Семь престолов - Маттео Струкул
На некотором отдалении от кровати бормотал молитвы личный капеллан герцога, монах-доминиканец Гульельмо Лампуньяни. Правитель Милана призвал его к себе во время болезни, и по его просьбе Лампуньяни собрал комиссию именитых богословов, которые, посовещавшись, сумели предоставить Висконти исчерпывающие доказательства его грядущего вечного спасения. В последнее время герцога мучили сомнения: вдруг он недостоин рая, потому что обложил подданных чрезмерным количеством налогов? К сожалению, вернуть полученное он при всем желании не мог, поскольку казна была практически пуста. Но Лампуньяни и шесть мудрецов, вооружившись писаниями Отцов Церкви, церковными кодексами и декреталиями, развеяли его сомнения. Безусловно, Филиппо Мария повышал подати в некоторые периоды своего правления, но всегда обоснованно и по необходимости, а право синьора обращаться к помощи подданных в особо тяжелые моменты предусмотрено законом. Кроме того, щедрые подаяния нищим и взятое на себя обязательство содержать войско для защиты жителей герцогства снимали с Висконти всякую вину.
Аньезе была по-своему благодарна этому странному капеллану, хотя его холодный цепкий взгляд каждый раз заставлял ее вздрагивать. По крайней мере, Лампуньяни нашел способ успокоить герцога и дать ему возможность безмятежно отойти в мир иной. Теперь, однако, боль и страх Аньезе соединились в гремучую смесь, которая жгла ее изнутри. Женщина знала, что Франческо Сфорца приложит все силы, чтобы получить власть над герцогством, но вражда с Филиппо Марией сослужила ему плохую службу. Зато на стороне Сфорцы Бьянка Мария. Именно дочь Аньезе, недавно подарившая ей внука по имени Галеаццо Мария, могла предоставить миланцам гарантии законного наследования престола.
Однако, к сожалению, у капитана и его супруги было не самое сильное — или, точнее говоря, не самое выгодное — положение в этой битве. Так, Мария Савойская, много лет протомившаяся взаперти в башне замка Порта-Джовиа, имела гораздо больше оснований заявить о законности своих притязаний. Аньезе лелеяла надежду избавиться от герцогини раз и навсегда, но не могла недооценивать степень обиды и ярости несчастной женщины.
Помимо итальянских династий на престол претендовали и иностранцы. С одной стороны, французы, вооружившись завещанием Джана Галеаццо Висконти, покойного отца Филиппо Марии, заявляли, что при отсутствии прямых наследников мужского пола герцогство должно перейти к детям Валентины Висконти, герцогини Орлеанской, дочери Джана Галеаццо и Изабеллы де Валуа. С другой стороны наседали испанцы во главе с Альфонсо Арагонским, которые уверяли, что Филиппо Мария Висконти составил завещание в пользу последнего. Наконец, законники вроде Энея Сильвия Пикко-ломини утверждали, что в отсутствие наследников мужского пола герцогство должно вернуться в состав Священной Римской империи, а престол де-юре принадлежит Фридриху III Габсбургу.
Аньезе писала письма Бьянке и Франческо, призывая их вернуться в Милан, вместо того чтобы воевать за владения в Анконской марке, но ничего не добилась. Супругов можно было понять, ведь, несмотря на все обещания, герцог изо всех сил старался навредить зятю. Чертова гордость! Аньезе была в отчаянии — не только из-за смерти мужчины, которого искренне любила, но и по причине того, что герцог, идя на поводу у нездоровой гордости, умудрился испортить отношения со всем своим окружением. Точнее говоря, при нем оставался узкий круг соратников из местной знати, но его было недостаточно для гарантии наследования миланского престола.
Даже в последний месяц, находясь на смертном одре и страдая невыносимой болью в животе, Филиппо Мария продолжал твердить, кашляя кровью, что Франческо должен вернуться в Милан не синьором, а простым солдатом. Проклятая зависть! Аньезе опасалась, что характер герцога принесет гибель его роду. Несмотря на ее мольбы, Филиппо Мария до последней минуты продолжал думать о своей смерти как о конце всего герцогства. Вот почему он не стал прямо объявлять преемника (что разрубило бы гордиев узел споров о престолонаследии): Висконти был уверен, что без него все развалится в любом случае.
В холодной комнате, где огонь в камине догорел вместе с жизнью герцога, Аньезе дала волю слезам, глядя на спину мужчины, который был главной ее любовью. После того как капеллан провел соборование, она попросила оставить ее одну с Филиппо Марией.
Гульельмо Лампуньяни вышел, молча подчинившись приказу, словно Аньезе действительно была герцогиней Миланской.
— Вы повернулись ко мне спиной, возлюбленный мой, — сказала она в тишине. — Вы устремили взгляд в иные дали. Однако вам не убежать от последствий ваших действий. Бьянка Мария — законная наследница престола! Вы сами так решили, помните?
Острая, черная, беспощадная боль рвала на части душу Аньезе. Внезапно она услышала непонятный шум в соседних покоях. Женщина не понимала, что происходит, но тут отворилась дверь.
Аньезе не успела произнести ни слова, когда вошел капитан гвардии в кожаных доспехах с цветами герба Висконти и сообщил:
— Мадонна, скоро замок будет атакован! Ради вашего спасения доверьтесь мне, я позабочусь, чтобы вы добрались в Павию целой и невредимой.
Аньезе пораженно молчала. Поколебавшись мгновение, она спросила:
— Но что случилось?
— Я точно не знаю, ваша светлость, но боюсь, что городской совет провозгласил установление республики. Миланцы собираются на площадях и поднимают флаги святого Амвросия.
— Я не могу бросить герцога в таком состоянии.
— Мы обязательно устроим ему достойные похороны, мадонна, но сейчас необходимо позаботиться о вашей безопасности. Скорее, нужно добраться до конюшен, чтобы вы покинули замок вместе со своей охраной прежде, чем смутьяны доберутся до крепостных стен.
ГЛАВА 64
ПРАВО ПРЕСТОЛОНАСЛЕДИЯ
Миланское герцогство, замок Порта-Джовиа — палаццо Бролетто-Веккьо
Дон Рафаэль Коссин Рубио, идальго из Медины, глядел вдаль с крепостной стены замка Порта-Джовиа. Крепость была мощной и хорошо укрепленной, но, откровенно говоря, он не слишком надеялся удержать ее. Альфонсо Арагонский отправил своего верного воина с тремястами солдатами защищать жилище Филиппо Марии Висконти, но в городе собралось столько мятежников, что схватка могла начаться в любой момент, и силы оказались бы неравными. Шпионы, которых идальго отправил на разведку, приносили печальные вести. Тысячи миланцев готовятся напасть на замок. Они плохо организованы и вооружены чем попало, однако ими движут голод и ярость, а это лучшие союзники в бою.
Дон Рафаэль пытался успокоить своих солдат, но сам чувствовал, как неубедительно звучат его слова. В Неаполе им пришлось вытерпеть бесконечную осаду, однако положение в Милане могло оказаться еще опаснее. Идальго прибыл сюда несколько
