Должники - Татьяна Лунина
-- Будь любезна, надень то платье, что я тебе подарила. Мне будет приятно.
-- Хорошо.
-- Да не усердствуй с уборкой. Я хочу, чтобы ты не валилась с ног от усталости и не куксилась за столом.
-- Может быть, что-нибудь приготовить?
-- Может быть, -- бросила через плечо Елена Алексеевна, -- только сегодня я займусь этим сама. Отдыхай. Включи телевизор, новости посмотри.
Весь день Тоня пыталась понять, какой сюрприз ее ждет? И сделала единственно верный вывод: Елена Алексеевна пригласит Антонину Романовну на замену учительнице пения, ушедшей, наконец-то, в свой запоздалый декретный отпуск. Пригласит официально, назначив время приема в директорском кабинете. А потом они втроем, как прежде, усядутся все вместе за стол и радостно отметят это событие. Простая догадка позволила открыть в сводной сестре Галина Ивановны еще одну черту: умение заморачивать голову.
Безделье делало ожидание невыносимым, даже возвращение сына из школы не сняло напряжение. Антонина поочередно хваталась за пылесос, за половую тряпку, надраила до абсолютной белизны всю сантехнику в доме, начистила обувь до блеска без разбору на свою и чужую, поплескалась в корыте. Затем поднялась наверх, переоделась в дареное платье, уселась на стул, прихватив с полки книгу, раскрыла наугад, выхватила взглядом какую-то фразу, бездумно уставилась в текст, не понимая смысл напечатанных слов… Отбивала минуты стрелка будильника, шелестел страницами учебника сын, бормоча себе что-то под нос, за окном гоготали соседские гуси, забарабанили по оконным отливам первые капли дождя – снизу не доносилось ни звука. Время остановилось. Наконец, хлопнула входная дверь.
-- А почему дома меня никто не встречает?
Помощница по хозяйству пулей вылетела на лестницу, сбежала стремглав со ступеней, вмиг оказавшись рядом с хозяйкой. Смеющейся, мокрой, счастливой. Всеми лампочками сверкала включенная люстра, под вешалкой громоздились пакеты с коробкой, кокетливо перевязанной голубой шелковой лентой, к зеркалу прислонился огромный букет, капли на лепестках чайных роз и белых хризантем сверкали, точно алмазы, разбросанные чьей-то щедрой рукой.
-- Господи, да вы промокли насквозь! Как же так, Елена Алексеевна?
-- Представляешь, нескольких минут не хватило, чтобы успеть до дождя, -- с восторгом просветила та, убирая со лба прилипшую мокрую прядь. – Такой ливень, с ума сойти! Возьми пакеты, Тонечка, там сплошные деликатесы. Мне в магазине девчата собрали целый продуктовый набор в подарок, директор – моя бывшая ученица. Раньше она у меня ходила в любимчиках, а теперь я у нее. Правильно умные люди говорят: надо делать добро, тогда оно вернется тебе сторицей, согласна? Что стоишь, Антонина Романовна? Тащи все на кухню. Сейчас под душем ополоснусь, и начнем в зале стол накрывать. Никаких гостей не желаю! Втроем праздновать будем, -- Елена Алексеевна крутилась перед зеркалом, явно довольная тем, что оно отражало. Не смущали ни растрепанная прическа, ни заляпанные грязью колготки, ни потекшая с ресниц черная тушь – Громодянская была счастлива и сияла, точно начищенная пряжка ремня новобранца.
-- А что праздновать-то? – невольно заразилась чужой радостью Тоня.
-- Мой день рождения, Тонечка! Родилась я сегодня, дорогая Романовна. И не могу не признать, что это, действительно, праздник. Кстати, как утверждают многие, не для меня одной. Ладно, ты разберись тут со всем, только коробку не трогай, потом вместе посмотрим, чем хотели порадовать своего директора уважаемые учителя. Цветы в вазу поставь, хорошо? Да не забудь стебли обрезать. Я пошла в душ. А тебе идет мое платье, молодец, что надела, хвалю!
Тоня бережно гладила указательным пальцем пару жемчужин – черную и белую – на золотой ветке с ажурными листьями, в прожилках которых мерцали алмазы. Старинную брошь подарила тетя Роза на свадьбу.
-- Родная моя, пусть радость всех, кто больше века прикасался к этому чуду, достанется тебе одной. Будь готова к тому, что в жизни белое всегда рядом с черным, как добро и зло, как день с ночью. Не жди одного, не беги от другого – принимай достойно все разом. Судьба пишется не только светлыми красками, в ней и темных предостаточно. Эта брошь видела многое: и слезы, и любовь, и ошибки… Когда-то давно она была подарена твоей маме, сейчас пришло время передать этот подарок тебе. Надеюсь, он принесет счастье. И силу, если нагрянет беда.
Тоня перевернула брошь, пытаясь еще раз, напоследок, рассмотреть клеймо неизвестного ювелира. С трудом прочитывалось: Санкт-Петербург, 1875, Агафо… остальные буквы стерты, фамилию прочесть невозможно. Но как бы ни звался искусный мастер, он сотворил красоту. Теперь этой красотой будут любоваться другие глаза, другая рука станет прикалывать ветку в алмазной росе к новому платью, другое сердце порадует черно-белая жемчужная пара... Тоня вздохнула, осторожно закрыла бархатный черный футляр и опустила в карман. Подарок она вручит за столом, после поздравительных слов, которых по праву заслуживает Елена Алексеевна Громодянская, человек, распахнувший своим постояльцам и двери, и душу.
Продуктовый набор оказался по-царски щедрым. Икра, балык, копченая, бьющая духом в нос колбаса с красивой овальной наклейкой, огромная коробка шоколадных конфет, шампанское, коньяк, импортный кофе в стеклянной овальной банке. Бывшая ученица не просто ценила своего педагога, а хотела доставить радость, побаловать, как балует взрослая дочь живущую отдельно одинокую мать.
-- Тонечка, будь добра, собери помидоры, -- в кухню вошла раскрасневшаяся после горячего душа Елена Алексеевна с тюрбаном из полотенца на голове, – там, в теплице, на крайней грядке, трошки осталось. Я их до дня рождения держу. Станичники все пытают, как я умудряюсь сохранить почти до зимы то, что у всех уже съедено? А я только молчу да улыбку на физиономию натягиваю: секрет, дескать, такой. Обожаю помидоры в любом виде! Но больше всего – с брынзой домашней. Самые крупные выберу, разрежу на половинки, добавлю для запаха чуток чесночка тертого, зеленушки мелко нарезанной, про базилик особенно не забуду, сверху – брынзу тонкой пластинкой, чтоб аж светилась, и наслаждаюсь, -- именинница даже зажмурилась от удовольствия. – Могу одна запросто десяток таких половинок умять. А нас будет трое, так что собирай до последнего, поняла?
-- С легким паром, -- улыбнулась Тоня.
-- Спасибо. Зонт возьми, льет, как из ведра.
Ливень сменился ленивыми каплями. Небо поливало теперь живущих внизу не от души, а по скучной обязанности, с ленцой, словно тянуло лямку за копеечную зарплату. Природа делала вид, что платит,