Семь престолов - Маттео Струкул
Стоявший перед ней мужчина ответил удивленным взглядом:
— Моя дорогая Звева… Что вы такое говорите? Вы же знаете, что единственное, о чем я действительно беспокоюсь, это ваше благополучие. И мое предложение преследует лишь одну цель — помочь вам, как я уже делал раньше.
— Да уж, помощь вы мне оказали просто неоценимую, — ответила она с ненавистью и отвращением.
Антонио сделал вид, что не заметил тона женщины.
— Ну же, не говорите так, вы прекрасно знаете, что я никогда не причиню вреда ни вам, ни вашей дочери. Поверьте, Стефано был бы счастлив узнать, что Империале вышла замуж за человека из рода Колонна. — Антонио разразился грубым смехом, который эхом отразился от стен, создав отвратительное ощущение, будто сам дьявол хохочет над своей жестокой шуткой.
Звеве показалось, что весь дом наполнился ним ужасным, мучительным звуком. Она поспешила сесть, не в силах справиться с головокружением, и мысленно взмолилась, чтобы Господь как можно скорее забрал ее к себе за грехи.
ГЛАВА 62
ГАБОР СИЛАДЬИ
Анконская марка, замок Джирифальк
Ждать пришлось долго, но этот день настал. Наконец-то она отомстит и успокоит свое черное сердце. Как долго злоба копилась в ней, не позволяя забыть о горькой обиде! Бьянка Мария смогла проявить терпение и вот теперь ждала известий об осуществлении своего коварного плана. Прошли годы, но гнев по-прежнему одновременно жег и леденил ее душу. Ярость ничуть не померкла и сделала молодую женщину способной на любую жестокость.
Бьянка Мария понимала, что ее поручение должно остаться тайной. Сейчас о нем знали двое: она сама и нанятый ею человек. Впрочем, ему она доверяла больше, чем самой себе, не сомневаясь в его безграничной преданности.
Поначалу у супруги Франческо Сфорцы были сомнения, но постепенно отважный венгерский воин очаровал и завоевал ее сердце.
Именно Габора Бьянка Мария и ждала, расположившись в гостиной, которую использовала в качестве приемной. Охваченная лихорадочным нетерпением, она уже не могла сохранять спокойствие. Вот-вот ей предстояло получить известие о смерти человека, давно занимавшего ее мысли.
Сына Перпетуи по имени Полидоро по приказу Бьянки Марии отобрали у матери. Ей хотелось заставить любовницу мужа страдать, принести сопернице в десять раз больше горя, чем та принесла ей. Даже по прошествии стольких лет, хотя ребенок находился далеко от двора семейства Сфорца, Бьянка Мария не чувствовала удовлетворения. Конечно, сын Галеаццо Мария, появившийся на свет через год после печальных событий, подарил молодой матери огромную радость, но рана в сердце по-прежнему не зарастала. Этот кровоточащий порез оставался таким же свежим, и в глубине души Бьянка Мария всегда помнила о нем.
* * *
Увидев ее, такую прекрасную и пылкую, в платье из красного бархата, Габор вспомнил картину Петруса Кристуса, которую ему довелось лицезреть в одном дворце в Брюгге несколько лет назад. На том холсте была изображена женщина с волнующим взглядом. Как он ни пытался, так и не смог понять, на что именно она смотрела. Красавица была Настоящим воплощением соблазна. Складки яркой ткани, белоснежная кожа, темный фон создавали уникальное зрелище, от которого захватывало дух. А теперь Габор словно видел ее во плоти — гордую женщину, не знающую пощады, которая не побоялась воспользоваться его рукой, чтобы осуществить давно задуманный план мести. Он выполнил поручение с особой жестокостью и, признаться, не без удовольствия. Силадьи знал, что Бьянку Марию на этот шаг толкнула жажда мести, а для него не было на свете более справедливого и благородного стремления.
С первой же встречи Габор понял, что нашел если не свою судьбу, то по меньшей мере родственную душу. Глядя на Бьянку Марию в этой небольшой гостиной, Силадьи вспомнил, какое почти чувственное наслаждение испытал, выполнив порученное ему задание.
Он легко воскресил в памяти, как догонял карету, пустив коня галопом: только черное небо с огоньками звезд и смутно различимый силуэт экипажа впереди. И как сверкнул выстрел, заставивший кучера остановить лошадей. Несчастный лишь прижал руки к груди и рухнул на козлы, а затем сполз вниз, в дорожную грязь.
Когда Силадьи спрыгнул с коня и открыл дверцу кареты, кто-то выскочил на него, сжимая меч в одной руке и фонарь в другой. Неуклюжий защитник попытался ткнуть фонарем в Габора, но тот легко увернулся и с помощью тяжелой венгерской сабли ловко избавился от противника: вырвал у него из руки фонарь, одновременно ударив в лицо эфесом, а потом поразил лезвием точно между лопаток. Мужчина рухнул на колени, после чего оставалось лишь отрубить ему голову.
Наконец Габор убрал саблю в ножны и залез в карету, где при свете факела обнаружил заплаканную Перпетую. Слабым голосом она бормотала несвязные мольбы о пощаде, но Силадьи и не подумал уступить просьбам перепуганной женщины: он вытащил из-за пояса кинжал и перерезал ей горло.
* * *
— Надеюсь, вы исполнили то, о чем я просила, — сказала Бьянка Мария.
Габор Силадьи опустился на одно колено. В этот раз он внимательно посмотрел в глаза своей госпожи:
— Перпетуя да Варезе осталась лежать в карете с перерезанным горлом. Экипаж брошен ночью среди полей. Кучер умер от выстрела из аркебузы в грудь, личный охранник обезглавлен.
Бьянка Мария не сдержала довольной усмешки.
— Наконец-то моя честь восстановлена, — сказала она. — Я отомстила за нанесенную обиду. Вот обещанная награда, мессер, и надеюсь, в этот раз вы ее примете.
— Безусловно, — ответил венгр, взяв из руки госпожи плотно набитый кожаный кошелек с позвякивающими монетами.
— Теперь, Габор, можете идти. Я пришлю за вами, как только вы понадобитесь мне снова.
— Я к вашим услугам, ваша светлость, — отозвался Силадьи, поднимаясь с колен, после чего покинул изящную гостиную.
ГЛАВА 63
СЛЕЗЫ
Миланское герцогство, замок Порта-Джовиа
Филиппо Мария Висконти умер.
Аньезе горько рыдала. Она только что вернулась из Павии куда правитель Милана, предчувствуя свой скорый конец, отправил ее вместе с половиной герцогской казны. Даже на пороге смерти Филиппо Мария позаботился о любимой. И оказался прав. Аньезе была совершенно убита горем.
Что теперь ее ждет? Что ждет Милан? Бьянка Мария осталась в Кремоне вместе со своим мужем Франческо. Они решили, что слухи о плохом самочувствии герцога — лишь выдумки, а на самом деле он замышляет нечто дурное против них. Теперь Милан остался без своего главы.
Сердце Аньезе рвалось на части, его словно жгли раскаленным железом; боль от потери была огромной, острой, невыносимой.
Тело Филиппо
