Граница - Станислава Радецкая
- Простите, князь, - Йохан приложил руку к сердцу. – Я ошибся дверью.
Вяземский облизнул тонкие яркие губы и холодно кивнул. Он был растерян и застигнут врасплох. Его немолодой слуга, набычившись, враждебно глядел на Йохана; он сгреб бумагу со стола и теперь мял ее в кулаке. Казалось, что они вели здесь конфидентный разговор, как равные, а вовсе не как хозяин и слуга, и на деревянном столе стояли четыре пивные кружки. Йохан поклонился и шагнул назад, в коридор, притворяя за собой дверь. Диджле стоял на прежнем месте, замерев и превратившись в слух. На его смуглом лбу блестел пот – в коридоре стояла темная плотная духота от жарко натопленных печей, - но позы осман не сменил, повинуясь приказу. Вымогатель еще не появлялся.
О перепуганном русском князе стоило подумать. Само по себе его присутствие в кофейне не означало ничего; мало ли кого заносит отдохнуть, выпить кофе без суеты и побеседовать со старым знакомым без женщин? Но его страх был красноречив, и, скорее всего, князь занимался темными делами: заговорами, подложными именьями, возможно, контрабандой, и нельзя было отрицать его причастности к шантажисту.
Йохан вернулся к Диджле и шепнул тому спускаться вниз и следить за лестницей. Как только из его комнаты выйдет вымогатель, осман должен был осторожно следовать за ним и при любой опасности бежать. Диджле молча кивнул. Йохан забрал у него мешочки с поддельными деньгами, удостоверился, что тот понял его распоряжение дословно, и зашел в комнату, назначенную для встречи.
Здесь пахло затхлым бельем, которое забыли просушить на солнце, и первым делом Йохан расставил мешочки на столе и распахнул окно, чтобы морозный воздух расшевелил духоту, от которой клонило в сон. За окном росло раскидистое дерево, в тени которого летом порой расставляли столы; сейчас оно недружелюбно чернело на белом снегу, мозолило глаза, словно голодный нищий в ободранных лохмотьях перед господским подъездом.
Дверь скрипнула, Йохан обернулся и увидел, как давешний вымогатель тихо шагнул на середину комнаты, сжимая под мышкой шляпу. Он был закутан в плащ и зябко ежился под холодным ветром из окна, словно никак не мог согреться.
- Вы принесли их? – хрипло спросил он. Глаза у незнакомца болезненно блестели.
- Разумеется, - небрежно ответил Йохан. – Все деньги на столе.
Вымогатель уставился на мешочки.
- Почему так много? – недоверчиво спросил он.
- Большая сумма. Слишком тяжела для одного мешка.
Незнакомец медленно кивнул и положил потертую треуголку на стол. Садиться он не стал и взял в руки плотно набитый мешочек с деньгами, распустил завязки и достал оттуда золотой гульден. Пока его пальцы в дырявых перчатках шарили внутри, Йохан наблюдал за его лицом: если вымогатель наткнется на камни, то дело обернется плохо. Монету незнакомец рассматривал внимательно, щупал ее, пробовал на зуб, и Йохан не удержался съязвить:
- Видите в первый раз? Или хотите возместить свой трусливый побег по кочкам?
- На вашем месте я бы не был так смел, - процедил тот сквозь зубы и опустил руку с монетой. Во взгляде у него застыла ненависть. – Вам велено убираться восвояси, барон. иначе ваши делишки выйдут наружу. Бегите прочь, заметая следы лисьим хвостом, а то окажетесь на виселице.
- Благодарю за совет, - заметил Йохан, невольно дернувшись при упоминании своего старого прозвища. – Но кто же так нахален, что забирает деньги и одновременно пытается принудить повиноваться ему?
Незнакомец оглушительно чихнул и высморкался в шарф, опершись рукой на доски стола, рядом с горящей свечой. Он был совсем болен, и на его покрасневшем лбу выступила испарина.
- Не твое дело, мальчишка, - прошипел он. – Ты здесь как бельмо на глазу.
Вымогатель положил на стол солдатский подсумок серого льна о трех деревянных пуговицах и смел в него все мешочки. Этот приземистый смуглый человек в коричневом парике мерещился Йохану смутно знакомым, но память подводила его. Он молча скрестил руки на груди. Хотелось вытряхнуть из негодяя все, что тот знал, но глупо охотиться на зайца, если вышел на волка.
- У тебя есть три дня, - добавил тот, закинув подсумок через плечо. Последний мешочек сиротливо остался стоять на столе, раскрыв свой зев. – После этого пеняй на себя.
Он торопливо затянул шнурок и отправил мешочек за пазуху.
- Уверен, ты первым встретишь меня в аду, - негромко возразил Йохан. - Помрешь от рук собственных дружков.
- Не стращай, - он по-волчьи вздернул верхнюю губу, и шрам на щеке резко покраснел. – Позаботься о своей шкуре.
Медленно ступая, не поворачиваясь к Йохану спиной, вымогатель попятился к двери, скрываясь в тенях. Когда он исчез за дверью, и выветрился даже запах мокрой псины, которым вонял его плащ, Йохан почувствовал, что его спина почти заледенела от ветра. Он взялся за створку окна, чтобы закрыть его и собраться с мыслями. Диджле давно окреп и легко справится с человеком, которого трясет в лихорадке. Но если его заведут в логово, подобное тому, в котором он провел несколько недель? Достанет ли ему ума, чтобы не попасть в беду и не выдать себя? Этого Йохан не знал; несмотря на весь свой горький опыт, порой осман отличался наивностью.
Дерево заскрипело под ветром, и сквозь этот шум Йохан услышал, как в соседней комнате, где оставался князь Вяземский, рядом со стеной, упала кружка, слуга Андрея Павловича негромко чертыхнулся, и еще тише заговорил князь. Они точно прислушивались к чему-то, и у Йохана закололо в пальцах; он должен был знать, что происходит в соседней комнате.
Он тихо вышел,
