Горничная Карнеги - Мари Бенедикт
Мы продолжаем брать континент штурмом. Сейчас мы в Германии, а именно в Дрездене. Мы замечательно ладим друг с другом, и каждый из нас придерживается своей установленной роли. Ванди — наш переводчик с немецкого и мастер на все руки; Гарри — почтмейстер, отвечающий за отправку всех писем и следящий за безопасностью багажа; я — непревзойденный организатор мероприятий и главный энтузиаст, и это подразумевает, что я планирую экскурсии и подгоняю ребят. Они легко утомляются и не могут угнаться за мной, но опять же никто никогда не выдерживал моего темпа, кроме тебя, мама. Как обычно, Гарри и Ванди пытаются утихомирить мою решимость посетить каждый театр, музей, ресторан и прочие примечательные городские места, но их попытки всегда безуспешны.
Мы приехали в Дрезден два дня назад. Удивительный город! Настоящая шкатулка с драгоценностями. Чего стоят его величественные соборы с высокими шпилями и река Эльба, по которой ходят всевозможные суда. Несмотря на присутствие поблизости промышленных предприятий, небо, река и здания здесь не несут на себе закопченных следов прогресса, столь распространенных в Питсбурге. Всегда готовый учиться чему-то новому, нынче я изучаю язык дивной дрезденской архитектуры, особенно — поражающих воображение, часто причудливых зданий в стиле барокко и рококо вроде Coselpalais, дворца Козель. Эти церкви, дворцы и правительственные канцелярии поистине бесподобны. Нигде в Новом и Старом свете я еще не встречал ничего даже близко похожего. Наиболее сильное впечатление на меня произвели две постройки: Sophienkirche, церковь Святой Софии, с ее высокими колокольнями-близнецами, — единственная церковь Дрездена в готическом стиле, возникшая, если верить легендам, в начале XIII века; и дворец Цвингер, возведенный в стиле барокко в XVIII веке. Если бы мне пришлось выбирать в фавориты только одно из этих архитектурных чудес, я, скорее всего, выбрал бы Sophienkirche, потому что там установлен изготовленный мастером Иоганном Готфридом Зильберманом орган, на котором, по слухам, играл сам Бах.
Стоит ли мне рассказать об опере, которую мы слушали в знаменитом Semperoper, дрезденском оперном театре? Пожалуй, раз мы говорили о языке архитектуры, лучше я опишу само здание, безусловно достойное посещения, даже когда в его стенах не звучит великолепное пение. Semperoper по праву считается одним из красивейших в мире оперных театров и объединяет в себе элементы трех разных архитектурных стилей — ренессанса, барокко и возрождения греческой классики; настоящая находка для начинающих учеников вроде меня, которым легче различать стили, когда они располагаются в непосредственной близости друг от друга. Я уже произвел на тебя впечатление, мама, своими познаниями в терминологии искусства?
Ванди с его свободным немецким — поистине незаменимый попутчик. Знание языка помогает не только в изучении искусства и культуры, но и в общении с местными жителями, и я сейчас говорю не об экскурсоводах, которых мы нанимаем для сопровождения, когда приезжаем в какой-либо город. Вчера вечером, после сытного ужина в ресторане, мы пили пиво, как настоящие немцы, и после нескольких кружек вступили в весьма познавательную и оживленную беседу с местным предпринимателем, а Ванди переводил.
Я наслаждаюсь новыми знаниями, которые приобретаю в каждом городе, однако мне не хватает той глубинной связи с местной историей, какую я ощущал в Данфермлине. Там я общался с родными людьми и слушал истории о наших собственных предках — истории настолько живые, что казалось, будто эти самые предки ходили по улицам города еще сегодня. Здесь мы узнаем впечатляющие подробности о людях, с которыми совершенно не связаны, и, хотя это по-настоящему интересно, я не чувствую той сопричастности, какую ощущал в родной Шотландии с ее несравненной историей, традициями и поэзией. Как нам повезло с местом рождения!
Все ли хорошо дома? Как дела у Тома? Как у тебя, мама? Ты по-прежнему посещаешь и устраиваешь чаепития с дамами с Рейнольдс-стрит? Твоя горничная Клара все еще соответствует твоим высоким стандартам? Как поживает она сама?
Миссис Карнеги прекратила читать и посмотрела на младшего сына.
— Как благородно со стороны Эндрю поинтересоваться благополучием прислуги. Ты не находишь, Том? Он мог бы и поберечь место на листе. Щедрой души человек.
Я задумалась над вопросом мистера Карнеги, который, как я доподлинно знала, предназначался для меня. Как я поживаю в эти унылые, блеклые дни без него?
Глава двадцать шестая
2 декабря 1865 года
Питсбург, штат Пенсильвания
Миссис Вандеворт протянула свою чашку Хильде, чтобы та подлила ей чаю. Хильда бросила на меня неприязненный взгляд, видимый только мне. Я уже успела привыкнуть к ее раздражению из-за того, что ей приходилось разливать чай гостям, когда на кухне ее ждала куча работы, а я — этакая белоручка — просто стояла и бездельничала с саквояжем в руках. Может, я и посочувствовала бы ей из-за неравенства нашего положения в доме, если бы она проявила хоть чуточку дружелюбия по отношению ко мне.
— Похоже, мальчики неплохо проводят время в Германии, — сказала миссис Вандеворт, обращаясь к моей хозяйке и другим гостьям: миссис Йорк, миссис Коулман и ее дочери Люси. После ужина дамы собрались в гостиной на чай со сластями, а джентльмены удалились в библиотеку курить сигары и пить портвейн. В мягком свечении газовых ламп, оттеняющих алое и золотое убранство гостиной, даже морщинистое лицо миссис Йорк казалась свежим и миловидным.
— Так и есть, — ответила миссис Карнеги. — Эндра прислал нам прекрасный отчет об их поездке в Дрезден. Как я поняла, им особенно понравился вечер в Semperoper.
Я невольно поморщилась от ее жуткого произношения. Даже не зная немецкого, я понимала, что название дрезденского оперного театра должно звучать совершенно иначе.
— Да, это было чудесно, — согласилась миссис Вандеворт и отпила глоток чаю.
Миссис Карнеги поставила чашку на блюдце и торжественно достала письмо из кармана, скрытого в пышных складках ее платья из черного шелка. Этот момент неизменно наступал. Поскольку мистер Карнеги писал домой часто и очень подробно, моя хозяйка имела заметное преимущество в том, что касалось новостей о путешествии «мальчиков» по Европе, и пользовалась им с удовольствием.
— Позвольте мне зачитать вам отрывок из последнего письма от Эндры.
Миссис Вандеворт не смогла сдержать вздох — то ли досады, то ли покорности судьбе, я так и не поняла.
— Конечно, читайте, — сказала она. — Я всегда рада любым новостям о наших сыновьях.
Миссис Карнеги тихонько откашлялась и объявила:
— Я сразу же перехожу к самому интересному… Да, вот оно.
Когда стоишь на горе Везувий в дымке раннего утреннего тумана и смотришь вниз
