Золотой век. Книга 2. Империя - Конн Иггульден
Он шумно спустился с лестницы в полутемную прихожую. Фетида так и сидела там, где он ее оставил. Но Перикл моментально понял: что-то изменилось. Неподвижность мертвецов безошибочно определяют те, кто знаком с ней. Перикл остановился рядом с Фетидой, прикоснулся к ее лицу. Он не ожидал, что его накроет такой волной печали. Между ними всегда что-то оставалось недосказанным, и в тот момент Перикл ясно осознал это. Он закрыл Фетиде глаза, упорно смотревшие в одну точку, мягко поднял ее. Она и правда совсем ничего не весила. Отнес наверх, но ее кровать была грязная, вся в высохших темных пятнах. Опустив тело на деревянный пол, Перикл сдернул с постели белье, открыл ящики и сундуки в поисках свежего.
Каждый кусок ткани был разорван на полосы. Он уже собирался бросить свою затею, когда выдвинул последний ящик в ее комнате. Там лежало платье, которое Фетида надевала на свадьбу, нетронутое и пропахшее плесенью. Она сохранила его, и Перикл, пока раскладывал платье на голых досках кровати и переносил на нее тело покойной, вдруг обнаружил, что плачет.
Снова спускаясь по лестнице, Перикл услышал голос Парала: сын спрашивал его, что происходит, но он не ответил. Дверную задвижку можно было приподнять и потом, тряхнув дверь снаружи, сбросить вниз, но, раз ни у кого в доме не хватило бы сил подойти к двери в ответ на стук, Перикл понял, что по возвращении ему придется сломать ее.
Когда он вышел на улицу, его встретили отчаянные глаза мучимых жаждой людей. Он не стал обращать на них внимание и торопливо зашагал прочь. В конце улицы прошел мимо пересохшего фонтана. Земля на дне его чаши запеклась под солнцем и растрескалась. Здесь люди тоже глядели на стратега, разинув рот, как вороны.
Перикл думал, что его приоритеты достаточно ясны, когда объяснял их совету. Но в Афины пришел мор. И пока болезнь свирепствовала, им была нужна вода.
* * *
Дорога между Длинными стенами к порту находилась в тени, пока солнце еще всходило. Только полуденные лучи могли осветить эту полосу земли, а потому здесь стояла странная прохлада в сравнении с остальным городом. Перикл проходил мимо башен и видел наверху несших стражу гоплитов с луками. Они наблюдали за ним, и ему хотелось крикнуть, чтобы смотрели за стены, как положено, но он этого не сделал.
В обычный день он встретил бы тысячу людей, идущих в город или покидающих его, и столько же повозок и тягловых животных, везущих поклажу. Это была артерия жизни, стоявшие лагерем снаружи спартанцы не могли перерезать ее. На дороге Периклу попалось всего несколько человек. Они отшатывались от него, закрывая рот рукавами. Узнавали они его или нет, он не мог сказать. Впереди блестело море, там виднелись корабли с мерно взмахивающими веслами. Эта картина веселила сердце Периклу, когда он приближался к порту.
За десяток лет Пирей сильно изменился, здания были перестроены из камня получше, появилось больше новых доков и причалов. Отец Перикла едва ли узнал бы это место. Перикл лично обсуждал каждую деталь с Фидием и наблюдал за строительством. Это было чудо. Оказавшись на главной площади, Перикл повернул направо и двинулся прямиком к начальнику порта. В Пирее замечалось больше признаков жизни, чем на дороге, ведущей к нему, это был практически отдельный город. Вероятно, люди здесь меньше опасались болезни, чем в Афинах, или она не с такой силой захватила их. Перикл подумал о Фетиде, ее образ всплыл в его сознании, и он сильно тряхнул головой, отбрасывая все посторонние мысли. Ему нужно сделать свое дело.
У домика начальника порта Перикл увидел очередь, люди переговаривались, стоя на солнце. Проходя мимо них, он вдруг остановился и медленно повернул голову. Повозка, нагруженная чем-то похожим на амфоры для вина или воды.
– Что там? – спросил он.
Хозяин окинул его взглядом с ног до головы, прежде чем решить, стоит ли отвечать.
– Речная вода, – наконец произнес он и показал довольно грубый деревянный жетон с вырезанными на нем знаками. – Вся уже куплена и оплачена. Ты из совета? Я продам тебе ее за тридцать драхм, если хочешь.
– Тридцать? – изумился Перикл.
Это было во много раз дороже, чем могло стоить в обычное время. Он крепко сжал губы, вдруг разозлившись.
– Не гляди на меня так, сынок. Цены военные. Ты выручишь за них шестьдесят, если отвезешь в город. Может, уже и больше.
Посмотрев в сторону причалов, Перикл увидел судно, с которого разгружали бесценный груз воды, так необходимой в городе. Рядом стояли повозки, нагруженные мешками с зерном, возниц рядом не было. Перикл нахмурился.
– Хорошо, – сказал он ожидавшему ответа водовозу. – Я покупаю. Мне понадобится и твоя повозка.
– Повозка не продается, – со смехом ответил торговец. – Как я заработаю себе на жизнь, если мне не на чем будет возить кувшины, а?
– Тогда жди здесь. Я приведу другую.
Перикл зашагал вдоль очереди, пропуская мимо ушей возражения и злые слова. Он вошел в дом и застал начальника порта пьющим вино из чаши. Дюжие гоплиты стояли по бокам его стола, их присутствие объясняли стопки монет. Увидев серебро и золото, Перикл почувствовал, что гоплиты следят за каждым его движением. Остановившись перед столом, он поднял вверх свою бронзовую медаль, подтверждавшую его звание стратега:
– Я Перикл, афинский стратег. Встань в моем присутствии.
Начальник порта разинул рот и поднялся, косясь на стопки монет, происхождение которых ему теперь, вероятно, придется объяснять. Гоплиты обменялись тревожными взглядами.
– Я вижу воду на причалах и повозках. При этом город умирает от жажды, а у тебя, похоже, дела идут отлично.
Перикл одним махом смел со стола монеты. Начальник порта вскрикнул, но не потянулся за ними:
– Стратег, я пытался! Никто не хочет ехать в город. Запасы воды копятся здесь, и мне не найти людей, которые отвезли бы их туда. Все боятся заразы.
– Это, как я вижу, не помешало тебе торговать собственностью совета, – сказал Перикл. – Во время войны? Ты поплатишься жизнью.
Начальник порта протиснулся мимо стола и упал на колени:
– Прошу тебя, стратег! Как я могу заставить людей, если они боятся?
Перикл вспомнил Фетиду, которая перед смертью так хотела пить.
– А ты покажи пример, – сказал он. – Выведите его наружу.
Последние слова он бросил двоим гоплитам и развернулся. Начальник порта заплакал, но его все равно поволокли на улицу так, что его колени ударялись о камни.
Толпа притихла и замерла, будто среди людей бродил волк. Перикл сурово глянул на
