Империя - Конн Иггульден
В воздух взмыла еще одна стая черных стрел. Кимон глянул на командира, в прошлый раз выкрикнувшего предупреждение, но тот был убит. Когда об опасности прокричали другие, стрелы уже падали на людей, все еще вытягивавших шею, чтобы увидеть конницу. Гуще всего стрелы посыпались вокруг Кимона, и он ругнулся, когда одна задела щит и, чиркнув мимо, разодрала ему щеку. Линия получилась совершенно прямая, будто его резанули кинжалом. Из раны потекла кровь, и Кимон, раздраженный, поднес к щеке руку. Он пошатнулся.
Вдруг рядом с ним оказался Данаос из Аргоса, подхватил его под локоть. Стратег был очень серьезен, лицо пепельное. Кимон попытался оттолкнуть его.
– Наварх, ты ранен, – сказал Данаос и посмотрел назад, за ряды марширующих гоплитов.
Кимон смущенно моргнул, Данаос свистнул и жестом подозвал конюха с лошадью. Кимон показал ему красную ладонь:
– Пустяки. Мне зашьют рану, когда мы вернемся.
Он не понимал, отчего Данаос так потрясенно глядит на него, пока тот не стукнул его легонько по ключице. Кимон повернул голову, пытаясь разглядеть, что так испугало аргосского стратега. Горло царапнули перья, он наконец сообразил и протянул руку, чтобы ощупать вонзившуюся в него стрелу.
Она нашла щель между шлемом и нагрудником. Чтобы попасть в цель под таким углом, она должна была лететь прямо вниз. Можно ли ее вытащить? Кимон знал, что люди умирают очень быстро, когда из них выдергивают стрелы.
Мысли у него разбегались, голова шла кругом. Кимон кивнул своему заместителю и откашлялся, подавляя панику. Ему стало труднее дышать? У него стрела в груди, вошла до самого оперения! Кимон судорожно натянул поверх нее плащ. Пусть лучше никто не видит. Он чувствовал стрелу в себе, как пронзивший его насквозь шип, посылавший дрожь тревоги и боли по всему телу. Сперва, в топочущем хаосе, он ее даже не почувствовал. Но что-то было не так, теперь он понял. Сможет ли он сесть? Мысль вдруг развеселила его, и он начал смеяться, но боль обожгла и заставила умолкнуть. Он кашлянул, сморщившись.
– Наварх, – сказал Данаос, – думаю, нужно, чтобы тебе зашили эту рану на флагманском корабле. Ты слишком ценен, куриос. Прошу тебя, твой конь здесь. Позволь мне помочь тебе.
Кимон увидел в его глазах отчаяние. Почувствовал, что подступает новый приступ кашля, и подумал, не харкнет ли он кровью, когда будет уже не сдержаться. Персидская конница не покидала края поля битвы. Если он ускачет прямо сейчас, то успеет выбраться.
В глазах у него сверкали яркие вспышки, он взял поводья и согнул предательское колено, чтобы ему помогли сесть в седло. Данаос приподнял его, Кимон перекинул другую ногу через спину лошади и выпрямился. Ему пришлось собрать все силы, чтобы не закричать, когда стрела шевельнулась в теле. Во рту скопилась горечь, и он понимал, что это.
– Я принимаю командование по твоему приказу, – сказал Данаос молчавшему наварху.
Кивнув, тот развернул коня. Впереди змеиной чешуей блестело на солнце море. Там был флот, его любимый флот. Ехать недалеко. Кимон ударил пятками и почувствовал, как что-то в нем рвется, когда конь зашагал.
Оставленные сторожить на берегу воины, заметив одинокого всадника, побежали ему навстречу. Кимон принудил себя заговорить, хотя и чувствовал, что изо рта у него течет кровь. Один из матросов подал ему лоскут ткани, и Кимон, сваливаясь с седла, стал вытирать ее. Его поймали, подняли на руки.
Он слышал тревожные голоса, почувствовал, что его несут к воде, потом вдруг свет ослепил глаза. Больше рук подхватило его, чтобы переложить в лодку. На мгновение он почувствовал, что парит в воздухе. Люди вокруг, потрясенные, что-то бормотали. Когда его опускали, он не видел ничего, кроме блеска моря.
* * *
Очнулся Кимон на борту корабля и сразу понял: он находится в своей каюте. Грудь голая, туника разрезана. Щека у него горела и распухла, он чувствовал запах кислого вина. Медленно моргнув, наварх посмотрел на хирурга, вытиравшего кровь с рук. Страх отступил, хотя Кимон не подал виду. Стратег Миронид тоже был здесь, во мраке. Губы его беззвучно произносили слова, снова и снова, похоже, он молился.
Кимон прочистил горло, пытаясь понять, сможет ли говорить. Голос прорезался, что-то среднее между рычанием и шепотом.
– Как идет битва?
– Наварх, тебе нужно отдохнуть… – начал хирург.
Миронид поднял руку:
– Ему нужно знать.
Радуясь, что стратег рядом, Кимон кивнул. Все-таки старик командовал войском при Танагре против спартанцев. Именно Миронид отправил Кимона, когда тот явился предложить помощь. Память об этом стояла между ними, когда стратег присел на край койки и вытер пот со лба наварха.
– Сражение идет хорошо, куриос. Люди, конечно, знают, что ты ранен. Они стали биться, как львы, когда распространилась эта весть. – Миронид улыбнулся, хотя улыбка его походила на туго натянутую ткань. – Они решили не подвести тебя.
Кимон махнул рукой, и стратег перестал вытирать ему пот. В каюте, находившейся глубоко в недрах флагманского корабля, было нестерпимо жарко. Куда бы он ни взглянул, его окружали знакомые вещи: карты, меч, который он никогда не использовал, коллекция камней и монет, собранных на полях сражений, в которых он участвовал. Мелочи, но как же приятно их видеть, быть здесь.
Он снова попытался заговорить, но почувствовал, как что-то внутри у него колыхнулось, будто его сейчас вырвет. Попробовал повернуть голову, но боль парализовала его, и он не смог. Он поперхнулся, с губ брызнула кровь. Миронид с отчаянием в глазах тут же вытер ее. Хирург подал ему чистые тряпицы, и после паузы, длившейся вечность, Кимон смог еще раз вдохнуть. Он тянул в себя воздух, как вино, со страхом, какого не испытывал еще никогда. Его ждала смерть, и от этого было не скрыться.
– Не говорите никому, – сказал он, каждое слово давалось ему с трудом, его взгляд был ужасен, и хирург отвернулся от этой жуткой открытости. – До… победы.
Пока Кимон говорил, в каюте будто стало светлее. Его пальцы теребили оперение так и торчавшей из тела стрелы. Миронид увидел, как он страдает, и повернулся к хирургу:
– Ты уверен, что мы не можем ее вытащить?
Хирург покачал головой, не поднимая глаз от деревянного пола:
– Он умрет.
– Он умирает сейчас! – прошипел Миронид.
– Я думал… он уйдет легко, – сказал врач. – Он великий человек. Такие люди не должны мучиться перед смертью.
– Умирать всегда тяжело, – резко бросил ему Миронид. – Так что бери свои проклятые щипцы и вытаскивай эту дрянь.
