Горничная Карнеги - Мари Бенедикт
— Какие прекрасные, проникновенные слова, — заметила миссис Вандеворт.
Моя хозяйка откинулась на спинку кресла. Ее тонкие губы сложились в самодовольную, почти надменную улыбку.
— Я тоже так думаю.
— Жалко, я не захватила с собой последнее письмо от Джона. — Миссис Вандеворт поставила чашку на стол и взяла вазочку с шоколадным желе. — Как вам понравилась их задумка с Комитетом по матримониальным вопросам?
Миссис Карнеги застыла, не донеся до рта миндальное пирожное.
— Каким комитетом? — спросила она нарочито непринужденно, но я расслышала в ее голосе тревожные нотки.
— Неужели Эндрю вам не писал? — усмехнулась миссис Вандеворт, упиваясь своим редким превосходством в осведомленности.
— Конечно, писал, — соврала миссис Карнеги. — Я просто не помню подробностей.
При слове «матримониальным» миссис Коулман моментально очнулась от своей кажущейся сонливости — возможно, из-за близящейся свадьбы ее дочери с младшим мистером Карнеги.
— Расскажите, пожалуйста, миссис Вандеворт, — попросила она. — Нам с Люси интересно послушать, что это за комитет.
— Как я поняла, наши европейские путешественники сформировали некое подобие комитета, составили список всех незамужних красавиц Питсбурга и теперь обсуждают их в качестве потенциальных невест. — Миссис Вандеворт обратилась к Люси: — Я даже не сомневаюсь, моя дорогая, что вы были бы на самой вершине списка, но вы уже почти замужняя женщина.
Обычно бледное лицо мисс Коулман залилось краской. Хотя она уже неоднократно встречалась с портнихой, которая шила ей свадебное платье, девушка каждый раз неизменно краснела при мысли о том, что означало замужество на самом деле.
Убедившись, что Комитет по матримониальным вопросам не касался свадебных планов ее собственной дочери, миссис Коулман утратила интерес к разговору и снова впала в свою обычную мечтательную прострацию. Миссис Карнеги вновь взяла слово:
— Похоже, что молодой мистер Вандеворт просто решил пошутить. Мне трудно представить, чтобы наши сыновья и молодой мистер Фиппс и правда составляли списки подходящих невест.
— Нет, миссис Карнеги, мальчики вовсе не шутят. Как я поняла из письма Джона, как минимум у двоих из них наметились серьезные перспективы.
Наверное, впервые в жизни моя хозяйка растерялась настолько, что не нашлась с ответом. И хотя я никогда не думала о мистере Карнеги в контексте возможного брака со мной, меня все равно обеспокоила мысль о том, что он женится на одной из питсбургских «красавиц», которых мне довелось повидать на различных светских мероприятиях. Я вспомнила наш разговор во время прощального ужина перед его отъездом, и к щекам прилил жар. Моя реакция на нынешнюю беседу о супружеских планах мистера Карнеги лишь подтверждала: мои чувства к нему никуда не исчезли.
— Хотя мой сын признался, — продолжала миссис Вандеворт, — что юные леди, назначенные ими в невесты, скорее всего, даже не подозревают об их намерениях. И вполне могут не согласиться.
Дамы рассмеялись, и моя хозяйка попыталась поддержать всеобщее веселье. Разговор перешел к следующему пункту европейского маршрута, и вскоре — к явному облегчению миссис Карнеги — в гостиную заглянул ее младший сын, который с подобающими извинениями объявил об окончании вечера. Ему завтра предстояло рано вставать, чтобы успеть на утренний поезд.
Пока хозяйка прощалась с гостями, я поднялась в ее спальню и подготовила все для вечернего туалета. Миссис Карнеги пришла нехарактерно притихшая и, пока я помогала ей раздеваться, не проронила ни слова. Она продолжала молчать, когда я втирала ей в руки ее любимый крем с розовой водой, полировала ногти замшевой пилкой и расчесывала волосы — ровно двести движений щеткой. Я тоже молчала, полагая, что если хозяйке не хочется заводить разговор, то мне-то уж точно не подобает заговаривать первой. К тому же я знала причину ее молчаливости и совсем не хотела обсуждать эту тему. Размышления о возможной женитьбе мистера Карнеги затуманивали мой разум.
Миссис Карнеги сидела, рассеянно глядя в зеркало. Я сделала ей реверанс и собралась уходить. Но она удержала меня за руку.
— Ты же не думаешь, что он вернется домой с мыслями о женитьбе, да, Клара?
Я надеялась, что нет. Но не знала наверняка. Зато знала, какого ответа ждала от меня хозяйка.
— Мне кажется, у него нет ни времени, ни желания думать о чем-то, кроме семьи и работы.
Она встретилась со мной взглядом в зеркале.
— Правда?
— Конечно.
— Что бы я без тебя делала, Клара?
Еще год назад с этими словами исполнилась бы моя самая заветная мечта. Я все же сумела стать незаменимой. Но с тех пор я сама изменилась.
Глава двадцать седьмая
26 декабря 1865 года
Питсбург, штат Пенсильвания
— Карнеги явно накладывают на тебя свой отпечаток, Клара, — крикнула мне Мейв через комнату, занимавшую весь первый этаж их с Патриком дома на Ребекка-стрит. Она стояла в кухонном закутке и мыла в тазу с кипяченой водой морковь и картофель, которые я принесла к нашему запоздалому праздничному обеду. Ни в одном из домов в Закопченном квартале не было водопровода, а вода из общественного колодца пахла нечистотами и требовала продолжительного кипячения.
— Почему ты так говоришь, Мейв? Потому что я принесла мясо? — крикнула я в ответ. Нам приходилось кричать из-за шума, который создавали пятеро детей и непрестанно грохочущая фабрика, расположенная прямо за домом. Зная, где я планировала провести свой единственный рождественский выходной, мистер Форд перехватил меня на выходе
