Екатерина Великая. Владычица Тавриды - София Волгина
Она вспомнила чей-то донос, в коем недоброжелатели Потемкина, стараясь обострить отношения промеж ним и ею, распускали слухи о непорядках в одном из самых заслуженных полков гвардии. Вестимо, Потемкин за множеством обязанностей не мог уделять полку должного внимания! Преображенцами, фактически, командовал премьер-майор лейб-гвардии Преображенского полка Федор Матвеевич Толстой, коий, конечно, не мог вполне заменить графа Потемкина… и с оным надобно мириться не токмо ей, но и всем недоброжелателям. Она поискала глазами князя Потемкина, но наткнулась на Петра Завадовского. Вон он, стоит в кругу вельмож, разговаривает с Безбородко, беспрестанно, тайно бросая на нее взгляды. Екатерина издалека улыбнулась ему, испорченное настроение немного улучшилось.
Записки императрицы:
Больше месяца назад, 10-го марта 1777 Шагин-Гирей высадился в Крыму. Диван в Бахчисарае признал ханом Шагин-Гирея. Его брат Девлет бежал из Крыма. Князь Прозоровский вместе с депешами, прислал восточный убор, который решено поместить в китайских домиках в Ораниенбауме.
* * *
Екатерина думала о несчастном Завадовском, коий стал ее фаворитом и делил ложе с ней, в то время как Потемкин оставался в ее душе, оставаясь ее супругом, другом и первым государственным лицом. Она еще раз взглянула на Петра Васильевича. Каждый раз, начиная новые отношения, она надеялась, что теперь обрела счастье навсегда. Петр Завадовский был ей по душе, тем паче, естьли учесть, как он ее безмерно любит. Но она не может любить сего достойного человека, понеже сердце она, кажется, навсегда отдала венчанному мужу. Может статься, Светлейший князь так себе и позволяет над ней издеваться, так несносно обходиться, понеже глубоко уверен в ее непреходящей любви? Екатерина, едва заметно, вздохнула. Что ж, теперь, видимо, семья ее будет состоять из троих: Потемкин незримо – третий, хочет того Петр Васильевич или нет. Она редко прерывала отношения по собственной воле. Салтыкова и Понятовского у нее отобрали. Орлов ей изменял, и даже Потемкин удалился от нее, скорее всего, желая того, судя по его несносному вызывающему поведению. Доподлинно, ни одна царица не терпела толико выходок своего фаворита, колико пришлось ей перетерпеть!
Екатерина паки случайно поймала взгляд графа Завадовского. Опустив глаза, Екатерина паки тихо вздохнула. Она понимала, что присутствие Потемкина делало положение графа Петра Васильевича унизительным, понеже он не имел ни возможности, ни права препятствовать близости Светлейшего с ней, императрицей. Екатерина предвидела все сложности, кои будут возникать в будущем при таком раскладе отношений, но отказаться от князя она не имела силы духа.
Петруша, ровесник князя Григория, благоговея пред ней, искренне ее любил, она же относилась к нему в каковой-то степени покровительственно. И он, такой ранимый, принимал оное, без всякого возмущения. Не то было бы с князем! Покровительствовал он, а не она. И не инако!
Потемкин жаждал простора и свободного времени, в то время как Завадовский хотел находиться при ней неотлучно, и ей приходилось объяснять ему: «время принадлежит не мне, но империи».
Вестимо, Петр хоть и красавец, но не таковой сердцеед, как Светлейший. Екатерина полагала, что новый фаворит имел меньше любовного опыта, чем Потемкин, и поелику так безоглядно влюбился, он называет ее нежно «Катюша» или «Катя», а не «Матушка» и «Всемилостивейшая Государыня», как чаще всего звал ее Потемкин. Завадовский постоянного находился в напряжении, понимая, что вокруг него плетутся интриги, желая отобрать у него его любимую. Екатерина постоянно заверяла его в своих чувствах, но, несмотря на оное, он не мог быть спокойным, чувствуя, как за ним постоянно следят. Екатерина, имея опыт отношений с неуемным Потемкиным, не могла понять его неуверенного состояния. Ему же было не по себе, что его Катенька после ссоры с ним прибегала к помощи Светлейшего князя для того, чтоб он их примирил.
«Нужно нам обоим восстановление душевного покоя! – писала она. – Я наравне с тобою три месяца стражду, мучусь… Князю Григорию говорить буду».
Естественно, разговаривать с Потемкиным Завадовскому хотелось менее всего, но приходилось. Присутствие князя, не ложно угнетало, и Завадовский старался избегать его. Не удивительно, что императрица пеняла ему:
«Я не понимаю, почему на меня не можешь возреть без слез».
Заплачешь тут, когда Катенька присылает тебе записку идти с поздравлениями к Потемкину, понеже он, к примеру, получил титул князя. Вот ее записка на сей счет:
«Буде ты пошел новую Светлость поздравить, Светлость примет ласково. Буде запресся, ни я, никто не привыкнет тебя видеть».
Кому понравится таковой тон ее указания! Или – хуже не придумаешь: Потемкин, вспылив, ворвался к ним в комнаты и, требуя отставки Завадовского, чем-то запустил в Екатерину. Причиной же послужило то, что Петр Васильевич был в дружественных отношениях с Семеном Воронцовым, коего не терпел Потемкин. Что можливо было впредь ожидать от оной Светлости? Во всяком случае, предвидеть оное не было возможности.
* * *
Перекусихина, Протасова и молодые фрейлины, во главе с гофмейстериной баронессой Мальтиц, обсуждали попеременно то праздничный обед, прием и целование руки императрицы в день ее рождения, то новые назначения, то не законную женитьбу Григория Григорьевича Орлова на молодой красавице, двоюродной сестре Екатерине Зиновьевой.
– Сенат не разрешит сей брак! – говорила обиженно Протасова, сама давно тайно влюбленная в своего двоюродного брата.
Перекусихина, не знавшая о сей тайне, возразила:
– Государыня не допустит сего несчастья для князя Орлова. Она не позволит расторгнуть венчание.
– Сказывают, жена его уже в тягости, – заметила молоденькая красавица Варвара Энгельгарт.
Протасова, не желая, чтобы трепали имя ее кузена и, дабы перевести разговор вдруг брякнула:
– Умер граф Петр Андреевич Ефимовский, и его две дочери не получили наследство, понеже, освобожденная ими крестьянка, доказала, что у нее сын от Ефимовского.
Баронесса Мальтиц покачала головой:
– Бедные графинюшки, они, вестимо, не ожидали себе таковой судьбы.
Перекусихина, вздохнув, молвила:
– Весьма, весьма сожалительно!
Фрейлина Александра Энгельгарт, выглянув в окно, воскликнула:
– Наконец-то зима, кажись, к концу идет!
Фрейлина Каменская подхватила:
– Да, дождались вскрытия Невы!
Хорошенькая фрейлина Варвара Васильевна Энгельгардт, играя своим глазетовым шарфом, переглянувшись с сестрой, заявила:
– Наш дядя, князь Григорий Александрович, сказывал, что как Нева вчерась разошлась, комендант крепости, стоящей на том берегу, спустил шлюпку и отправился донести об том императрице. Во время его переезда с крепости стреляли пушки. Комендант получил тысячу за доклад.
– А это правда, голубушка, что ваш дядюшка, князь Потемкин, собирается учредить в столице и других городах школы для солдатский детей, для подготовки образованных унтер-офицеров? – полюбопытствовала баронесса Мальтиц.
Варвара Васильевна
