Под сенью чайного листа [litres] - Лиза Си
Слова, которые изучала Хейли в пятом классе на уроках правописания
Царапать Жестокий Миллионер Преступник Раздражать
Испания Пластиковый Бойкотировать Трагедия Цветная капуста
Бездомный Общаться Воображение Карьера Азия
Фотограф Призрак Опреснение Грунтовые воды Губка
1. Офисные здания царапают небо.
2. Друзья могут быть жестокими.
3. Большинство родителей моих друзей миллионеры.
4. Если спросить преступника, какая у него работа, он ответит, что работает на правительство.
5. Я бы хотела, чтобы у меня была сестра, которая бы меня раздражала.
6. Вы пришлете мне сестру из Испании?
7. Лицо бабушки словно из пластика.
8. Папа говорит, что люди могут бойкотировать то, что им не нравится.
9. Я хочу объявить бойкот цветной капусте.
10. Трагедия – это когда мой учитель скрипки пускает газы.
11. Бездомные наверняка чувствуют себя ужасно.
12. Я хочу иметь собственный телефон, чтобы общаться с друзьями.
13. Дедушка говорит, что у меня «развитое воображение».
14. Все девочки должны делать карьеру.
15. Оказывается, «эта Азия» и «эвтаназия» не одно и то же.
16. Каждый год моя мама нанимает профессионального фотографа, чтобы он сделал мои фотографии.
17. Я бы хотела, чтобы у меня было привидение, с которым можно было бы играть.
18. Я больше никогда не буду использовать слово «опреснение» в предложении.
19. На уроке мисс Гордон я изучаю грунтовые воды.
20. Если бы у меня была младшая сестра, я бы мыла ее губкой.
Часть IV
Заметная птица
(2007–2008)
Курица, коза и монетка
Чтобы отпраздновать западный Новый год, Цзинь ведет нас с его мамой в ресторан на последнем этаже шикарного отеля, откуда мы можем наблюдать за фейерверком – гигантскими узорами из звезд над городом. Он заказывает шампанское, о котором я говорила со своими клиентами, но никогда не пробовала. Цзинь произносит тост, желая всем процветания, счастья и здоровья в новом году.
Мой тост за миссис Чан:
– Спасибо, что подружились с незнакомкой!
– Пусть это будет первый из многих праздников, будь то Новый год по западному календарю или традиционный Праздник весны, которые мы отпразднуем вместе, – говорит мама Цзиня, когда до нее доходит очередь.
Смелые слова. Она мать сорокалетнего холостяка, но я беспокоюсь, что подобный натиск может вызвать у него отторжение. Я пытаюсь взять себя в руки, скрывая смущение за улыбкой, прежде чем бросить взгляд в сторону Цзиня. Он смотрит на меня так пристально, что я тут же опускаю глаза, сосредотачиваясь на креветке, лежащей у меня на тарелке.
Неделю спустя, в первое воскресенье нового года, Цзинь улетает в Лос-Анджелес на переговоры. Встретившись с миссис Чан в парке, мы не обсуждаем ее тост, но меня разрывает от невысказанных мыслей. Я влюбилась в Цзиня, но не уверена, что это чувство взаимно. Я могу попытаться закрыться и сказать, что не хочу больше видеть ни миссис Чан, ни ее сына, но что это мне даст? Незамедлительное одиночество.
Я хочу продлить переживаемое чувство подольше, даже если это причинит мне боль в будущем.
В этот момент мне на ум приходит А-ма. Два года назад – и уже почти десять со дня ужасной смерти Саньпа – она наставляла меня: «Ты не должна оставаться одна». И еще добавила, что воспоминания о прошлом не должны меня изменить, но, похоже, я не изменилась, все такая же глупая и безрассудная. Тогда она сказала: «…нужный человек найдет тебя и полюбит», и я верю, что именно это и произошло. Что, если Цзинь вдруг осознает, что тоже что-то испытывает ко мне? Что, если сделает мне предложение? Что, если мы поедем ко мне в деревню, он понравится А-ма и А-ба и мы устроим свадьбу в стиле акха, именно такую, какая должна была быть у меня много лет назад? А потом вместе вернемся в Гуанчжоу и снимем квартиру? У него, конечно, нет арбалета, но какие еще вещи он может принести в наш дом? Как сложится наша жизнь? Что, если у нас появится ребенок? Одна мысль об этом… Понимаете? Я глупая и безрассудная.
В субботу я работаю на чайном рынке, но мои мысли заняты другим. Сегодня возвращается Цзинь, и мы договорились встретиться вечером в нашем любимом кафе на острове Шамянь. В магазине оживленно как никогда. Я тружусь не покладая рук – наливаю, отмеряю и продаю чай, – при этом прислушиваясь к разговору трех моих любимых клиентов. Господин Линь хвастается тем, сколько килограммов двенадцатилетнего пуэра из Лаобаньчжана у него на складе. Он указывает на экран своего ноутбука. «Гляньте, сколько я заработал за ночь!» Господин Чоу ворчит: «Только на бумаге». Господин Кван шутит: «Только на экране, хочешь сказать!» Затем они переходят – как это часто бывает – к размерам своих хранилищ, где поддерживается определенная температура. Обычный день, если не считать мыслей о Цзинь, которые мешают мне тоже шутить и смеяться.
Обычный день, пока в магазин не заходят два новых покупателя. Вид пожилого мужчины выводит меня из задумчивости. Господин Хуан! Рядом с ним подросток, должно быть его сын, Сяньжун. Прошло чуть больше десяти лет с тех пор, как мы виделись в последний раз. Я узнала бы господина Хуана где угодно, но сейчас он не так разительно отличается от мужчин, посещающих мой магазин. Он по-прежнему хорошо питается, но здесь, в городе, носит белые брюки, полосатую рубашку и белые лакированные туфли. Мальчишка – щуплый, со слегка прыщавым лицом – сутулится, не отрывая глаз от пола. Они меня, конечно, не узнают.
Но, увидев их, я вспоминаю все свои неудачи как акха, как матери и как жены: продажу листьев с материнского дерева, отказ от дочери, наркотическую зависимость Саньпа и его гибель.
– Я ищу по-настоящему уникальные листья, чай максимально кустарного производства, – заявляет господин Хуан, доказывая, что его желания неизменны.
Мое трио клиентов принимает вызов.
