Над Нейвой рекою идем эскадроном - Олег Анатольевич Немытов
– Хорошо, но мне надо для нашей же пользы отремонтировать здесь хотя бы два-три паровоза. И необходимо время, чтобы обуздать тот сброд, который собран в этом отряде – ведь он состоит на две третьих из колчаковских дезертиров.
– Форсируйте! Насчёт паровозов не очень-то старайтесь, они ведь могут быть использованы и против вас! Что касается сброда, то я верю, что вы справитесь. Комиссар Коробкин уже поработал, А насчёт дисциплины, то, как нам известно, у вас характера не занимать! В общем, выполняйте. Это приказ! А мне пора.
И «корреспондент» громко сказал, чтобы было слышно в коридоре:
– А как дела у других арестованных, как они содержатся?
– Это надо спрашивать у господина начальника, я сидел в одиночке!
И уже через пять минут Герман Ефимович Черепанов покинул грозное помещение на Синячихинской улице и направился домой.
В депо снова закипела работа, а уже спустя неделю-другую Алапаевск, как в старые добрые времена, огласили бодрящие и протяжные гудки паровозов. Сначала паровоз забегал по заводским линиям, перегоняя вагоны с чугуном и железом на станцию для погрузки в стоявшие там порожняки. Затем начал сновать маневровый паровоз у вокзала, пыхтя и расталкивая по путям вагоны, распределяя их по составам согласно назначению грузов. А ещё спустя некоторое время был подан порожняк на узкоколейку для отправки в тайгу за дровами. В городе даже заводские трубы задымили как-то по-особенному. Услышали отголоски этих гудков и в таёжном лагере. Однажды вечером как всегда внезапно появившийся комиссар Коробкин подозвал к себе Романа и сказал:
– Завтра поутру прибудет паровоз с лесорубами! К тебе просьба: возьми человек пять и смотайся туда, там груз кое-какой надо принять. Он в тендере[43] за паровозом, если что. И у машиниста закурить попроси!
Наутро Роман, растерев лицо снегом и разбудив Фёдора и ещё троих парней, отправился к узкоколейке. Подошли как раз вовремя. С грохотом проехав перед ними, паровоз остановился в километре от них. Не прячась, они прямиком вышли к нему. Из прицепленного пассажирского вагона выходили рабочие, вынося пилы и топоры. Паровоз стоял под парами. Возле него топтался машинист. Подойдя к нему и поздоровавшись, партизаны стали закуривать. Роман спросил у машиниста махорки. Тот, достав клочок газеты, высыпал из кисета горсточку махорки и, свернув, протянул Роману.
– Где груз?
– Тришка, давай ящики из тендера.
Высунувшийся кочегар один за другим сбросил три ящика. Затем протянул тяжёлый свёрток.
– Завтра вечером на перегоне верстах в пяти отсюда, там, где буреломом лес покорёжило, я порожняк за дровами погоню. И за этими – машинист махнул рукой в сторону лесорубов – сбавлю ход. В общем, человека вам надо встретить. Может, ещё кое-что подбросим.
Вечером следующего дня Роман опять вместе с Фёдором и двумя подростками, сыновьями убитых большевиков, в условленном месте встречали поезд. Поезд, как и говорил машинист, сбавил ход, и сначала с него сбросили ящик, затем спрыгнул человек, а за ним ещё двое парней в солдатской форме со споротыми погонами. Подойдя, спрыгнувший поздоровался.
– Герман Черепанов! – Представившись, протянул руку Роману. – Ведите в ваш лагерь! Воевать будем! Хватит, наотдыхались!
– А кто ты такой? Почему отдыхать мне запрещаешь! – тут же осведомился Фёдор.
– Я ваш командир! Один из уполномоченных самим председателем ВЧК товарищем Дзержинским! Вот мандат! – И Черепанов поднёс своё удостоверение к глазам недоверчивого крестьянина.
По дороге он расспросил партизан о настроениях в лагере, о том, чем они занимались, живя в лесу, о численности дезертировавших колчаковцев и о дезертирах из Красной армии. Спросил, сколько идейных, на кого можно положиться. Когда пришли в лагерь, то Черепанов, отказавшись от предложенного ужина, собрал лидеров групп на совещание, конечно исключив белых дезертиров. Но те, занятые своими делами, толком не обратили на это внимания, отнеся Черепанова к очередному связнику, приехавшему из города. Что же касается самого Германа, то последний сразу же устроил разнос собравшимся за никудышную охрану лагеря.
– Никаких постов! Да вас хоть сейчас бери в плен! Подойдет взвод, наставит пару пулемётов – и всё!
Просмотрев списки, Черепанов предложил разбить отряд на три взвода. Пока решили так: будет взвод пехоты, возглавляемый Павлом Рыжих, взвод подрывников под командованием Петра Мокина, и взвод Романа, который к весне должен будет обзавестись конским составом. Будет и особый отдел, возглавляемый товарищем Рудаковым. В присланных ящиках оказались патроны, капсулы для гранат, сами гранаты, ящик с винтовками, а в свёртке – ручной пулемёт «льюис». Ранним утром было решено провести смотр отряда, для чего всем надёжным партизанам раздадут оружие. Поляна для построения будет под пулемётным прицелом. Пулемёт поручили установить Рудакову с двумя его товарищами. Всех дезертиров, как красных, так и белых, раскассировали по взводам и по отделениям в строгой пропорции с надёжными бойцами, пришедшими в лагерь по идейным соображениям, либо жестоко обиженными белой властью. Среди обиженных было особенно много членов семей расстрелянных большевиков, отступивших с Красной армией советских работников или просто добровольцев или даже мобилизованных в Красную армию жителей Алапаевского горно-заводского округа.
Утром, чуть забрезжил зимний рассвет, те, на кого можно было положиться командованию, разбуженные раньше других, прошли по землянкам и у всех спящих собрали оружие. И начали побудку. Не понимая, в чём дело, люди, нехотя и лениво потягиваясь, выходили сонными из землянок, снегом протирали лицо и строились так, как им показывали Коробкин, Федорахин, Мокин и Рыжих. Но, как и предусмотрели командиры, выполнять эту первую команду пожелали далеко не все. Двое партизан, отойдя в сторону, помочились на кусты и, демонстративно подобрав сучья, начали разводить костёр, поставив котелок со снегом. Из одной землянки вообще никто не поднялся. Тогда перед вырастающим строем вышел Черепанов и громко объявил о своём прибытии и вступлении в командование отрядом. Затем направился к тем двоим, что игнорировали построение.
– А вам что, особое приглашение требуется? – И с этими словами пнул по котелку. Опрокинувшийся котелок залил костёр, обрызгав при этом одного из сидевших у костра партизан. Тот, вскочив, начал отряхиваться. Черепанов, схватив второго за шиворот, пинком под зад отправил в сторону строя. Отряхнувшийся, зло оскалив зубы и выхватив нож, кинулся к Черепанову, но Герман, ко всему готовый, спокойно достал из кармана наган и выстрелил. Нападавший рухнул у его ног. Его рука застыла в замахе…
Тотчас же прозвучала пулемётная очередь, и один из бросившихся из строя на помощь своему товарищу так же замертво рухнул в снег. Строй застыл.
