Под знаком тибетской свастики - Фридрих Наумович Горенштейн
- Будем прорываться, - сказал я.
- Это наш последний шанс. Отомстим за погибших товарищей.
Под сильным проливным дождем, сопровождаемым блеском молнии и громом, казаки вскочили на коней. Невыразимая ненависть ослепила всех, и без приказа казаки выхватили шашки из ножен.
- Вперед, в атаку! - крикнул я.
Громовое “ура!” слилось с очередным ударом грома. Небо кричало вместе с нами. Мы вихрем понеслись вниз по склону в на правлении красных. Началась рукопашная. Но красные были слишком потрясены тем, что верная победа так неожиданно вырвана у них из рук, и не оказали нам достойного сопротивления. Стрелковая цепь, преграждавшая нам выход из долины, была смята. Под прикрытием темноты и грозы мы вырвались на простор.
142. Сцена
Семь дней и семь ночей красные вели по нам прицельный огонь с гор. Под конец мы дошли до такого жалкого состояния, что люди и лошади спали на ходу. Поэтому, достигнув монастыря, я приказал разбить лагерь. Вскоре дежурный офицер доложил мне:
- Ваше благородие, настоятель монастыря посетил наш лагерь и хочет говорить с вами.
В палатку вошел настоятель, старый монгол, и с ним еще несколько монахов. Настоятель поклонился мне и по здешнему монастырскому обычаю, подойдя, приложил ухо к моему сердцу. По стояв так в почтении, он, наконец, сказал:
- Господин старший, прошу вас покинуть это место, дабы древние храмы не пострадали от возможного обстрела. В свою очередь мы обещаем всю ночь творить мистические обряды с целью помочь вам разгромить врагов в другой битве в ближайшем будущем. Я ответил:
- Ваше высокопреосвященство, слово “амогола”, что по-русски значит “мир”, для нас очень дорого. Но поскольку мы рассчитывали использовать высокие стены монастыря как укрытие, за которым могли бы по крайней мере поесть и передохнуть, то сейчас разочарованы. Однако время для ссор неподходящее. Что вы можете нам предложить?
Настоятель пошептался с монахами и сказал:
- Господин старший, наши монахи хорошие проводники. Вы оставите монастырь, но наши монахи в эту же ночь проведут вас тайными тропами в холмы позади вражеского отряда.
- Соглашение достигнуто, - сказал я и поклонился настоятелю.
Уходя, настоятель опять вежливо приложился ухом к моему сердцу.
143. Сцена
Мы оставили палатки в долине и немедленно отправились вслед за нашими проводниками. К рассвету мы занимали замечательные позиции в тылу у большевиков. Теперь мы видели, как они едут по горам, и вплотную следовали за ними. Как только они заметили наш лагерь в долине, то сразу кинулись в атаку.
- Они ожидают захватить нас врасплох, - сказал я, - не стрелять, дождаться, пока последний человек не спустится в долину.
Дождавшись, мы внезапно открыли огонь. Теперь они были беззащитны. Мы просто прицельно расстреливали их. Лишь немногим из них удалось в панике бежать.
- Кончено, - сказал я. - Прекратить стрельбу. Наконец, можно поесть и поспать.
Мы разбили лагерь на самом гребне гор. На возвышении были расставлены часовые. Остальные же наслаждались обильной трапезой, после которой последовал многочасовой сон. Утром мне доложили:
- Ваше благородие, пришли монголы и хотят с вами говорить.
Ко мне вошла депутация из нескольких монахов. Поклонившись, старший монах сказал:
- Мы принесли подарки от настоятеля нашего монастыря и благословение нашего настоятеля, который просил передать, что с настоящего момента вы находитесь под защитой могущественных духов здешних гор и долин, и вам нет больше нужды бояться ваших врагов. Вы можете смело спуститься с опасных высот и спокойно путешествовать низом, окрестности свободны.
- Сердечно благодарю настоятеля, - ответил я, - мы тоже пошлем ему подарки.
Когда монголы ушли, Вера сказал:
- У меня осталось немного драгоценностей. Может, послать настоятелю перстень с бриллиантом?
- Не стоит, Вера Аркадьевна, - усмехнулся доктор, - перстень пригодится вам в эмиграции. А настоятелю надо послать хорошую русскую трубку, кожаный бумажник, дешевые часы и некоторые другие пустячки, которые точно должны порадовать сердце монгола.
144. Сцена
Собрав наше поредевшее войско, я обратился к нему с короткой речью.
- Господа, - сказал я, - хватит крови, мы устали от крови.
Хочется верить, что это последнее сражение между красными и белыми. Это конец белого движения в Монголии. Оно поставило точку в гражданской войн, как для нас, так и для русской революции. В сложившихся обстоятельствах вам не остается ничего другого, как спасать свои жизни.
Мы двинулись вниз и вскоре оказались в долине. Всюду лежали трупы красноармейцев. Несколько еще стонало, и казаки с руганью добили их шашками. Я хотел возразить, но доктор остановил меня.
- Все равно они умерли бы от потери крови. Брать их нам некуда и перевязывать нечем, наши госпитальные подводы и без того переполнены.
Помолчав, он добавил, точно оправдываясь:
- Бог нам всем судья, хоть я и атеист.
Было холодно, по-прежнему дул с гор влажный ветер.
- Какая холодная пасхальная погода, - сказала Вера, - совсем, как во французской поговорке: “Новый год - на балконе, Пасха - перед камином”.
- Когда минуем скалу и выйдем к озеру Долон-Нор, потеплеет, - сказал я и развернул штабную карту, доставшуюся в наследство от полковника Маркова. - До озера Долон-Нор мили три-четыре. Это уже китайская граница.
145. Сцена
Действительно, через час с небольшим пути впереди заблестела освещенная ярким солнцем озерная гладь. Потеплело настолько, что пришлось снять верхнее платье, оставшись в одних гимнастерках.
- Наконец, по-пасхальному весной запахло, - сказал Вера, глубоко вдыхая, - какое благоухание!
- Это цветет дикая вишня, - сказал я. - Долина наполнена благоуханием цветущей вишни.
- Благодатные места, - сказал один из казаков, глядя по сторонам.
- Верно, места такие, что и умирать не надо, - отозвался другой, - тут и хлебный урожай - не пожалуешься и пчелка медку да принесет.
- Вдоль озера по обе стороны границы есть хутора и поселения русских колонистов, - сказал я. - Пойти бы и нам с тобой, Вера, в пахари, как народники-интеллигенты в крестьяне шли, и как Лев Николаевич Толстой пахал.
- Нет уж, не хочу, - сказала Вера, - Лев Николаевич пахал не ради хлеба насущного, а из идейного желания опроститься. А
