Горничная Карнеги - Мари Бенедикт
Мы с сестрой милосердия остались в гостиной одни. Ее накрахмаленная до хруста белоснежная форма и спокойная, деловая манера держаться произвели на меня впечатление, и мне захотелось побольше узнать о ее профессии.
— Вы давно служите сестрой милосердия?
— Еще в детстве меня вдохновили газетные заметки о Флоренс Найтингейл. Вы знаете, кто это?
— Да. Когда я была маленькой, у нас в Ирландии рассказывали о ее работе во время Крымской войны.
Она улыбнулась.
— Это пример подлинного героизма и служения людям. В юности я хотела учиться сестринскому делу, чтобы пойти по стопам мисс Найтингейл, но оказалось, что в нашей стране такая возможность есть лишь у монахинь. У нас не было школы для медсестер, как та школа в Англии, которую открыла мисс Найтингейл. Когда началась Гражданская война, армия Союза объявила, что ищет женщин-добровольцев для создания корпуса сестер милосердия, которые пройдут подготовку в военных полевых госпиталях. Я вызвалась сразу.
— Я не знала, что женщины служили в армии.
— Это неудивительно. Мы шли добровольцами и поэтому не состояли на официальной службе. Насколько я знаю, в газетах о нашей работе не сообщали.
Пораженная ее инициативностью и отвагой, я сказала:
— Спасибо за вашу работу и службу, мисс… — Я смущенно умолкла, сообразив, что не знаю, как ее зовут.
— Карлайл. Моя фамилия Карлайл.
Я сделала ей реверанс и представилась:
— А я мисс Келли. Очень рада знакомству, мисс Карлайл. Для меня это честь и огромное удовольствие.
* * *
Я сидела на узкой кровати в своей спальне на этаже для прислуги и штопала черные шелковые чулки миссис Карнеги. Мне не нравилось рукодельничать в этой сумрачной комнате без окон. Гораздо удобнее было бы расположиться в мягком кресле у окна в гардеробной хозяйки и штопать при свете дня или под яркой газовой лампой. Но выбирать не приходилось: сегодня о миссис Карнеги заботилась мисс Карлайл, и я ушла к себе. За шитьем я размышляла о профессии сестры милосердия. Раньше я никогда не задумывалась о том, что у женщин бывают и другие профессии — за пределами сферы обслуживания или замужества (если считать замужество профессией). Куда еще женщина могла устроиться на работу? Например, Эндрю нанимал девушек-телеграфисток для своей телеграфной компании, но это была очень редкая возможность.
В дверь постучали. Я откликнулась не сразу, потому что со мной здесь никто не общался и я никого не ждала. В коридоре я часто встречала других служанок — только женщин, мужчины жили в отдельном крыле — и приветливо им кивала, но они не пытались со мной познакомиться: все равно это знакомство было бы очень недолгим, ведь все мы здесь находились временно.
— Мисс Келли, — донесся из-за двери незнакомый женский голос. — Курьер принес вам посылку.
Посылку? Кто, скажите на милость, будет слать мне посылки? Уж точно не моя семья, а кроме них мне никто даже писем не писал. Я забрала большую картонную коробку у гостиничной горничной, следившей за порядком на этаже женской прислуги, и, закрыв дверь, положила ее на кровать поверх тонкого синего покрывала. Длинная прямоугольная коробка почти с меня ростом была перевязана розовой атласной лентой и пахла сушеной лавандой.
Я потянула за кончик ленты, убрала ее в сторону и осторожно приподняла крышку. В коробке лежало пышное платье из шелка цвета небесной лазури. Широкая бархатная лента более темного голубого оттенка опоясывала талию и шла как бы шнуровкой по переду лифа до самого ворота. Крошечные синие кристаллы, украшавшие горловину, создавали иллюзию сапфирового ожерелья.
Это изысканное и нарядное платье, подобающее для бала или вечера в Музыкальной академии, наверняка попало ко мне случайно. Хотя непонятно, как курьер от портнихи мог совершить столь очевидную и вопиющую ошибку. Тем более что, передавая посылку, он назвал мое имя.
Я уже собиралась закрыть коробку и отнести ее вниз к портье, как вдруг заметила в складках юбки маленький плотный конверт. Он был не подписан и не запечатан, и я решила проверить, что там внутри.
Для Клары
Мне нужна ваша помощь, чтобы проложить другой путь. Простите меня. И пожалуйста, не откажите — встретьтесь со мной в вестибюле сегодня в семь вечера. Я хочу пригласить вас в Музыкальную академию. Эндрю.
Стоило ли мне согласиться? Стоило ли тешить себя надеждой? Или достаточно уже предаваться глупым девичьим грезам?
Глава сороковая
8 декабря 1866 года
Нью-Йорк, штат Нью-Йорк
Я спускалась по парадной лестнице «Сент-Николаса» медленно и осторожно, маленькими деликатными шажками. В таком сверкающем, великолепном наряде я притягивала взгляды и ощущала себя странно и неуютно, так как привыкла быть невидимкой. Хотелось сжаться в комок и сделаться крошечной и незаметной, что было никак невозможно в роскошном платье, предназначенном для привлечения внимания.
Взоры окружающих устремлялись на меня — или мне так казалось. Видели ли они ирландскую фермершу за элегантной нью-йоркской леди, величаво плывущей по лестнице? Заподозрил ли кто-то во мне обманщицу и самозванку? Я боролась с желанием развернуться и убежать в свою темную спальню на этаже для прислуги, где жила одной лишь ложью. Я долго размышляла о том, стоило ли принимать приглашение Эндрю — и что оно означало для моего представления о нас: кем являлся каждый из нас по отдельности и кем мы были вместе. В конце концов я четко осознала, в чем заключалась моя ответственность перед собой и всей моей семьей, — и приняла приглашение, держа в голове эти соображения.
Эндрю ждал у подножия лестницы и тоже смотрел на меня во все глаза. Под его пристальным взглядом мне стало совсем неловко, и я даже задумалась, хорошо ли сидит на мне платье. В моей комнате было лишь крошечное ручное зеркальце на комоде, так что я не сумела увидеть себя перед выходом. К тому же у меня возникли серьезные проблемы
