Тысяча кораблей - Натали Хейнс
Теперь Кассандра выдернула шпильки из волос. Клитемнестра с удивлением заметила, что девушка не поморщилась. Юная пророчица бросила головной убор на землю и наступила на него изящной левой ножкой. Клитемнестре вдруг вспомнились красивые белые ступни Ифигении.
— Ты все-таки отвергаешь бога? — спросила она.
— Он покинул меня, — ответила Кассандра. — Он больше не мой бог.
Только этим можно было объяснить, почему царица поверила Кассандре, хотя раньше ей никто не верил. Слова, слетающие с губ жрицы, больше не искажало проклятие Аполлона. Бог исчез.
Он защитил бы тебя, — заметила Клитемнестра.
Кассандра рассмеялась жутким скрежещущим смехом, точно проржавевшим за давней ненадобностью:
— Он бы направил твою руку. Он все еще может это сделать. Отведи меня внутрь. Твой алтарь уже готов.
Клитемнестра кивнула:
— Требуется лишь жертвоприношение.
— Мы проведем его вместе.
* * *Клитемнестра так долго ждала возмездия, что иногда, в самые мрачные часы, задавалась вопросом: достаточно ли будет просто убить Агамемнона? Ведь тогда все кончится. Едва ли можно убить его дважды. А вдруг, заговорил в ней тихий внутренний голос — даймоний, она посмотрит на труп мужа и не ощутит радости победы? Что же тогда станется с силой, толкавшей ее вперед?
Впрочем, оказалось, что беспокоиться не стоило. Как Клитемнестра и надеялась, убийство мужа доставило ей наслаждение. Отчасти потому, что Агамемнон десять лет скрывался на войне, с каждым месяцем старея и ожесточаясь. В то время как вокруг него беспрестанно гибли люди, он цеплялся за жизнь. И поэтому Клитемнестра понимала, ощущала каждой частичкой своего существа: она отбирает у него то, что он весьма высоко ценит. Слишком высоко.
Царица быстро прошла по залам, убеждаясь, что все подготовлено как надо. Проверила, что царю сделали ванну по его вкусу: горячую, с ароматом храмовых благовоний. Затем царица отвела юную жрицу в алтарную комнату во дворце и велела ей дожидаться там, подбросив в огонь фимиама. Кассандра, снова погрузившись в свои видения, опустилась на колени перед очагом и стала беззвучно твердить молитвы и пророчества. Царица чуть не задохнулась от сладковатого дыма, но девушку он, по-видимому, успокоил. Клитемнестра решила, что жрица привыкла к запаху благовоний.
— Я вернусь за тобой, — пообещала Клитемнестра. — У тебя еще есть время, чтобы сбежать.
Но девушка сделалась не только нема, но и глуха, поэтому царица задернула занавеску на дверном проеме и оставила ее молиться в одиночестве.
Она приблизилась к ванне — огромному круглому углублению в полу дворца. От воды поднимался пар, и Клитемнестра остановилась, чтобы глаза привыкли к мерцающему свету факелов и удушливому пару. Она увидела Агамемнона, тучного и дряблого, который сидел посреди комнаты. Царица подхватила пурпурное одеяние, которое так старательно соткала для этого момента.
— Сюда, муж мой, — позвала она и подошла к воде. — Мы облачим тебя в пурпурные одежды и отведем в соседнюю комнату. Там мы умастим тебя ароматическими маслами и соскребем с кожи последние остатки Трои.
— Ты напугала меня, женщина, — промолвил царь, хотя Клитемнестра и без того это заметила. — Разве прислужницы не могут принести масло сюда?
— Мы приготовили для тебя ложе, — ответила Клитемнестра. — И чашу с вином и медом.
Царь развязно закатил глаза, встал, поднялся по трем ступенькам от бассейна к жене и протянул руки. Клитемнестра помогла ему засунуть правую руку в правый рукав и быстро вставила левую руку в левый, прежде чем мужчина понял, что это не одеяние, а силок, западня, ловушка. Рукава оказались зашиты наглухо и пришиты к бокам; как только руки оказались внутри, царь попался. Агамемнон вцепился в ткань пальцами, но ему не за что было ухватиться, ведь Клитемнестра зашивала рукава строчка за строчкой. Она резко повернула мужа и быстро связала концы пояса узлом у него на спине.
— Что ты делаешь? — взревел Агамемнон. Он разозлился, но не испугался. Не испугался, пока не увидел меч, сверкнувший в руке жены. До этого Агамемнон не замечал клинка, прислоненного к колонне в тени. Царь не признал его: это было короткое женское оружие. И где только жена раздобыла эту штуку?
Клитемнестра вонзила меч ему в живот над обездвиженными руками, и Агамемнон закричал. Она выдернула клинок и всадила его чуть выше, раздвигая щель между ребрами с правой стороны. Царь снова закричал и рухнул на колени, когда его супруга вытащила меч во второй раз. Агамемнон оглушительно вопил, но никто не примчался ему на помощь. Никто.
Клитемнестра, теперь возвышаясь над ним, опять вонзила меч ему между ребер. Агамемнон почувствовал, как воздух вышел из легкого, вспоротого лезвием. Он открыл рот, чтобы издать какой-нибудь звук, но голоса уже не было. Несчастный взглянул вниз и увидел, что потроха вываливаются на землю и их пурпурная поверхность сливается с пурпуром предательского одеяния.
Его вдова стояла над трупом и улыбалась. Все прошло как задумано. Клитемнестра наблюдала, как кровь окрашивает воду в красный цвет. До чего же похоже на Агамемнона: портить все вокруг, даже после смерти, думала она. Ей стало жарко, она вспыхнула от дикой радости, словно тоже могла плясать на крыше в языках черного пламени. Это напомнило царице, что месть еще не завершена, и она спокойно прошла в алтарную комнату.
Жрица до сих пор была там: она стояла на коленях, спокойно ожидая своей участи. Клитемнестра пропустила два удара бешено колотящегося сердца. Она колебалась, но знала, что должна убить снова. От Агамемнона не должно остаться ничего, кроме его крови, текущей в выживших детях. Кассандра предвидела такой конец, и ее бог требовал этого. Клитемнестра встала позади девушки и подняла меч, чтобы перерезать ей горло. Жрица должна умереть, но, в отличие от Агамемнона, ей не нужно страдать. Царица уже собиралась провести лезвием по шее Кассандры, но тут девушка открыла глаза и посмотрела вверх, на свою убийцу.
— Мне очень жаль. Я сожалею о том, что будет дальше.
Впоследствии, вспоминая это мгновение, Клитемнестра не сомневалась, что сама произнесла эти слова. Ибо о чем могла сожалеть жрица?
* * *На крыше дворца эринии прекратили пляску и, возбужденно
