Граница - Станислава Радецкая
- А-а, - недоверчиво проговорил солдат. Он подозрительно вглядывался Йохану в лицо, но промолчал, и Лисица с удовольствием нырнул в темноту.
Они опять поднялись по лестнице, разминувшись с солдатами, и оказались на галерее, где уже кто-то наблевал в углу. Уивер сдернул с лица шарф и вздохнул полной грудью. На лице у него отразилось блаженство.
- Свежий воздух, черт возьми, - воскликнул он. – Фризендорф, я готов тебя носить на руках.
- Заткнись, - рассеянно сказал ему Йохан. Отсюда открывался вид на город, и в реке отражались немногочисленные городские огни. Солдат не обманул: во дворе стояло множество карет, и из замка доносилась приглушенная музыка, а большие окна пылали, как закат, и внутри, за занавесями, присобранными по французскому обычаю, мелькали тени. К стене изнутри было пристроено длинное здание с покатой крышей, и Йохан жестом показал Уиверу перебираться на нее. Кажется, это были казармы.
- Сдурел? – одними губами спросил Уивер. – Ты не спустишься с одной рукой. Ты уже и так похож с той стороны на редкоута.
- На кого?
- На английского солдата в красном мундире, - неохотно пояснил тот.
- Я не хочу больше плутать по этим переходам. Сдается мне, что с минуты на минуту наш побег обнаружат. Мы окажемся в мышеловке, не зная замка. Лучше сломать себе шею.
- Ладно, ты прав. Жаль только, я не успел попрощаться с Джорджем.
- С кем?!
- С моим ручным паучком. Я пел ему песни, и он мне подпевал в одинокие летние ночи… А теперь он, бедняга, еще и дома лишился.
- Сдается мне, что я спас сумасшедшего, - процедил сквозь зубы Йохан, поставил фонарь на край стены и перегнулся через нее.
- Да ладно! Вот если бы я дружил с клопами, тогда бы ты точно мог обозвать меня безумцем. Я просто звал каждого Яношем Мароци, по имени одного назойливого лейтенанта… Эй, подожди меня!
Удержаться на скользкой крыше было трудно, и Лисица плюхнулся на живот, медленно сползая по холодному дереву вниз. Пуговицы мундира противно скрежетали по льду, и снег набивался в рот, отчего Йохан то и дело отплевывался. Честер съехал быстрей, и у самого края обернулся, опершись рукой на крышу, но она неожиданно под ним проломилась, и он исчез в темном проеме. Оттуда послышался крик. Лисица выругался и кое-как подтянулся к дыре.
- Простите, простите, - послышался учтивый голос Уивера. – Можете считать, что это просто сон, добрый господин. Вот ваш ночной колпак. Всего хорошего. Вы мягки, как матрас из пуха гаги! Простите, это мое ружье. Его я заберу.
С уже знакомым треском крыша обвалилась и под Йоханом, и он с проклятьем полетел вниз. Он ждал боли при соприкосновении с полом, но вместо этого его объяла невероятная мягкость, и ножны сабли крепко дали по ногам.
- Да что ж это такое творится? – со слезами в голосе вскричал кто-то.
- Это Рождество, господин, - ответил Йохан, выбираясь из одеяла. У кровати смутно маячила сгорбленная фигура. – Вот вам подарок.
Он всунул несчастному в руки мятый парик, и, пока тот в недоумении глядел на него, они с Уивером бросились бежать к двери, из-под которой виднелся тусклый свет. Йохан выбил ее, и Честер, гулко топая, пробежал через ряд двухэтажных нар, и из некоторых постелей показались головы, точно потревоженные змеи.
- Османы? – спросонья спросил кто-то.
- Пожар на приеме у графа! – на одном дыхании выпалил Йохан, и солдаты загудели и повскакали с мест, натягивая одежду.
Они с Уивером спустились на первый этаж, и Честер распахнул входную дверь, дав по лбу солдату, входящему внутрь. Тот чертыхнулся, потирая шишку, но за спиной уже слышался топот, крики «Пожар!», и несчастный завертел головой, пытаясь разобраться в происходящем. Лисица не стал ждать, когда он придет себя, и они с англичанином метнулись к стене, чтобы под ее прикрытием добраться до ворот. На их счастье, в этот миг с замкового двора выезжала карета, и, не сговариваясь, они запрыгнули на запятки, скинув несчастных лакеев на брусчатку. Кучер ничего не заметил из-за шума высыпавших во двор солдат, и с гиканьем подхлестнул лошадей, чтобы те бежали резвей. Мелькнуло лицо лакея, раскрывшего рот в безмолвном крике, но тут же осталось позади.
Держаться одной рукой было трудно, слова замерзали на губах от ледяного ветра, и Лисица почувствовал, что еще немного, и он свалится на землю. Они переехали через мост, и когда кучер на повороте в город придержал лошадей, Йохан скомандовал Уиверу:
- Прыгай!
Он кулем упал на дорогу, ударившись раненым плечом. В глазах потемнело, и Лисица не сразу понял, что англичанин склонился над ним и трясет его.
- Мы это сделали, Фризендорф! Вставай же, ну! Куда нам идти? К твоему осману?
- Нет, только не туда, - промямлил Йохан. Ему невыносимо захотелось лечь. Дышать стало трудно.
- Куда же?
- К Роксане Катоне.
- К твоей любовнице?
Йохан невнятно промычал. Он опять вспомнил об Анне-Марии и кое-как встал, хватаясь за Честера, которого тоже качало, как былинку на ветру. Шляпа укатилась назад, и он поднял ее, отряхнув от снега.
Позади послышались крики, и беглецы замерли. Уивер крепко схватил Лисицу за руку, переменившись в лице, но это были всего лишь гуляки, не поделившие деньги на выпивку. Он достал из подсумка бутыль, потряс ее, откупорил и ткнул ею Йохану в зубы.
