Вечная мерзлота - Виктор Владимирович Ремизов
Белов довольный возвращался в веселой компании в общежитие. Один из товарищей работал механиком в Сопкарге и знал лейтенанта Габунию. Он скоро уже возвращался в низовья. Сан Саныч, возбужденный выпивкой, никак не мог уснуть — грезилась ему даже не сама Николь, он как будто ее и не видел, а просто шел рядом с ней, но та утренняя прохлада, что окружала их тот рассвет... Они возвращались берегом от домика Габунии, он тогда обнял ее, и свежесть того утра смешалась с ее запахом. Он хорошо его помнил. А потом и лицо ее ясно приснилось. Как же он любил это лицо.
Он поднялся рано, побежал под холодный душ, голова была странная от бессонницы — радостная и легкая, какая-то глупая радость была и в душе, и он сел писать письмо Габунии. Длинно вышло и путано маленько, но написал все, как есть. Отнес письмо товарищу.
27
Старший лейтенант Константин Квасов, громко скрипя промороженным снегом, шел темной, слабо освещенной и безлюдной по случаю позднего вечера улицей. Свернул в узкий проход, прорытый за зиму в высоких, под крышу, сугробах. Нащупал ручку в темноте и, не обметая валенок, вошел в коридор барака. Ребятишки бегали, ловили друг друга в полумраке коридора, закричали, бросились с веселыми визгами в дальний конец, увидев незнакомого военного. Квасов толкнул дверь в комнату Зинаиды, сморщился на яркую лампочку. Он был в солдатском бушлате, простой ушанке, ватных брюках и серых солдатских валенках. Все было новое. Глядел на Зину загадочно, с кривой своей улыбкой.
— Испугал, Костя! — Зина сидела на кровати и штопала шерстяной носок, надетый на перегоревшую лампочку. — Думала, не придешь сегодня, раздевайся. Что за маскарад? В рядовые разжаловали?
— Пойдем-ка со мной!
— Куда?
— Дело есть, — Квасов, продолжая загадочно улыбаться жесткими короткими усиками, подошел и, запрокинув ей голову, впился в пухлые губы. — Тебе понравится.
— А чего тут-то? — Зина быстро сбросила халат и открыла шкаф.
Квасов сел, хищно любуясь ядреным телом.
— Вот ты сука! — проскрипел ласково. — Ничего не боится! А если твой петушок явится?!
Зине показалось, что ему прямо хочется, чтобы сюда кто-то заявился. Квасов был на взводе — или выпил, или покурил этой своей дряни.
— А кого мне бояться с таким мужчиной? — Зина заматывалась толстым пуховым платком. — Пусть он меня боится. — Она внимательно глянула в зеркало. — А он и боится!
Вышли в темную полярную ночь, снег запел под ногами, у продуктового Квасов буркнул, чтоб подождала, и исчез за углом в сторону задней двери. Зина отошла от света фонаря в темноту, но Квасов появился быстро. Из авоськи топорщились бумажные кульки. Они двинулись дальше, речку перешли по новому мостику... он вел ее на край поселка.
— Куда идем-то? — опять спросила Зинаида.
— В нашей с тобой карусели вопросы задаю я!
Это был огромный вещевой склад Стройки-503. Несколько высоких бараков были окружены колючей проволокой, прожектора светили. Часовой окликнул, но, узнав старшего лейтенанта, пробормотал приветствие и отдал честь меховой варежкой. Внутри тоже было непривычно светло от ламп-пятисоток, из каптерки высунулся мужик, кивнул им. Квасов уверенно шел между стеллажами, открыл дверь в тепло натопленную комнату. На полу навалом лежали тюки с новенькой формой: солдатские гимнастерки, ватные брюки и фуфайки. Пахло швейной фабрикой и нафталином. Квасов щелкнул ножом, вылетело лезвие, он взрезал тюк с фуфайками, разбросал их, вскрыл следующий, потом еще один, разровнял небрежно пологую горку и завалился сверху. Протянул одну ногу:
— Сымай!
Зина примерила солдатскую фуражку с полки, сняла пальто, подошла, игриво посматривая из-под козырька одним глазом:
— Сам снимай! — она задрала подол и стала отстегивать чулки. — Опять играться хочешь?
— Бухнуть надо! — Квасов резко поднялся и стал вытряхивать из кульков на стол — копченая колбаса, конфеты, белая булка, сливочное масло и две бутылки коньяка.
— Уважают некоторых! — Зина села к нему на колени.
— Боятся! — Квасов открыл бутылку и стал наливать.
По приемнику шла передача для жителей села. Он убавил было громкость, но там заиграла гармошка и запели протяжно: «На зака-ате ходит па-арень возле дома моего-о, поморга-ает мне глазами и не скажет ничего-о...» Квасов прибавил громкости и весело подтянул вместе с хором:
— И кто его знает, чего он моргает?! Выпьешь?! — голос у него был сиплый и скорее неприятный, но мелодию выводил правильно, даже и красиво.
— Наливай, что спрашиваешь?
Квасов выпил свои полстакана, откусил колбасы. Жевал крепкими зубами, широко открывая рот. Оставшуюся часть коляски пристроил к своей ширинке. Осклабился весело на Зинку.
— Ты, Костя, большой начальник, а ведешь себя... — Зина пригубила коньяк.
— Как кто? — Квасов махнул еще полстакашки и довольно шмыгнул носом. Потянул ее к себе.
— Как зычара козы́рный! — она им любовалась, выпила неторопливо, выдернула заколки и рассыпала свои роскошные волосы ему на лицо.
— Я в своем законе, дура! Я — выше воров!
Через какое-то время они голые лежали на фуфайках, Квасов курил.
— Когда твой щенок возвращается?
Зина думала о чем-то другом, пожала плечиком.
— Квасов, а скажи, у тебя семья все-таки есть?
— Цыц, курица! Знаешь, как мой хрен выглядит, и хватит!
— А может, я за тебя замуж хочу!
— Ну и хоти!
— А куда моего Сан Саныча денем? Слушай, а если ты его посадишь, комната мне останется? Ты можешь так сделать?
— Не-е, комната ведомственная, заберут! — длинный нос Квасова запрокинулся вверх и задергался в смехе. — Посажу твоего, пойдешь подавальщицей в столовку, дадут тебе угол, буду подавальщицу драть... Надень гимнастерку!
— Зачем?
— Надевай!
— Опять ты... — Зина только делала вид, что недовольна, одевалась, кокетливо посматривая на старшего лейтенанта. Форма ей шла. — И чего дома не захотел?
— Скучно! И орешь ты, как полоумная! Ты со своим Беловым тоже орешь? — Квасов надел нательную рубаху, присел к столу и стал разливать. — Иди выпей, Белова Зина... из магазина!
Зина надела гимнастерку, фуражку скосила на глаз, подошла.
— Ну и хороша же ты, баба, сука! — Квасов полез ей под гимнастерку, в другой руке плескался стакан. — Цены нет твоей мохнатке!
— А ты все-таки воевал, мой ненаглядный! — она похотливо прижалась грудью и вцепилась
