Экспедиция надежды - Хавьер Моро
Комендант оказал гостям радушную встречу и безоговорочно предоставил все необходимое, что позволило Бальмису провести некую реорганизацию экспедиции. Он решил сначала отправиться в Каракас с двумя помощниками и одним привитым ребенком. Предполагалось, что остальная часть экспедиции под руководством Сальвани задержится в Пуэрто-Кабельо вместе с двумя фельдшерами и тремя санитарами, чтобы провести всеобщую вакцинацию. Затем эта группа на борту «Марии Питы» отправится в Ла-Гуайру, вслед за чем все должны будут вновь встретиться в столице. По мнению Бальмиса, Исабель лучше было оставаться в Пуэрто-Кабельо и заботиться о привезенных с собой галисийских мальчиках.
Сальвани и его команда едва справлялись с наплывом людей; среди них были и матери с уже заболевшими детьми: они настаивали, чтобы ребенку сделали прививку, словно речь шла не о профилактической мере, а о чудодейственной панацее. Сальвани попросил Исабель препоручить детей монахиням и помочь ему. Требовалось не только делать прививки, но и обучать местных врачей, чтобы те, освоив методику, могли в дальнейшем самостоятельно проводить вакцинацию. Вдобавок к этому Исабель приходилось еще и ухаживать за малышом Хуаном Эухенио из Пуэрто-Рико: тот внезапно заболел, жар и лихорадка никак не хотели отступать. В течение дня ей приходилось оставлять его на попечение монахинь.
Но обитательницы монастыря пребывали в отчаянии от отвратительного поведения этих сироток и их речи, изобилующей грязными ругательствами. Мальчишки не желали слушать никаких увещеваний и отказывались ходить к мессе или читать благодарственную молитву перед едой.
– Хотя бы просто перекрестись! – приказала одна монахиня Кандидо, прежде чем он успел приступить к обеду.
– Вы мне не указ!
Монахиня отвесила ему звонкую пощечину. В ответ Кандидо, бросив на нее злобный взгляд, громко рыгнул; все мальчишки разразились хохотом и последовали его примеру. Монахине, под аккомпанемент утробных отрыжек, пришлось выйти из трапезной и просить подмоги. Она вернулась с высоким угрюмым священником, который выволок Кандидо из-за стола, оттащил в свой кабинет и заставил встать на колени. Затем, отвешивая парнишке удары линейкой по пальцам, священник приговаривал:
– Я знаю, кто ты такой. Ты тайком пробрался на корабль, донья Исабель просила, чтобы мы глаз с тебя не спускали. Уж мы тебя пристроим к делу, пока остальные поплывут дальше…
Кандидо побледнел. Священник с размаха ударил еще раз.
– Ай!
– Кричи-кричи, я внимательно слушаю!
– Простите, падре, я был не один…
– Но ты первый начал!
– Это не я, это мой живот…
Священник снова с силой опустил линейку.
– Это за то, что слишком много болтаешь! А это за непослушание!
Кандидо уже не мог терпеть боль, из глаз его хлынули слезы. Священник положил линейку на стол. Руки у Кандидо покраснели, пальцы распухли.
– Сто раз «Отче наш» и сто раз «Аве, Мария».
Три часа Кандидо провел на коленях, замаливая грехи. Когда вернулись совершенно измученные Исабель и Сальвани, мальчик все еще читал молитвы. На Исабель он смотрел с опаской.
– Ты остаешься здесь… в монастырской школе.
– Нет, ну пожалуйста…
– Не надо мне тут ни плакать, ни канючить. Ты упустил свой шанс.
Исабель старалась держаться сурово, но у нее сердце кровью обливалось, когда она произносила эти слова. Ей хотелось, чтобы Кандидо осознал: он не имеет законного права участвовать в экспедиции, и если его готовы терпеть, то самое малое, чем он может отблагодарить, – это хорошее поведение. Ребенок смотрел на нее со своим всегдашним ангельским видом: он не притворялся, а просто таким способом показывал, что не в состоянии держать себя в руках. Этот взгляд был его силой, он взывал к милосердию, и потому никто не мог устоять и не поддаться жалости.
В Каракасе Бальмиса и его экспедицию триумфально встречали артиллерийскими залпами, приветственными криками, музыкой и фейерверками. В зале Городского совета губернатор в чине генерал-капитана Гевара Басконселос поблагодарил Бальмиса за приезд и напомнил о том, как пострадал Каракас во время последней вспышки оспы, унесшей восемь тысяч жизней при населении в тридцать тысяч.
– Дети не ходили в школы, торговля замерла, – рассказывал губернатор. – А нам в качестве единственного средства остались лишь слова врача Франсиско Гиля[61]: «Быстро уйти, держаться подальше и отсутствовать как можно дольше».
В свою очередь Бальмис поблагодарил за теплый прием.
– Теперь вам не придется спасаться бегством, – сказал он. – Я привез средство, обеспечивающее полную защиту.
И представил им детей – носителей вакцины, маленьких мулатов из Пуэрто-Кабельо, аккуратно причесанных и неловко мнущихся в своих новых униформах. Их встретили оглушительными аплодисментами – первыми и, возможно, единственными в их жизни.
Затем в своей речи Бальмис объявил о создании Центрального Совета по вакцинации, нового формирования в здравоохранении. В него должны были войти именитые представители гражданских и церковных властей с тем, чтобы после отправления экспедиции Совет мог успешно продолжить работу. Ключевой задачей на тот момент была необходимость остановить эпидемию, которая уже охватила Маракай, Монтальбан и Валенсию; она добралась бы и до Каракаса, если бы не своевременное прибытие экспедиции.
На следующий день, тридцать первого марта, в Страстную Пятницу, в кафедральном соборе Каракаса состоялась помпезная религиозная церемония. Под звуки органа, при большом стечении народа, включая королевских чиновников и самых крупных владельцев плантаций какао в праздничных одеждах, Бальмис вакцинировал шестьдесят четыре человека. В историю навечно было вписано имя Луиса Бланко – первого ребенка из Каракаса, которому сделали прививку. Губернатор Гевара Басконселос издал указ о всемерной официальной поддержке экспедиции, и этому примеру последовали другие районы генерал-капитанства Венесуэлы.
То, что произошло в Венесуэле, представлялось осуществлением мечты членов экспедиции. Вакцина начала свое победоносное шествие; ее распространяли местные врачи и фельдшеры, которые старались как можно быстрее вернуть привитых детей в их родные деревни, чтобы сохранить препарат. Так, пятнадцатого апреля вакцина прибыла в Маракаибо, где губернатор Фернандо Мильярес распорядился привить всех жителей провинции. Поэт Андрес Бельо посвятил несколько строк руководителю экспедиции:
О доктор Бальмис, ты, презрев уют,
Как ангел Божий, прибыл на чужбину!
Пою самоотверженность твою
И славлю животворную вакцину…
Бальмис, еще несколько дней назад пребывавший в безысходном отчаянии, воспрял и мурлыкал от радости. Наконец-то признали его заслуги! Неудачный визит
