Последняя война Российской империи - Сергей Эдуардович Цветков
III
Две первые недели мобилизации, пока враждующие армии занимали исходные позиции, военные действия сводились к пограничным стычкам, в которых мирное население страдало едва ли не больше военных.
Первой жертвой военного молоха пал Калиш – самый западный город русской Польши.
Германский 155-й полк (в составе V корпуса) вступил в него на другой день после объявления войны России, 2 августа. Русская администрация успела покинуть город, а его жителям пришлось пережить многодневный кошмар. Немцы ограбили городскую казну, наложили на город контрибуцию в 50 000 рублей, взяли заложников и приступили к систематическим расстрелам лиц, заподозренных в сокрытии оружия и сотрудничестве с русскими. Но этого показалось мало, и затем город подвергся артиллерийскому обстрелу: было сделано около 70 выстрелов, от которых пострадали частные дома, больница, православная церковь и костелы. Наконец, 7 августа проходившие через Калиш саксонские войска, спровоцированные случайным выстрелом, занялись безудержной резней мирного населения. Было убито и ранено несколько сот человек, в том числе женщины и дети. Когда рассвирепевшая солдатня ушла из истерзанного города, по нему вновь открыла огонь артиллерия. На этот раз бомбардировка продолжалась всю ночь. Наутро немцы опять вошли в город и подожгли оставшиеся целыми здания. В результате этой варварской акции Калиш (довольно значительный по тому времени губернский город) был почти полностью разрушен, его 70-тысячное население в ужасе разбежалось.
Одновременно с этим 2 августа силы VI германского корпуса после короткой стычки с русскими пограничными частями заняли Ченстохов, где было расстреляно 18 гражданских лиц и ограблен знаменитый Ясногорский монастырь. Однако немцы не стали развивать успех, и в последующие дни V и VI корпуса были переброшены во Францию, где по расчетам германского командования должна была решиться судьба войны. Русская армия без помех продолжила сосредоточение и развертывание в западных областях.
На западном театре военных действий первые акты агрессии Германия совершила против маленьких нейтральных государств – Великого герцогства Люксембургского и королевства Бельгии, территория которых должна была послужить германской армии плацдармом для вторжения во Францию.
Столица Люксембургского герцогства – город Люксембург – была захвачена уже утром 2 августа. Местная армия, состоявшая из 400 человек, получила приказ от своего правительства не оказывать сопротивления германским войскам.
Иначе повела себя Бельгия. Эта маленькая страна имела великого короля. Бельгийский монарх Альберт I был благородным политиком и горячим патриотом. Не собираясь торговать суверенитетом своей страны, он все пять лет своего правления твердо отказывался встать на чью-либо сторону в будущей войне. Вечером 1 августа король Альберт написал и отправил личное послание кайзеру (своему дальнему родственнику) с просьбой конфиденциально подтвердить гарантии бельгийского нейтралитета.
Ответом ему был ультиматум, предъявленный германской стороной в семь часов вечера 2 августа. Вильгельм требовал пропустить германские войска через бельгийскую территорию.
Государственный совет Бельгии заседал всю ночь. Наутро Германия в специальной ноте была извещена о том, что ее ультиматум отклонен. В Берлине бельгийскую неуступчивость посчитали пустой формальностью, имеющей целью сохранение престижа. Вечером 3 августа Вильгельм II, наконец, снизошел до ответа на послание Альберта I. Отправленная в Брюссель телеграмма уверяла короля Бельгии в «дружеских чувствах» кайзера, «вынужденного» разговаривать языком ультиматумов.
«За кого он меня принимает?» – в гневе воскликнул Альберт.
Приняв на себя обязанности главнокомандующего, король распорядился взорвать мосты через Маас и привести армию в состояние боевой готовности.
Армия Бельгии насчитывала 117 тысяч человек (вместе с резервистами и гарнизонными войсками). Больше четверти из них была сосредоточена в районе Льежа – сильной крепости, прикрывавшей переправы через Маас. Льежский комендант генерал Жерар Леман, которого все знали как человека долга, получил приказ «держаться до последнего».
Ранним солнечным утром 4 августа волна серо-зеленых мундиров хлынула через бельгийскую границу. Поначалу жителям приграничных городков и деревень ударили в уши не звуки стрельбы, а бравурные мелодии. Немецкие солдаты распевали во все горло: «Германия превыше всего», «Стража на Рейне», «Слава тебе в победном венце», – и это непрекращающееся ни на марше, ни во время постоя пение было невыносимым, именно оно запомнилось очевидцам как самая жестокая пытка первых дней войны.
Тяжелая поступь германских колонн растоптала бельгийский нейтралитет. В полдень 4 августа король Альберт обратился к правительствам стран Антанты с призывом к «совместным и согласованным действиям».
Бельгийское правительство возлагало задачу обороны страны исключительно на армию. Гражданскому населению предписано было сдать оружие местным властям и не оказывать ни малейшего сопротивления захватчикам, дабы не вызвать против себя репрессий. Не все вняли этим призывам. Редкие выстрелы все-таки раздались, несколько германских солдат были убиты. Панические слухи раздули несуществующую опасность. Немецкие газеты наполнились сообщениями об «ужасных жестокостях» вооруженных банд, орудующих на дорогах Бельгии. Передавали, что в аахенском госпитале находятся 30 ослепленных офицеров, глаза которым выкололи бельгийские женщины и дети. Реакция немецкого командования, считавшего партизанскую войну недопустимым и «отвратительным» явлением, не заставила себя ждать: очаги неповиновения, действительного или мнимого, подверглись беспощадной экзекуции.
Уже в первый день нашествия была дотла сожжена деревня Баттис вместе с местной церковью; в городке Варсаж для устрашения расстреляли шесть заложников. 6 августа последовали расстрелы бельгийских священников, которых немцы подозревали в намерении организовать движение франтиреров (от фр. franc-tireur – вольный стрелок). В дальнейшем террор против мирного населения только усилился. С каждым днем на карте Бельгии появлялось все больше населенных пунктов, обращенных немцами в руины и обезлюженных. В 20-х числах августа были произведены массовые расстрелы в городах Анденн и Динан. Вина жителей последнего состояла в том, что они мешали восстановлению мостов. Присланный отряд карателей оставил после себя дымящиеся развалины, посреди которых валялись 611 трупов взрослых мужчин и женщин и один – трехнедельного младенца. В Тамине пьяная оргия мародеров переросла в кровавую бойню. Озверевшие солдаты согнали на главную площадь перед церковью около 400 горожан и открыли по ним стрельбу, как по мишеням. Раненых добили штыками.
Венцом августовских бесчинств германской армии на территории Бельгии стал погром в Лувене, «бельгийском Оксфорде», где солдаты 17-й и 18-й резервных дивизий в течение шести дней (25—30 августа) разрушили больше тысячи зданий, расстреляли 209 жителей и сожгли 230 тысяч книг из уникальной университетской библиотеки. Факт стрельбы
