Все это Глафира говорила совершенно серьезно, не ерничая, без обычных своих шпилек и ужимок. Чувствовалось, что она внутренне готова к окончанию своей короткой жизни, но обычная надежда, что живет в каждом человеке даже в самые тяжкие моменты, теплилась и в ней, горя неугасимым огоньком, словно лампадка перед иконой. И тут только Варвара заметила, что Глашка с перекинутой через плечо косой необычайно хороша и красива, даже величественна. Казалось совсем другой человек сидит перед ней.
«Вот ведь что смерть со всеми нами делает, — подумала она, — не приведи, Господи, когда-то эта старуха и ко мне заявится. Как-то встречу ее…
— Знаешь, о чем давеча с тобой поговорить хотела? — неожиданно для самой себя спросила она Глашку.
— О мужиках, верно… — привычно усмехнулась та, задорно сверкнув глазами. — О чем же еще две незамужние девки говорить могут.
— Не угадала, — невольно рассмеялась Варвара, — хотя без мужика в этом деле вряд ли обойдешься.
— Поди о замужестве? — встрепенулась Глашка и легко вскочила с лавки. — Неужто посватался кто? А? Варька, не скрывай, рассказывай скорее.
— Вовсе нет. Кому я нужна, Глашенька. Никто не сватался и вряд ли соблазнится вдовой одинокой. О другом хотела с тобой говорить. Но сейчас, узнав о немощи твоей, даже заикнуться о том язык не поворачивается…
— Ладно, чего там. Нечужие, рассказывай. Мне любопытно знать…
— О ребеночке хотела с тобой поговорить, — робко промолвила Варвара, опустив глаза и чуть отступив в сторону.
— О каком ребеночке? — не поняла сразу Глашка.
— Хотела просить тебя, чтоб ты ребеночка родила, а мы бы вместе и вырастили его, воспитали, в люди вывели. Вместе оно легче было бы…
— Так чего же сама не родишь? — с удивлением уставилась на нее в упор Глашка.
— Видать, неплодная я, — смущаясь, ответила Варвара. — Когда со своим казаком жили, то, может быть, и могла понести, а не хотела. А сейчас, глядишь, и срок мой бабий вышел. А ты вон, молодая, собой видная, ухажеров у тебя столько, любая позавидует…
— Вон ты о чем, — устало ответила Глафира и тяжело опустилась обратно на лавку. — Поздно, подруга, спохватились мы с тобой. Неугодно Богу, чтоб детки у нас были. Ну, я-то понятно дело, а тебя за что он покарал?
— Значит, есть за что…
— Может, и есть, но все одно тяжко.
— Тяжко, — согласилась с ней Варвара. — Одной и жизнь не в радость. Ты хоть при отце живешь, а у меня в доме ни кошка, ни собака долго не держатся.
— Неужто не можешь мужика какого к себе завлечь? — В Глашке опять проснулись прежняя удаль и дерзость, и она зачастила, быстро выговаривая слова: — Ты не хуже моего знаешь, чего мужикам от нас нужно, о том говорить не стану. Но он, мужик, на которого ты глянула, сразу понять должен, какая ты есть. Ты на них как смотришь?
— Совсем не смотрю, — отвечала в смущении Варвара.
— И дура, — без малейшего смущения заявила Глашка. — Смотри, как я — дерзко, но глаза тут же отводи, опускай в землю ненадолго, а потом снова глянь и отвернись. Чуть постой и глянь опять, но уже через плечо. Будто старого знакомца увидела и не можешь вспомнить, он ли это.
Варвара молча слушала ее наставления, хорошо понимая, что никогда не сможет не то что повторить, а просто попробовать выполнить то, что Глафира ей советовала. Нет, не ее стезя — завлекать мужиков, бросая на них многообещающие взгляды. Взглянуть-то — ладно еще, а потом ведь и говорить что-то нужно, а это и вовсе не по ней. А Глашка, меж тем все больше распаляясь, продолжала поучать подругу дальше.
— Редко какой мужик устоять может от подобного, а кто внимания не обратит, о них и думать не следует. Бревно бесчувственное, а не мужик, значит. Плюнь и забудь о таком. А тот, который приманен тобой будет, обязательно следом пойдет, коль дело на улице где или, там, на базаре. А как увидишь, что он за тобой прется, тут держи ухо востро. Одно из двух: или догонит и заговорить попытается или проследит, где живешь, чтоб потом все разузнать о тебе, выведать через кого и тогда уже подкатить чин чинарем.
Но только я тебе скажу, ждать-поджидать, покуда он сам заявится или подкараулит тебя где, хуже не придумаешь. Так что на этот случай лучше не полагайся, а сумей так себя повести, чтоб он сразу к тебе подошел.
Варваре, на удивление, сделалось интересно узнать подробности соблазнения и завлечения в свои сети незнакомых мужиков, и она осторожно спросила:
— Откуда ты все знаешь, Глафира?
— Жизнь и не тому научит, — небрежно отмахнулась та и продолжила, словно поучала малого дитятю, как тому следует вести себя. — Вот, значит, когда увидела его сзади идущим тихонечко, то самое время помочь ему заговорить первым. Тогда тебе следует обронить чего, а он непременно подберет и тебе вручит. Вот тогда разговор сам собой и завяжется…
— Чего же обронить надо? — не поняла Варвара. — Сапог с ноги или иное что?
— Ой, какая ты непонятливая, Варька, а вроде девка неглупая, — от души расхохоталась Глашка. — Зачем же тебе сапог снимать? Подумает, будто пьяная или хуже того, сапоги с чужой ноги, и вовсе не подойдет. Нет, тут лучше всего платочек вынуть и обронить, будто случайно. Правда, раз был у меня случай с платком оброненным, только не так вышло
