Над Нейвой рекою идем эскадроном - Олег Анатольевич Немытов
– Дело говоришь, Евграфыч! У меня энта война вон где! – полоснул Черепанов себе пальцем по горлу.
– Решено! Давай завтра же в депо! А я тебе двойной оклад положу как подъёмные!
Они распрощались, довольные друг другом. Уже на следующий день Герман Ефимович был на работе. А ещё через три дня по заводским линиям забегал паровоз, перевозя грузы из одного цеха в другой, толкая вагоны, гружённые железом, на станцию. В обеденные перерывы Черепанов в окружении рабочих рассказывал им о жизни в германском плену и о новых технических достижениях Европы. Многие из здешних работяг продолжали жить своим крестьянским хозяйством и живо интересовались передовыми чудо-машинами, которые без устали косили, жали и пахали. Поэтому вряд ли у кого могли вызвать подозрения перекуры Германа с отдельными работниками. Так в один из дней, подойдя к слесарю Петрищеву, копавшемуся у колёсной пары стоявшей на рельсах дрезины, он негромко спросил:
– Перекурим, Прокофьич!
Слесарь, выпрямившись, ответил:
– Давай! Оно и правда, пора бы передохнуть!
Протягивая пачку немецких сигарет, Герман бросил:
– Угощайтесь! Заграничные!
– Да нет, предпочитаю нашу махорочку.
Пароль был произнесен. Черепанов щёлкнул кремнем зажигалки, поднёс огонёк к скрученной цигарке слесаря и, таким образом приблизившись к его лицу, услышал.
– За вами ведётся постоянная слежка! Наш деповский охранник, свой человек, постоянно видит кого-нибудь из контрразведки близ депо.
– Связь с кем-нибудь из солдат гарнизона города имеется?
– Да. Запасаем рождественские подарки для леса!
– На днях будет курьер с дальнейшими указаниями! Сколько в депо наших?
– Да, почитай, больше, чем половине, доверять можно. Но на сто процентов – не более третьей части.
В тот же вечер на выходе из депо перед «бывшим военнопленным» выросли две фигуры, и замелькали удостоверения контрразведки. В тот же вечер он оказался в кабинете грозного учреждения перед поручиком Обуховым. Иван в упор, пронзительно посмотрел в глаза Черепанова. Этого взгляда не выдерживал ни один из арестованных большевиков. Но на этот раз задержанный не смутился, не отвёл глаза, а спокойно выдержал психологическую атаку, даже усмехнулся. «Большевики научились готовить шпионов», – отметил про себя Иван.
Сразу же после задержания у Черепанова мелькнула мысль: «В чём он ошибся? Неужели провокация с Петрищевым? Или, может, подслушали?» Но тут же отверг эту мысль и решил сначала узнать, в чём дело, а потом уже принимать решение.
– Ну-с, рассказывай!
– Слушай, господин поручик! Я коров с тобой не пас. И я тебе не подчинённый, я сейчас гражданский человек!
Обухов, ухмыльнувшись, откинулся назад.
– Это ты сейчас такой смелый! Посмотрим, как ты дальше запоёшь! В общем, ты знаешь, что меня интересует! А сказки о германском плене можешь своим работягам в депо рассказывать! Подумай до завтра. Окулов, этого в камеру!
Не прощаясь с арестованным и дав распоряжение Старцеву арестовать ещё нескольких человек из депо, Иван отправился домой. «Посмотрим, кто кого!» Его брал спортивный азарт. «Либо я тебя выведу на чистую воду, либо ты оставишь меня в дураках».
На следующее утро, придя на службу, Иван приказал сварить кофе и сразу вызвал на допрос Черепанова. Тот никаких новых оснований для подозрений не дал. Перед Обуховым предстал всё тот же невозмутимый и «не догадывающийся» о причинах своего ареста человек. Вызвав Окулова, поручик приказал принести кофе с бутербродами. Удивлённый Герман Ефимович, в свою очередь, спросил: «Что, контрразведка сменила кнут на пряник?»
– Лучше беседовать с сытым, чем с голодным и злым! С адекватным человеком всегда лучше договориться! Не так ли?
– Совершенно верно, – парировал Черепанов.
Иван наблюдал, как подозреваемый медленно, даже можно сказать, аристократично, пережёвывает пищу, понемногу отпивая кофе. После окончания молчаливого застолья Иван задал Черепанову несколько вопросов по-немецки, на что так же получил и соответствующие ответы. Попросил показать на географической карте место своего пребывания в плену.
– Вы что, изучали в плену карту? – спросил он подозреваемого.
– Нет. Во-первых, меня уже спрашивали, где я находился в Германии, красные чекисты, а во-вторых, как унтер-офицер, да и по своей специальности иногда бывая в штабе армии, я тоже иногда знакомился с топографией.
– Вот, если бы я оказался в руках красных чекистов, меня тоже угощали бы кофе с бутербродами? – всё так же продолжая наблюдать за задержанным, спросил Иван.
– Откуда у вас, поручик, такой пессимизм? Вы что, не верите в нашу и вашу победу? Да и, простите, как же вы, находясь здесь, в глубоком тылу, окажетесь в застенках ВЧК?
– Вы не хотите быть со мной откровенным, но позвольте мне быть откровенным с вами. Тем более что в отличие от порядков на территории, контролируемой большевиками, я здесь могу высказывать вслух своё мнение. Хотя не спорю, может быть, и напрасно. Так вот: ещё два-три месяца назад, когда мы только освободили эти территории от большевиков, мы с ребятами думали, что всё закончилось. Стоит только очистить от этой нечисти Родину, и наступит нормальная жизнь. Всё вернётся на круги своя, восстановятся закон и справедливость. Как же мы ошибались! Всё оказалось не так просто. Кто-то воюет, кто-то на этом наживается, кто-то плачет от наступившей беды, кто-то танцует на крови, продолжая набивать свой кошель! А армия, которая, как нам казалось, к Новому году должна была бы стоять, как минимум, у стен белокаменной, топчется на месте. Взяли Пермь – сдали Уфу! Ладно, хватит лирики. Теперь расскажите вы, с какой целью пожаловали к нам в тыл народной армии? Про плен, про тоску по семье я уже слышал.
– Все военнопленные, господин поручик, почему-то возвращались домой, поэтому, их примеру последовал и я.
В дверь постучался и после разрешения заглянул Окулов.
– Вас срочно просит господин Суворов!
– Хорошо! Этого в камеру!
После того, как Черепанов был уведён, начальник контрразведки впустил к себе заведующего Алапаевской узкоколейной железной дорогой.
– Алексеич! Что происходит?! Зачем ты арестовал моего работника? Паровозов нет! Город замерзает! Завод стоит! Выпусти Черепанова! В конце концов, я могу за него поручиться! Бывший военнопленный, какое он может иметь отношение к твоему ведомству?
– Может, Александр Евграфович. К сожалению, может! И при всём моём желании помочь вам – не могу, пока не могу! Так как пока не уверен, что это не большевистский шпион.
– Не валяй дурака, Ваня! Отпусти мне механика!
– Я вам не Ваня, а ваше благородие, если на то пошло! Вносите залог и забирайте своего большевика! Это моё последнее слово.
Суворов, как ужаленный, выскочил из кабинета
