Граница - Станислава Радецкая
- Со мной все хорошо, - проговорил Йохан, отстраняя резко пахнущее спиртное. Водки ему хватило днем. – Не время пить.
- Как хочешь, - покладисто кивнул Уивер и с наслаждением понюхал горлышко бутылки, чтобы с сожалением убрать ее назад. Морозную пелену разорвал гулкий залп из пушки, и на вершине замка зажегся огонь.
- Это уже по нашу душу. Не думал, что они спохватятся так быстро.
Он потер переносицу. До дома баронессы отсюда было не так далеко, но дорога хорошо просматривалась, и встретить на ней людей не составляло труда. Этот город был слишком мал, чтобы скрыться бесследно, а снег мог выдать их.
- Куда идти? – нетерпеливо спросил англичанин. Он то и дело оглядывался, и Йохан указал ему на просвет между узкими домами. У входа тускло горел фонарь, отбрасывая круг света на дорогу, и мелкий снег таял в его тепле.
- Два сада, дорога, и мы на месте.
Уивер опять кивнул и почесал бороду. Йохан умолчал о том, что один из этих садов принадлежит капитану, и надо быть втрое осторожным, чтобы пройти сквозь него. К чему пугать товарища? Не дай Бог, от волнения он наделает глупостей или решит отомстить. Человек, который поет с пауками, способен на все.
Они неторопливо скрылись в тени дома, как раз вовремя, чтобы улизнуть от компании лавочников, распевавших рождественские гимны. Снег скрипел под сапогами, и этот звук казался Йохану оглушительным, словно он перекрывал и пьяное пение, и крики. Кое-как они перелезли через каменную изгородь, за которой Уивер провалился в канаву, заботливо присыпанную снегом, миновали ухоженный фруктовый сад, где на деревьях еще кое-как телепались пожухшие листья, и перемахнули через ограду железную, украшенную стилизованными заостренными копьями. Здесь начиналась вотчина капитана фон Рейне, и Йохан помнил, что его дом охраняла двойка гренцеров.
Им предстояло миновать сторожку садовника, где почему-то горел свет, и из трубы клубом валил темный дым. Йохан приложил палец к губам, призывая друга к молчанию. Громко забрехала соседская собака, почуяв чужаков, и в тот же час ее лай подхватили городские псы. Издалека послышался рожок, и за ним возглас патруля, что из Острога сбежали опасные преступники. Опасные преступники замерли на месте, прислушиваясь к суматохе, и Йохан показался себе загнанным лисом, когда в ближайшей церкви начали бить в колокол, но зазвучал не рождественский перезвон, а тот тревожный сигнал, который подают при известии о пожаре.
- Вот это слава, - пробормотал Уивер. – Поневоле чувствуешь себя королем.
В сторожке стукнула дверь, и англичанин отпрянул в тень, заткнув себе рот шарфом. Йохан прижался к стене, заслышав звук ружейного замка, поставленного на взвод, и взялся за эфес сабли. На свое счастье, незнакомец не сделал и шагу с порога, лишь невыносимо долго всматривался и вслушивался в темноту, как будто шестым чувством знал, что беглецы здесь. Наконец он вернулся назад, и Честер опустил ружье, захваченное у солдат.
- Живо, живо, - на одном дыхании велел ему Йохан, и они во весь дух пустились бежать к изгороди. Последним усилием Лисица перелез через изгородь и, спотыкаясь, метнулся к господскому дому, который сняла баронесса. В кухонном окне виднелась зажженная свеча, освещавшая чистенькие шкафы с посудой и закопченный очаг с каплями жира на стене, и из дома невыносимо тянуло запахами: жареной курицей, свежим хлебом и абрикосовым вареньем. Йохан дробью простучал по двери черного хода условный стук, пока Уивер привалился к стене, хватая ртом воздух, и опять потянулись долгие минуты ожидания.
Они услышали легкие женские шаги, и Честер обрадованно вскинул голову. Он подмигнул Лисице, мол, не стоит волноваться, с девкой-то я общий язык найду, и выпятил грудь.
- Кто тут? – тихо спросил нежный девичий голос изнутри.
- Лисья охота, - как только эти слова Герхарда прозвучали вслух, Йохан почувствовал себя глупо. На месте служанки он бы недоуменно пожал плечами и не стал бы отворять каким-то проходимцам. Однако та сняла засов, и дверь перед ними открылась.
За ней стояла худенькая служанка Роксаны, чистенько одетая и прибранная. Взгляд у нее казался сонным и уставшим, однако прямо в живот Лисице смотрело дуло пистолета, и Йохан мог поклясться, что девица держала его привычно, как заправский стрелок.
- Заходите, - велела она и отступила на шаг. Пистолет в ее руке не дрогнул. – Закройте дверь. Это из-за вас подняли тревогу?
- Милая девица, - вступил в разговор Уивер. Он вошел первым, расправив плечи. Голос его стал мягким, обволакивающим, - твое доброе сердечко должно подсказать, что мы – невинные люди, которые нуждаются в крыше над головой. И в хорошем обеде. И в ласке. Не надо тыкать в нас оружием… Оно слишком тяжело для такой прелестной ручки.
- Камила, - Йохан с трудом вспомнил ее имя. – Я пришел с посланием от господина Грау. Мне нужно – немедленно! - поговорить с твоей госпожой.
- С ним что-то произошло?
- Он в тюрьме, - с заминкой ответил Лисица и поглядел на англичанина. – Мы тоже оттуда.
- Это я поняла.
- Тогда ты должна понимать, сколько страданий мне пришлось вынести, голубка, - пылко заверил ее Уивер. – Только женская ручка может исцелить мои раны, такая же нежная, как у тебя.
- Вы не ранены, в отличие от вашего друга, - Камила глядела на него исподлобья.
- Моя душа истерзана ложным подозрением. А моя спина? Я покажу тебе те страшные раны, которые остались после рук палача.
- Не сейчас. Госпожа отдыхает, барон Фризендорф, но я доложу о вас. Или Лисица? Как вы предпочитаете представиться?
