Делай, что должно - Маргарита Нерода
— Я покамест не на довольствии у вас. Вот подстрелят, не ровен час, тогда и можно будет и пообедать, если здоровье позволит. Успехов на новом месте, товарищ майор. Очень рад был познакомиться.
* * *
За полдень со стороны фронта донесло глухие далекие разрывы. Куда била артиллерия, точно определить не получалось — то левее, то правее. Беспокоящий огонь он и есть беспокоящий. Враг не лез в наступление, но не давал забыть о себе.
— Вовремя с настилом успели, — произнес Петрушин, вслушиваясь, и обернулся к санитарам, — Кончается отдых, ребята, по местам.
Не прошло и часа, как на трех санитарных машинах привезли пятнадцать человек, всех из одного полка — артиллерия с утра начала беспокоить и очень метко накрыла. В ответ огрызнулась своя батарея и вроде бы сумели подавить. Но дел фрицы уже понаделали.
Первым с машины сняли на носилках сержанта в новых погонах на выгоревшей гимнастерке со следами петлиц на вороте. Левая нога в шине Крамера.
— Опять конечность, ниже колена. Банальный случай, — негромко обронил Федюхин, — О-2, - обернулся он к Огневу, ожидая одобрения.
— Пусть приготовят, — кивнул командир, — Закончите сортировку и мойтесь. Я оперирую, вы ассистируете.
— Проверить хотите?
— В деле посмотреть. Послужной список у вас отличный, но нужно глазами увидеть, пока раненых мало.
"Только не режьте! — эту фразу раненый повторял раз за разом, пока его укладывали и готовили, — Не дам резать! Куда я без ноги? К бабе на печь?!"
— Не режьте, — пробормотал он заплетающимся языком, уже уронив руку [Для контроля сознания и предупреждения поверхностного дыхания пациент при даче ингаляционного наркоза должен был держать поднятой руку и считать вслух. Когда наступал наркоз, счет сбивался, рука расслаблялась и падала.], и, наконец уснул.
Ампутировать, безусловно, не требовалось, но сержант отвоевался на ближайшие полгода. Ранение близко к коленному суставу, незаметная трещина может уйти в полость и наделать много неприятностей.
Федюхин ассистировал и показал себя весьма хорошо. Движения его рук были предельно точными и даже в чем-то артистичными. Узлы вязал виртуозно, пальцы мелькали как у пианиста, исполняющего сложную партию. Это определенно был хирург-артист, которому в военных условиях особенно негде показывать свои таланты, но не потерявший довоенной отличной техники.
Обработали остальных, ранения мягких тканей и одна травма локтя, уже не осколочное, раздробило упавшим бревном. "Для артобстрела типично. Банальный перелом, причем заживает быстрее, чем огнестрельный”, - не преминул заметить Федюхин, когда уже размывались.
— Это для вас, — строго возразил Огнев, — банальный. А для него, — он взглядом указал на послеоперационную палатку, — исключительный. И конечности — тоже не царапины. Огнестрельные переломы колена и бедра дают не менее тяжелые осложнения, чем ранения в живот.
Специалист по абдоминальной хирургии мирного времени посмотрел недоверчиво, но спорить не стал. Однако вечером перед отбоем Алексей Петрович застал коллегу, буквально обложившегося литературой по теме.
— Не поверили на слово, Анатолий Александрович? Это хорошо.
Тот поднял голову от книг:
— Надеюсь, товарищ майор, я не дал повода заподозрить меня в черствости по отношению к пациенту? Но таких случаев действительно масса. Даже я с моей небогатой практикой повидал их уже довольно.
“Пока не дал. Но первый шаг уже делаешь”, - про себя заметил Огнев, но высказывать это не стал. Ругать сейчас — пользы не будет. Федюхин был ему понятен: авторитет, честно заработанный в Новосибирске, на фронте был для окружающих не слишком очевиден, новая обстановка непривычна. Первичная обработка ран обманчиво проста на вид. Осадишь сейчас, обидится, замкнется в себе, а с ним еще работать и работать. Хирург ведь действительно неплохой.
— И сделали выводы? Увы, не совсем верные, — Алексей Петрович подсел к самодельному столу из двух снарядных ящиков, который Федюхин чуть не наполовину заставил книгами, — Огнестрельный перелом коленного сустава и высокий огнестрельный перелом бедра, конечно, такого процента смертности на поле боя, как живот, не дают, но в целом по опасности к ним приближаются.
Безошибочно отыскав в книжной батарее топографическую анатомию, он нашел по оглавлению коленный сустав, раскрыл на нужной странице и продолжил:
- “Бедра” и “коленки” — самая большая беда хирургов что в медсанбате, что в ППГ, — они банально однообразно сложны. Это живот, особенно мирного времени, китайская головоломка для хирурга. А бедро — что бедро? Вытяжения нам тут не сделать, гипс как его ни клади, держит плохо. Да и его мы в медсанбате организовать не сможем. Остеосинтез, пока остается риск воспаления, просто безумие. Вся надежда на тщательную обработку раны, Дитерихса и быструю эвакуацию. И тщательный гемостаз. Треть переломов бедра осложняются шоком. Не почти все, как с животом, но много. С коленом примерно то же самое, там сосуды уже поменьше, но сустав сложный. Пол сантиметра не довел разреза — затек, нагноение и ампутация. Так что в чем-то вы правы. Мало дают бедро и колено интересных случаев. Они просто все технически сложны невыносимо.
— Справлюсь, товарищ майор. На трупах бы еще поработать с суставами, чтобы руку набить.
— Отличная мысль. Надо будет с армейской патлабораторией связаться. У них на вскрытия всегда людей не хватает.
— У нас патологоанатомическая лаборатория есть?
— Есть, по наставлениям положена. Это наш отдел контроля.
— Отлично. Как в университетской клинике, только где там у нас соседний корпус?
— Как Оппель рекомендовал, на должном расстоянии.
— Вот ведь, — покачал головой Федюхин, — У нас в библиотеке были его книги. Я все собирался взять, да как-то руки не дошли. Что ж, начнем с практики, коли так. Проверку-то я прошел?
— Как и ожидалось, техника у вас прямо-таки столичная. Теперь буду брать ассистентами тех, кто в хирургии слаб. И вам советую. Пока можно оперировать без спешки, самая возможность подучить. И к патологоанатомам направлю, человека по два. Скорее всего, под вашим командованием. Будет большой поток — все будут оперировать. И лучше, чтобы все умели.
Затишье на фронте — вещь непостоянная и никогда не долгая, и использовать его нужно с как можно большей пользой. К начальнику АПАЛ [Армейская патологоанатомическая лаборатория] следовало съездить лично, установить контакт, чтобы быть уверенным, что обо всех недочетах в работе данные будут приходить вовремя.
Но прежде ответа на докладную записку в санслужбу армии Огнев получил вызов в штаб дивизии. Так, похоже с занятиями промешкал. Если наступление впереди, будет не до них.
Помня предупреждение расторопного товарища Ланина, ехали колонной из нескольких машин. Своя полуторка — на дивизионный продсклад, с нею же две из соседнего полка,
