Мария I. Королева печали - Элисон Уэйр
В июне отец велел Марии и Елизавете приехать из Хансдона в Уайтхолл, как теперь назывался Йорк-плейс. По дороге туда Мария воспользовалась возможностью познакомиться с мачехой, которая, похоже, обосновалась в Ричмондском дворце.
Они отплыли на барке от Хаммерсмита. Елизавета подпрыгивала на месте от нетерпения. В Ричмонде их провели в частные покои королевы. Анна, одетая в роскошное платье по английской моде, поспешила им навстречу. Забыв о протоколе, она приветливо раскинула руки. Мария увидела перед собой молодую женщину с угловатым лицом, настолько милую и обходительную, что оставалось лишь удивляться, почему король от нее отвернулся.
– Миледи Мария, миледи Елизавета, я рада приветствовать вас, – произнесла она низким гортанным голосом. – И счастлива наконец-то увидеть вас обеих.
– Ваша милость, мы направляемся в Уайтхолл, и я подумала, что будет весьма приятно свести с вами знакомство, – сказала Мария.
– Разве вы прибыли не по просьбе короля? – растерянно спросила Анна.
– Нет. Мы как раз собираемся его навестить. – Мария, обескураженная тем, что невольно огорчила Анну, удивлялась, почему та выглядит настолько расстроенной.
Королева Анна подозвала к себе герцогиню Ричмонд, дочь Норфолка и вдову Генри Фицроя, и попросила увести Елизавету в сад. Затем Мария приветствовала других придворных дам, большинство из которых она хорошо знала. Среди них находилась и ее кузина, леди Маргарет Дуглас, остроумная красавица с огненно-рыжими волосами, которая была дочерью сестры короля, вдовствующей королевы Шотландии. Нежно поцеловав кузину, Мария сказала:
– Леди Маргарет в свое время была моей придворной дамой.
– Пока меня не вынудили служить Анне Болейн, – скривилась Маргарет.
Мария сразу же напряглась:
– Эта женщина принесла очень много горя моей матери и мне.
– Я слышала, королева Екатерина была доброй и набожной женщиной, – любезно заметила Анна.
– О, именно так! – с жаром воскликнула Мария. – Она была замечательной матерью и до конца оставалась верной своим принципам. Она не смогла поступиться ими, признав себя незаконной женой, и ради этого была готова пожертвовать жизнью. Анна Болейн обошлась с ней крайне жестоко. Да и со мной тоже. Она виновата в том, что отец порвал с Римом. Я неустанно молюсь, чтобы настал тот день, когда он помирится с его святейшеством.
Анна кивнула, снова заметно нервничая, и неуверенно сказала:
– Я слышала, королева Джейн благоволила к вам и помогла помириться с отцом.
– Ваша правда. Она была очень хорошей, доброй женщиной, да упокой Господь ее душу! – Мария перекрестилась. – А теперь я должна называть вашу милость матушкой!
– Ничто не доставит мне большего удовольствия. – Анна взяла руки Марии в свои. – Я вряд ли смогу быть вам мачехой, поскольку мы почти одного возраста. Но я постараюсь выказать вам материнскую доброту и стать вашим другом. Умоляю, присядьте рядом со мной, а я распоряжусь, чтобы принесли прохладительные напитки. И тогда мы сможем вдоволь наговориться.
Она налила вина Марии и Маргарет, после чего поспешно осушила свой кубок и налила себе еще.
– Пока не вернулась Елизавета, я должна предупредить вашу милость, что в присутствии моей сестры мы не говорим о ее матери, – сказала Мария. – Она чудесный ребенок, и я делаю для нее все, что в моих силах. Однако она своенравна и немного капризна, а потому нуждается в твердом моральном руководстве, чтобы не уподобиться своей матери.
– Мне жаль девочку, – кивнула Анна. – Так ужасно потерять мать в столь нежном возрасте.
К счастью, в тот день шестилетняя Елизавета, развитая не по годам, вела себя выше всяких похвал, покорив Анну своим очарованием и сообразительностью. Марию растрогало, когда малышка импульсивно сжала руку королевы и осторожно коснулась ее лица, словно не в силах поверить, что новая мачеха – реальная женщина. Мария интуитивно почувствовала, что Анне они обе очень понравились. Они провели весь день за обсуждением образования Елизаветы, ее собак, кукол и разных подходов к обучению. Женщины обменялись анекдотами об общих знакомых и обсудили достоинства Ричмондского дворца. О короле не было сказано ни слова, если не считать того, что Мария поинтересовалась его здоровьем.
Правда, имел место один неловкий момент, когда Анна внезапно спросила у Маргарет Дуглас, где госпожа Говард.
– Полагаю, она у своей бабушки в Ламбете.
– Ей положено быть здесь на дежурстве, но, похоже, она сама себя отпускает когда заблагорассудится. Впрочем, не важно. – Анна улыбнулась Марии. – Простите. Кэтрин Говард – весьма развязная девица, и я только сейчас обнаружила, что ее здесь нет.
– Может, ей не помешает хорошая порка, – мрачно улыбнулась Маргарет.
Анна пожала плечами, но Мария заметила, что королева чем-то раздражена. Затем дамы перевели разговор на жаркую погоду, и тема Кэтрин Говард была забыта.
* * *
– Признаюсь, я боялась, вы окажетесь одной из этих ужасных немецких протестантов! – уже в конце визита сказала Мария.
– Так же, как и множество людей! – ответила Анна. – И совершенно напрасно. Ведь я довольно часто хожу к мессе.
После этого Анна еще больше понравилась Марии. К тому времени, как ее барка приплыла в Уайтхолл, Мария уже была вполне довольна новой подругой.
* * *
Новость об аресте Кромвеля стала для Марии страшным ударом. Придворные консерваторы давно боялись и ненавидели его и вот теперь, похоже, решили окончательно с ним разделаться. Предательство и ересь! Мария не могла в это поверить. Они сфабриковали улики, чтобы найти повод избавиться от министра. У Марии сердце обливалось кровью, когда она услышала о том, как он, ни о чем не подозревая, вошел с высоко поднятой головой, как и подобает новоиспеченному графу Эссексу, в зал заседаний Совета, где на него накинулись враги и, лишив его всех регалий, поволокли в Тауэр. И отец санкционировал эти действия!
После чего ему уже было не спастись. Парламент объявил Кромвеля предателем и приговорил к смерти. И это его, самого верного слугу короля! Мир, должно быть, сошел с ума!
Крайне опечалило Марию и пришедшее в июле известие, что брак короля с Анной аннулирован. Но, как сообщил Шапюи, Анна оказалась не только легковнушаемой, но и на редкость сговорчивой, чему, по мнению Марии, не приходилось удивляться, поскольку жить с королем было ой как непросто. За последние четыре года он набрал очень много лишнего веса, его ноги находились в плачевном состоянии, и постоянная боль в ногах вызывала опасные вспышки гнева. Так что, скорее всего, Анна была даже рада оказаться свободной женщиной. Она собиралась остаться в Англии, получая удовольствие от щедрых выплат в результате расторжения брака и роскошных домов, подаренных ей королем.
Мария не могла не думать о том, что жизнь матери могла быть гораздо легче, окажись она поуступчивее
