Екатерина Великая. Владычица Тавриды - София Волгина
– Молодцы аглицкие ученые! Такие машины учиняют! – заметил Нарышкин, насмешливо поглядывая на де Корберона, ожидая его реакцию. Француз, занятый какими-то мыслями, никак не отреагировал на замечание графа.
Записки императрицы:
Александр Суворов, вступивший в командование Крымским корпусом вместо заболевшего князя Прозоровского сообщает, что Шагин-Гирей, избранный ногайцами ханом, под прикрытием русских войск, готовясь к высадке в Крыму, двинулся на Тамань
* * *
Императрица прекрасно знала, как много учинил Светлейший князь Потемкин для поселения на юг Новороссии раскольников, ушедших когда-то в Польшу, и для возвращения туда тех запорожцев, которые, после упразднения Сечи, ушли в Турцию. По его поручению переговоры с некрасовцами продолжил генерал-поручик Александр Васильевич Суворов.
Некрасовцы, потомки донских казаков, ушедшие вместе со своим атаманом Игнатием Некрасой в Турцию после подавления булавинского мятежа почти семьдесят лет назад, жили на Кубани и за Днестром. Сражались против России в войсках крымского хана. Потемкин представил императрице репорт атамана Войска Донского Алексея Ивановича Иловайского, коий, по поручению князя, вел переговоры с бывшими запорожцами и сообщал, что изменнические некрасовцы ставят условием возвращения в Россию – прощение их предков. Переговоры ни к чему не привели: некрасовцам не понравились условия возвращения, и они ушли еще глубже в турецкие владения. Императрица Екатерина опасалась, не затруднит ли переход некрасовцев положение Шагин-Гирея. Уже было известно, что на пути в Петербург находятся его посланники, кои везут грамоту о «вольном и единовременном избрании» Шагин-Гирея Крымским ханом.
Озабоченный переманиванием сих раскольников в свою вотчину, полупустынную Новороссию, князь Потемкин писал государыне:
«Некрасовцы не принадлежат никак Порте, а естьли б и принадлежали, то принятие их паки в Россию позволительно в замену того, что турки запорожцев почти большее против их число приняли по заключении уже мира. Естьли ж некрасовцы принадлежат Хану, то весьма убедительные резоны есть к склонению самого Хана согласиться на их выход в Россию и Князю Прозоровскому так приняться хорошо, что сам Хан о сем просить будет. Дело сие большой пользы. Не угодно ли будет о сем сделать разсмотрение.
Р_у_к_о_й_ Е_к_а_т_е_р_и_н_ы_II: Понеже в репортах Прозоровского о сем деле упоминается, то при чтении оных в Совете старайтесь вскользь о сем завести разговор, не показывая горячего к сему желания, и повыслушивайте о сем, что разсуждать будут. И буде в пользу, то велите о сем записать в протокол. Новых же хлопот с Портою и чего б Хана дискредитировать могло, отнюдь не желаю завести ради сих людей наипаче».
* * *
Панин докладывал, что аглицкая армия не смогла одолеть сопротивление в своих колониях в Америке. Паче того, десятого мая их Американский Конгресс предложил колониям создать новые правительства взамен королевских чиновников. Американцы провозгласили независимые республики, кои называют штатами. И главное, и наипаче важное – они теперь вырабатывают себе конституцию.
– А как же те, кои выступали за продолжение аглицкого владычества?
– На сей счет, Ваше Величество, имеется ведомость, якобы их разоружают и лишают собственности.
Екатерина озадаченно посмотрела на своего министра. Тот выложил перед ней бумаги с депешами и добавил:
– Ваше Императорское Величество, имеется заглавная ведомость…
Екатерина, оторвавшись от бумаг, с интересом обратила на него глаза.
– Вы имеете в виду экспедицию сэра Кука в Австралию и Полинезию? Уже вернулся в родные пенаты?
– Нет, государыня-матушка, Екатерина Алексеевна, об сем известий не было.
– Что же еще! Знатно! Ну, не томите, докладывайте!
– Несмотря на то, что военные действия еще продолжаются, объявлена Декларация независимости Соединенных Штатов Америки, составленная правоведом Томасом Джефферсоном на принципах верховенства власти народа и естественного равенства людей.
– Джефферсоном? Естественного равенства? Когда же они ее объявили?
– Четвертого июля, сего года, Ваше Императорское Величество.
Екатерина помолчала, затем молвила с иронией:
– Пусть они себе декларируют чего угодно, для нас наипаче главное, чтобы наша «Нейтральная декларация» действовала, как и прежде. Однако, опережают события американцы, ведь неизвестно еще, кто одержит верх в их баталиях, не так ли, граф?
– Вестимо, неизвестно! Однако, известно, что солдаты за свою землю завсегда воюют с большим самопожертвованием, государыня, – прозвучал голос Панина с некоторой долей назидательности.
Екатерина Алексеевна взглянула на него, глазами выражая понимание его мысли.
– Согласна, Никита Иванович! Согласна. Что ж, поживем – увидим.
Учинив свой доклад, степенно подойдя к ручке и раскланявшись, тучный Панин удалился.
Екатерина же еще долго размышляла о событиях в далекой Америке и соседней Европе.
Записки императрицы:
4-го июля 1776 года Декларацией независимости, разработанной по поручению Конгресса его депутатом, адвокатом, Томасом Джефферсоном, провозглашено создание нового независимого государства – Соединенных Штатов Америки. Образованное государство сформировано на принципах верховенства власти народа и естественного равенства людей.
* * *
Несмотря на частые и резкие перемены в приватных отношениях с князем Потемкиным, Екатерина была весьма довольна его работой. Они вместе обсудили перемены, кои надобно внести во флоте, об Адмирале Грейге, коему за отменную службу надобно было вручить ленту Александра Невского. Такожде обсуждали надлежащую сумму денег, чтобы раздать морякам за хорошую службу. Остановились на сумме в триста пятьдесят тысяч рублев. Весьма много помогал ей на ниве государственной работы ее секретарь Александр Андреевич Безбородко.
Не раз императрица помянула Румянцева добрым словом за славные его дела и победы, но более всего она была ему благодарна за одаренного статс-секретаря, Александра Безбородко. То, что он незаменим, она поняла еще в первый месяц его работы, но в дальнейшем ей все более становилось невозможно упражняться текущими государственными делами без его помощи. Открывались его другие необычайные способности. Казалось, ему подвластно все, и не было ему равных и в ведении трудной дипломатической беседы. Он умел обходить все подводные рифы в переговорах с дипломатическим корпусом, так повести дело, чтоб никого не обидеть, не оскорбить. Завершить дело так, что становилось всем понятно, что по-другому быть не должно. Он обладал феноменальной памятью, никогда ничего не забывал. Если государыня Екатерина Алексеевна спрашивала о каком-то документе, он всегда знал где он и под каким нумером значится. А известно: «кто скоро помог, тот дважды помог». Скорость, с коей он делал работу – поражала.
Нравился он ей и по очень важной причине: как мужчина он ее совсем не интересовал. Сей факт более всего укреплял их взаимоотношения и дружбу. Он был для нее Шкуриным государственного масштаба: его глаза всегда были устремлены на нее, и они выражали лишь полное внимание, готовность и желание понять ее с полуслова.
– Отчего ты не женишься, Александр Андреевич? – спросила она его как-то,
