Рушатся берега - Нгуен Динь Тхи
Тху, увидев его улыбку, тут же прилипла к незнакомому дяде и, осмелев, спросила:
— А вы дадите мне ваш зонтик?
— Тху, как тебе не стыдно! — укоризненно сказала Май.
— Ничего, пусть поиграет. Значит, тебя зовут Тху?
Девочка подняла глаза на гостя, робко кивнула и снова уставилась на зонтик.
— Ну, давай играть. Хочешь, я его раскрою?
Тху радостно закивала. Когда зонт раскрылся, она запрыгала и тотчас же потребовала:
— Теперь дайте его мне...
Куен вышла в другую комнату, вскрыла конверт и, вывернув фитиль у лампы, с волнением стала читать.
Глаза ее невольно наполнились слезами. Даты не было. Буквы были очень маленькие, но четкие.
— «Сестра, — писал Кхак, — наконец мне представился случай послать тебе письмо. Как твое здоровье? Как чувствуют себя мама и дочка? У меня все в порядке. Я очень тоскую по дому, беспокоюсь о вас, но, к сожалению, не могу писать часто. Мне пришлось переложить на твои плечи все — и заботу о маме, и воспитание дочери. Прости меня, сестра, но сейчас я не могу тебе ничем помочь. Я знаю, что ради матери и ребенка ты жертвуешь своей молодостью и счастьем. И это тоже из-за меня. Я виноват перед тобой, но, надеюсь, ты простишь...»
На письмо упала слеза... Да разве посмеет она когда-нибудь упрекнуть его! О какой вине он пишет? Ведь она знает, какие лишения ему приходится переносить! И он еще тревожится о ней!.. Куен смахнула слезы и продолжала читать:
«...Напиши мне, как вы живете. Свое письмо передай этому же человеку. И еще одно. В саду под деревом, что растет позади кухни, откопай сверток с книгами. Несколько романов на французском языке в мягкой обложке и одну книгу в черном коленкоровом переплете передай при случае учителю (нашему знакомому, ты его помнишь). А те, что в синих переплетах, отдай тому, кто принес это письмо. Он перешлет их мне. Тетради мои, которые найдешь вместе с книгами, спрячь в другом месте. Ну, вот и все. Скажи маме, пусть не беспокоится, у меня все в порядке. Поцелуй за меня дочку. Не скучай! А главное — береги себя.
Твой брат»
Куен спрятала письмо и вышла к гостю. Щеки ее порозовели от волнения, глаза, еще влажные от слез, радостно блестели из-под длинных ресниц. Гость удивился чудесному превращению. Несколько минут назад эта девушка казалась ему ничем не примечательной, мало того, она была, пожалуй, даже невзрачной и вдруг преобразилась — просто не узнать, словно приоткрылась завеса, скрывавшая какую-то ее внутреннюю красоту. Но Куен, поглощенная собственными мыслями, не заметила удивления гостя.
— Вы, наверное, издалека, — обратилась она к нему, — проголодались? Я сейчас приготовлю вам что-нибудь поесть.
— Спасибо, ничего не нужно. Не беспокойся. Да к тому же и соседи могут обратить внимание.
— Не волнуйтесь, наш дом стоит на отшибе и окружен садом. Какое там беспокойство? Вы для меня сейчас все равно что брат.
— Ты прочла письмо?
— Прочла. Брат просит прислать несколько книг. Мне надо еще найти их. Может быть, вы переночуете у нас, отдохнете, а я пока разыщу книги и напишу ответ. Ночи сейчас холодные, да и как вы пойдете в такую темень — мы будем волноваться.
— Ладно. Только завтра я должен уйти очень рано...
Куен взяла лампу и направилась в комнату Кхака. С тех пор как он ушел, тут никто не жил, и сейчас в комнате было холодно и неуютно. Куен вытерла пыль, накрыла топчан новой циновкой, достала одеяло, застелила постель и опустила москитник. Она готовила постель для гостя с каким-то теплым, радостным чувством. Закончив, она поставила лампу на стол и вышла в гостиную.
— Идите отдыхайте. И пожалуйста, не стесняйтесь, чувствуйте себя как дома.
В маленькой дымной кухне Куен поставила на огонь котел с водой, зарезала курицу и стала готовить ужин. Она видела, как гость пошел к водоему, умылся и снова вернулся в дом. Когда она принесла ему ужин, он уже спал, но как только Куен приблизилась к его топчану, мужчина тут же вскочил.
— Надо же, заснул.. — сказал он виновато.
Тху уложили спать. Май еще не ложилась, терпеливо ждала, когда гость поужинает, она догадывалась, что это друг ее сына.
Гость ел с аппетитом. Ему, видно, было даже неловко за свой аппетит. А Май все подкладывала ему в чашку.
— Вам не приходилось встречаться с моим сыном? — решилась наконец спросить она.
— Нет, знаете ли, не приходилось, — ответил мужчина.
На лице у старушки отразилось разочарование. С самого прихода гостя она лелеяла надежду подробно расспросить его о Кхаке, и вот... Гость сразу догадался, что происходит в душе матери. Он уже придумывал, что бы такое сказать ей, чтобы как-то утешить старушку, но он действительно ничего не знал о ее сыне.
— Знаете, — сказал он, — я слышал, сын ваш чувствует себя хорошо. Вы за него не волнуйтесь.
А Куен тем временем отправилась в сад и принялась откапывать тайник, пес вертелся под ногами и обнюхивал каждый ком земли. Вот он кинулся к яме и стал лихорадочно рыть землю лапами. Куен осторожно разгребла землю руками и нащупала сверток. Верхние слои бумаги почти истлели. Пес скулил, вертел хвостом и все пытался лизнуть ее в лицо. Куен засыпала яму и со свертком направилась в дом. Там она развернула сверток — книги были в полной сохранности, только бумага чуть-чуть отсырела.
Гость поужинал. Куен убрала со стола посуду, проводила мать в спальню, потом закрыла дверь и положила на стол стопку книг. Мужчина раскрыл одну из них. На титуле было написано по-французски: Ленин. «Государство и революция» . Он открыл вторую: Ленин. «Детская болезнь «левизиы» в коммунизме». Он открывал книги одну за другой... Энгельс. «Анти-Дюринг». Маркс и Энгельс. «Манифест Коммунистической партии». Сталин. «Основы ленинизма». Маркс. «Капитал». Том первый... Его пальцы быстро листали пожелтевшие влажные страницы.
На оклеенных темно-синей тканью обложках не стояло никаких названий. Мужчина поднял на Куен большие добрые глаза. Как очутились здесь все эти драгоценные книги? Ведь это же такое сокровище! Как помогут они им в борьбе за новую жизнь!..
Куен отложила отдельно несколько тетрадей и книг в мягких переплетах. Но где же та черная тетрадь, о которой писал брат? Кажется, эта! В тусклом свете лампы трудно было отличить черную обложку от темно-синих переплетов.
— Скажите, пожалуйста, это роман?
Гость открыл книгу: М. Горький. «Мать». Из-под тонких бровей на Куен снова глянули внимательные, добрые
