Тысяча кораблей - Натали Хейнс
— Да, госпожа! — Девушка убежала во дворец.
— Остальные отнесите ковры во дворец и повесьте на место, — продолжала Клитемнестра. — Не забудьте смахнуть пыль.
Женщины собрали ковры и бережно встряхнули их на ветру, прежде чем свернуть и отнести внутрь.
Возле дворца еще болтались несколько человек, но Клитемнестра не обращала на них внимания. Микенские старики не знали, куда идти теперь, когда царь вернулся, а сыновья — нет. Но чем она могла им помочь? Их утрата была не столь огромна, как ее.
— Ты, девушка! — снова обратилась Клитемнестра к жрице. — Подойди.
Кассандра с явным ужасом на лице таращилась на крышу дворца. Клитемнестра испуганно обернулась, проследив за ее взглядом, но ничего не заметила.
— Что ты видишь? — спросила царица. Произнося эти слова, она сообразила, что не может вспомнить, когда в последний раз проявляла любопытство. Конечно, бывало, что ей требовались определенные сведения, особенно о местонахождении и здоровье Агамемнона. Но она не помнила, чтобы за последние десять лет — а то и дольше — интересовалась чужими мыслями.
— Вижу, как они пляшут, — тихо ответила Кассандра. Она ожидала пощечины, которую непременно отвесила бы ей мать, но Клитемнестра лишь посмотрела на крышу, а потом снова воззрилась на жрицу. Казалось, царица не сердится, но заинтригована.
— Кто пляшет? — спросила она.
— Три черных существа, вокруг них пылает черный огонь. Почему не горит крыша? Ее лижут и обнимают черные языки пламени, почему она не загорается?
— Не знаю, — ответила царица. — И почему же она не загорается?
Кассандра покачала головой, исступленно кусая губы.
— Не знаю, не знаю, не знаю! Ненастоящий огонь; должно быть, это ненастоящий огонь. Такое бывает? А ты их видишь? Видишь женщин, пляшущих в огне? Слышишь, как они кричат? Как шипят языки пламени и зме́и?
Клитемнестра тщательно обдумала следующий вопрос:
— Они кричат из-за огня?
— Нет, не из-за огня. Он их не жжет. Огонь — это они сами. Понимаешь? Они окутаны пламенем, они купаются в нем. Женщины кричат не из-за этого. Они вопиют о справедливости. Нет, точнее, не о справедливости. О чем-то наподобие справедливости, но сильнее ее. Что же это? — Кассандра мельком покосилась на собеседницу и снова уставилась на крышу, которая по-прежнему приковывала ее внимание.
— Ты сказала, что огонь черный?
— Да! Да, да, да! — заверещала Кассандра. — Огонь черный! Именно так. Ты его видишь?
Зная, давным-давно зная, что сегодня последний день ее жизни, Кассандра никак не ожидала, что именно теперь в ней пробудится надежда. Однако внезапное ощущение, что другой человек может увидеть то же, что видит она, заронило в ней зерно радости. Ведь у нее ни разу не было возможности с кем-нибудь поделиться своими знаниями!
— Нет, я ведь не обладаю твоим даром, — ответила царица. — Но я поняла, кого ты видишь. Женщины, окутанные черным пламенем? Это же эринии.
— Да!
— И кричат они не о справедливости. А о возмездии.
— Верно! Они кричат о возмездии, и змеи тоже кричат. Они раскрыли пасти и обнажили клыки. Ты должна послужить им, вот и все. Они ждут тебя, они давно ждали тебя.
— Они покровительствуют моей дочери, — промолвила Клитемнестра. — И пляшут в этих чертогах уже десять лет.
— Ножом? О нет! Он зарезал ее ножом! Твоя бедная девочка, твоя бедная маленькая девочка! В день ее свадьбы. Она была так счастлива, а потом… О! Твоя дочь. У алтаря на ее свадьбе!
Клитемнестра почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.
— Да. Именно так. Агамемнон зарезал мою дочь. Он тебе рассказал? У этого человека нет совести.
Кассандра снова покачала головой:
— Нет, он не рассказывал. Он никогда со мной не разговаривал, лишь иногда бросал: «умолкни», «лежи тихо», «перестань рыдать». И все.
— Откуда же ты узнала? Тебе сказали воины?
— Мне поведала об этом она сама, — ответила Кассандра, — Ифигения. Красивое имя, очень красивое. Дивное имя для прелестной девушки. Твоей доченьки. Ты с таким трудом произвела ее на свет. С таким трудом! Она чуть не умерла, и ты чуть не умерла. Она была твоей драгоценной, любимой доченькой, а он отнял ее у тебя. Но ты увидишь ее раньше, чем думаешь. Она ручается. Ее брат и сестра тоже ручаются.
По лицу Клитемнестры заструились слезы.
— Конечно, ведь они захотят отомстить за отца.
Кассандра оторвала взгляд от крыши и посмотрела на стоящую перед ней женщину: высокую, широкоплечую, статную и сильную. В волосах ее пробивалась седина, глаза и рот обрамляла сеть морщин.
— Ты мне веришь? — спросила Кассандра. Сколько она себя помнила, ей никто не верил. Кто эта женщина, на которую не распространяется проклятие Аполлона?
— Конечно, я тебе верю. Я видела, как он ее убил.
— Мне никто не верит.
— Ты можешь прозревать и прошлое, и будущее? — спросила Клитемнестра.
Кассандра нахмурилась. Она давно перестала замечать разницу между прошлым и будущим, хотя любому другому человеку это казалось странным. Царица, казалось, услышала ее мысли:
— А, для тебя нет разницы. Итак, ты знаешь, что тебе предстоит, и все же не убегаешь,
— Да, — ответила Кассандра. — Какой смысл убегать от того, что уже случилось.
— Но это еще не случилось! Если ты сейчас сбежишь, то, возможно, останешься в живых. Ты молода, у тебя резвые ноги. Ты можешь спуститься с холма, притаиться среди деревьев и ждать, пока пастух или кто-нибудь другой найдет тебя и сделает своей невестой.
— Аполлон уже принял решение, — возразила Кассандра. — Сегодня все закончится.
— Ты не станешь противиться воле своего бога?
Кассандра сняла головной убор жрицы, который носила с тех пор, как один из микенцев отдал его жрице на обратном пути. Он приколол к ее волосам новые ленты, не догадываясь, что Кассандра видела, как он украл их из троянского храма Геры. Но девушка не пожаловалась. Она терпеливо сидела, шепча что-то себе под нос, пока он снимал с ее головы грязные ленты и прицеплял новые. Все это время мужчина тихо бормотал какие-то глупости, словно разговаривал с диким животным. «Ну вот», — проговорил он
