Империя - Конн Иггульден
Весла уже опустили в воду, когда молодой царь взошел на борт, канаты отвязали, и корабли отошли от берега. Сперва они двигались медленно, но все равно были свободны. На глазах у Миронида и Данаоса четыре персидских корабля выбрались из-под прикрытия скал и взяли курс в открытое море.
24
Приближался рассвет, когда Перикл шевельнулся, пробуждаясь ото сна. Он лег в постель за полночь и чувствовал себя так, будто у него в голове перекатываются острые камни. Он неуверенно сел, словно с похмелья. Аспазия ушла в свою комнату с младшим сыном, который уснул рядом с ней. Малыш мучился от ночных кошмаров.
Перикл встал и открыл ставни на окне, выходившем на улицу. Это время дня в Афинах, когда солнце еще не разгорелось и свет был скорее серым, чем золотым, особенно нравилось ему. Он зевнул в кулак. Домик в городе, который он купил после развода, был маловат для его новой семьи и слуг. Загородное имение давало то преимущество, что гостей можно было задержать у ворот. И у него появлялось время, чтобы подняться, умыться и одеться…
Стук в дверь с улицы повторился. Перикл помедлил. Его мысли обострились. Именно этот звук вытянул его из беспокойного сна. Но он был очень тихий. Домашние слуги не проснулись.
С внезапной энергичной поспешностью Перикл сполоснул лицо водой из оставленного для него кувшина, пригладил костяным гребнем волосы. Кто бы там ни был, люди эти не хотели будить весь дом. Только бы не очередной кризис в совете, который потребует его внимания. После убийства Эфиальта он был вынужден работать весь день напролет и даже ночью, почти без отдыха. Когда вернется Кимон, станет легче, а до тех пор придется нести на себе груз дел, ужасавший его. Вероятно, в обычае выбирать так много городских служителей имелся скрытый изъян. Случалось, Периклу было крайне необходимо постоянство, а не новый эпистат или группа магистратов, которые моргали, как новорожденные младенцы. Иногда ему казалось, что он один в городе понимает, как все это работает.
Времени на бритье не было. Перикл помочился в горшок, выдвинутый из-под кровати, обулся и надел хитон, быстрыми аккуратными движениями убрав свободный конец складками за пояс и оставив левое плечо и руку голыми. Спускаясь по лестнице, он старался не шуметь, но, разумеется, ступени под его ногами скрипели. С кухни повар вопросительно окликнул его. Хотя бы этот человек поднялся рано, чтобы испечь хлеб и приготовить завтрак для Аспазии и малыша. Перикл увидел его голову, высунувшуюся из дверного проема, и поприветствовал слугу, неловко махнув рукой.
И вот он уже стоит один перед запертой дверью. Стук раздался вновь. Перикл ощутил, как страх прокрался в него, будто утренний холодок. Обоих его сыновей не было в городе. Известие о них, новости обо всем мире находились за этой дверью, отделенные от него одним мгновением. Как же страшно ее открывать!
Его руки двигались по привычке, а сам он был поглощен ожиданием того, что сейчас увидит. Дверь открылась в прохладу зари, за ней стояли Ксантипп и Парал, побитые, в синяках и ссадинах, но живые. Перикл издал сдавленный вздох, но ничего не сказал. Протянул руки и схватил их обоих, прижал к себе.
Он услышал стон Парала, но не отпускал сыновей целую вечность.
Вместе с ним они вошли в дом. Перикл заглянул в маленькую кухню, где на плите что-то клокотало и воздух был наполнен паром.
– Завтрак еще для двоих, – с улыбкой распорядился он.
Повар, как зеркало, отразил выражение лица хозяина, отвечая на его очевидную радость.
– Идите, ребята, сядьте, – сказал Перикл. – Отдохните. Скоро будет еда.
Ксантипп и Парал заняли места за единственным столом. Перикл услышал, как завозилась наверху Аспазия, но сейчас он был наедине с сыновьями и наслаждался этим мгновением, пока не вспомнил, что зол на Ксантиппа. Тут улыбка сошла с его лица. Оба юноши заметили произошедшую в нем перемену и обменялись настороженными взглядами.
– Вы виделись с матерью? – спросил Перикл.
Они покачали головой, и он кивнул, смутно радуясь:
– Не беспокойтесь, я отправлю к ней вестника.
Он пронзил Ксантиппа тяжелым взглядом:
– Я знаю о ростовщике, Ксан. Это…
– Прости меня. Я понимаю. Это ужасно… Моя ошибка. Я верну ему все.
Перикл замялся. Столь быстрое извинение лишило ветра его паруса, он не успел разбушеваться.
– Да. Точно. Ты вернешь. И все лето будешь работать со мной в имении, пока не выплатишь долг.
Он ждал согласного кивка Ксантиппа. Может быть, из-за столь долгого отсутствия сыновей или оттого, что он так боялся за них, но в тот момент Перикл был просто рад, что они живы.
– И не нужно было тащить с собой Парала! Ты хоть представляешь, как беспокоились мы с вашей матерью? Нет, куда тебе! Это себялюбие, какого я не потерплю, Ксан!
– Они все погибли, – произнес Ксантипп, и его лицо исказила гримаса горя.
Перикл молча смотрел на сына.
– Что? Кто погиб? Добровольцы?
– Мне очень жаль, – продолжил Ксантипп. – На нас напали из засады… всадники. Изрубили в куски.
– Всех? Толмид мертв? – уточнил Перикл, все еще силясь постичь услышанное, и сын горестно кивнул. – Как вам удалось выбраться?
У Перикла вдруг похолодело внутри, живот сжался от страха. Что они сейчас скажут?
– Я убежал, – с горечью ответил Ксантипп. – Мне попался конь без седока, было темно, все вокруг умирали, и я просто залез на него.
– Он спас меня, – встрял Парал, пытаясь предотвратить упреки отца. – Меня бы уже не было. Ксан подвел ко мне коня и втащил меня на него.
Перикл снова взглянул на сыновей, заметил, как они изменились. Они столкнулись со смертью и выжили. Теперь, присмотревшись, он увидел, что в них появилась серьезность, мальчишеской беззаботности как не бывало.
– Непохоже, что ты бежал, Ксантипп, – немного подумав, сказал Перикл. – Сдается мне, сражение уже было проиграно и боги посчитали уместным дать тебе коня. Так было дело?
Он выдохнул, когда сыновья кивнули в ответ. Они выжили и не посрамили своей чести. Их не подвергнут публичному позору, не обвинят в трусости, эта хула не будет преследовать их всю жизнь.
– Вы оба сражались? – понизив голос, спросил Перикл. – Вы убивали врагов?
Странная и горькая радость охватила его, когда они, жадно внимавшие его вопросам, снова склонили голову. Перикл понадеялся, что со временем сыновья расскажут ему подробности, но в то утро они пытались вести себя с
