Экспедиция надежды - Хавьер Моро
Эвфемизмом «недуг» в то время называли туберкулез.
– Никогда прежде у меня не было кровохарканья.
Сальвани рассказал, что болеет уже несколько лет. По его мнению, скорее всего он заразился в свою бытность штатным хирургом в Королевском корпусе Валлонской гвардии[57], потому что с тех самых пор страдал перемежающейся лихорадкой. Когда позднее Сальвани не смог сдать экзамены на кафедре анатомии в университете Уэски, он объяснял эту неудачу утомлением, вызванным болезнью.
– Но раз вы так… – Исабель не осмелилась произнести слово «больны», – почему же согласились участвовать в экспедиции?
– Я сам ходатайствовал, чтобы меня включили в эту миссию. Его Величество, лично присвоивший мне звание королевского хирурга, назначил меня заместителем Бальмиса, если возникнут трудности.
– Но не ценой же своего и без того шаткого здоровья!
Исабель немедленно укорила себя за дерзкую фразу, но Сальвани не обратил на эти слова никакого внимания. Ему исполнилось всего лишь двадцать шесть; худой, стройный и элегантный, он казался постаревшим до срока юношей. Исабель задавалась вопросом, как такой хрупкий и очевидно нездоровый человек сможет перенести тяготы путешествия. Сальвани между тем продолжал:
– Эта поездка придает смысл моей жизни, вся суть которой – борьба против недуга, как моего собственного, так и всех остальных людей. Кроме того, – добавил он, – несмотря на сегодняшнее досадное происшествие, я все же надеюсь улучшить свое здоровье в более теплом климате.
Исабель надолго задумалась. Сальвани подошел к ней ближе и прошептал почти на ухо:
– Прошу вас, не упоминайте про платок нашему начальнику.
– Не беспокойтесь, не скажу.
Исабель была глубоко взволнована. Вернувшись в свою каюту, она нашла красную ткань, вырезала кусок размером с носовой платок, подрубила его и на следующий день вручила Сальвани со словами:
– Чтобы никто не заметил, если опять случится подобное.
Сальвани имел романтические взгляды на жизнь, ему хотелось прожить ее глубоко и сполна: он предчувствовал, что его путь не продлится долго. Душа его была пронизана идеей самопожертвования во имя великой цели – благополучия всего человечества. Сальвани относился к бескорыстным идеалистам, как и Бальмис, но с тем отличием, что стремился щедро делиться с другими и своим временем, и своей добротой. Бальмиса уважали; Сальвани невозможно было не любить.
40
Через тридцать четыре дня после отправления с Тенерифе корвет «Мария Пита» бесшумно скользил среди парусников, стоящих на рейде в бухте Сан-Хуан на острове Пуэрто-Рико. Многочисленные колокольни словно парили над городом, а на фоне зеленых холмов четко вырисовывался силуэт крепости Сан-Фелипе-дель-Морро. Бальмис намеревался приступить к вакцинации в тот же день. Поступающие новости – сообщалось о тысячах жертв эпидемии среди рабов и белых колонизаторов, о грудах мертвых тел, громоздящихся в деревнях, окутанных дымом погребальных костров, – настоятельно взывали не медлить ни минуты в борьбе с моровой язвой. Но на берегу, где воздух пропитался резким запахом соленой рыбы с ближайшего рынка, экспедицию никто не встречал. Не было ни официальных лиц в парадном облачении, ни толп народа, ни помоста для речей, ни крестного хода с благодарственной молитвой. Разве они не получили циркуляр о прибытии экспедиции, подписанный Годоем и разосланный всем вице-королям, генерал-капитанам и губернаторам Америки? А письма, отправленные с Тенерифе на имя губернатора Пуэрто-Рико, имевшего славу человека высокомерного и кичливого? Или же, быть может, эпидемия нанесла такой урон, что от всего населения остались только дети, которые барахтаются в смердящих лужах? В конце концов, после бесконечного ожидания сомнения окончательно развеялись. К их судну причалила лодка с помощником губернатора на борту: он прибыл приветствовать экспедицию.
Чиновник проводил гостей в предназначенное для них помещение в Доме вакцинации, бывшем монастыре, где Исабель и дети остались на попечении монахинь. Монашки относились к девушке уважительно, называли ее «донья», к чему сама она так и не смогла привыкнуть. Поскольку для всех членов экспедиции места не нашлось, помощник губернатора был вынужден просить о помощи состоятельных горожан, чтобы они разместили медиков у себя дома.
– Вы нигде не будете испытывать недостатка в пище, несмотря на скудость государственной казны, – подчеркнул чиновник, чтобы гости оценили его усилия по поиску пристанища.
Путешественники соскучились по свежим продуктам. Мальчишки тут же впились зубами в невиданные фрукты: они не знали, что такое папайя, бананы, ананасы… Им предложили блюда со смешными названиями.
– Что это? – морщась, подозрительно спрашивали они.
Мофонго, делается из жареных зеленых бананов с беконом. А вот еще, давай, попробуй алькапуррию и темблеке[58].
Но дети уже успели убежать. Когда Исабель попробовала свежеиспеченный хлеб, ей показалось, будто она попала в рай. Тропическая жара без приносящего облегчение морского бриза, казалось, липла к коже, а по вечерам из окрестных болот налетали москиты, особенно досаждавшие малышам. Прежде детям не доводилось видеть комаров подобных размеров.
– Вам придется привыкать, – сообщили монахини, – они водятся во всей Америке. Есть огромные, способные добраться до вас своим жалом через одежду, а есть малюсенькие, но они очень больно кусаются.
Выделенная Исабель маленькая келья – с узкой кроватью и скамеечкой для молитвы, которую она использовала как столик, с кисейными занавесками, защищавшими от насекомых, – представлялась ей королевским дворцом после тесноты и скученности на корабле. Она была очень довольна, что дети добрались до Америки живыми и здоровыми, если не считать легких простуд и поноса в дороге. А вот чем они основательно заразились от матросов – так это привычкой грязно ругаться, чем повергали в смущение целомудренных монахинь. Бедняжки то и дело спрашивали у Исабель:
– А что означает «олух царя небесного»?
– Ну, это то же самое, что «глупец», – отвечала она.
– Эти детишки – такие фантазеры! – говорила другая монахиня. – Бог мой, чего только ни придумают!
– Есть еще одно словцо, которое они часто используют, – промолвила молоденькая монашка, почти девочка. – Что значит «не пальцем деланный»?
Исабель возвела глаза к небу. Эта юная монахиня не могла говорить в шутку, это было совсем на нее не похоже. Выходит, она действительно не понимала, о чем речь. Исабель увела разговор в сторону:
– Прощелыга подкильная, якорь вам в глотку… Ну, повторяют за матросами…
– Господи, помилуй! – крестились монашки.
Кто совсем не был доволен, так это Бальмис: по его мнению, прибытие экспедиции под попечительством самого короля Испании заслуживало того, чтобы его превосходительство многоуважаемый сеньор губернатор самолично явился встречать их. Ответ на свои вопросы он получил тем же вечером, когда его и других врачей пригласили во дворец губернатора, бригадного генерала Рамона де Кастро. Хозяин встречал гостей вместе с доктором Франсиско Ольером, главным хирургом Военного госпиталя. Прием был оказан прохладный, без малейшей искры энтузиазма или
