Горничная Карнеги - Мари Бенедикт
— Эндра!
Мы оба застыли.
— Эндра! — Голос стал громче. — Что ты делаешь рядом с кухней?
Его мать. Моя хозяйка. Мгновение, заключавшее в себе столько невероятных возможностей, было упущено.
Глава двадцать пятая
4 ноября 1865 года
Питсбург, штат Пенсильвания
Я всегда думала, что нет ничего более блеклого и унылого, чем ирландская зима. Хмурое серое небо без намека на проблески солнца. Голые ветки деревьев тянутся к этому беспросветному небу. Непрестанные холода и промозглая сырость, от которых не спасает никакое тепло от камина. Но я ошибалась. Нет ничего хуже начала питсбургской зимы после отъезда мистера Карнеги.
Не то чтобы эта зима оказалась суровее предыдущей. Хрустящие морозы, пронзительный ветер и черный от заводской копоти снег — городской смог доходил даже до дальних предместий — были точно такими же, как и в мою первую зиму в Питсбурге. Единственное отличие — отсутствие мистера Карнеги. Только когда он уехал в Европу, я по-настоящему поняла, сколько надежды и света он дарил мне одним своим существованием, даже когда прекратились наши тайные встречи в парке.
Без него моя жизнь превратилась в бесконечную рутинную службу у строгой, требовательной хозяйки, чей характер стал еще тяжелее с приходом зимы.
Лишившись обожаемого Эндры, единственного человека на свете, который мог смягчить ее суровый нрав, миссис Карнеги правила в доме железной рукой и с той же тщательностью и непреклонностью контролировала деловые вопросы семьи. Хотя старший мистер Карнеги оставил младшему брату подробные, четкие инструкции по управлению семейными предприятиями и инвестициями, миссис Карнеги упорно настаивала на том, чтобы вести все дела совместно с ним в качестве соправительницы.
Теперь я сопровождала хозяйку уже не на утренних визитах и послеобеденных дамских чаепитиях с вистом в Хоумвуде, а в разъездах по питсбургским конторам Карнеги. Я всегда находилась рядом с ней на деловых совещаниях по вопросам, связанным с деятельностью «Сайклопс айрон», «Айрон фордж», «Юнион телеграф», «Лохиэль айрон», «Кистоун бридж», «Централь транспортейшн», «Колумбия ол», «Пионер кэул», «Адамс экспресс» и многих других строительных, горнодобывающих, железнодорожных и металлургических предприятий, чьими акциями владели Карнеги. На совещаниях миссис Карнеги лишь молча слушала и не высказывала своего мнения — в присутствии посторонних она умело поддерживала впечатление, что младший мистер Карнеги самостоятельно управлял делами, — но дома, наедине с сыном, ее сила характера и интеллект раскрывались в полной мере. Она ожила в этой новой для себя роли, и я окончательно поняла, сколь потрясающе умна эта женщина. Кроме того, я много узнала о промышленности, действующей в Америке по окончании Гражданской войны.
Отсутствие старшего мистера Карнеги не только способствовало проявлению поразительных деловых качеств моей хозяйки, но и позволило ее младшему сыну в какой-то степени выйти из подчиненной роли. Я не раз слышала, как он возражал указаниям матери в беседах с глазу на глаз. И хотя изначально именно мать подтолкнула его к ухаживаниям за мисс Люси Коулман — все ради блага семьи Карнеги, — теперь младший мистер Карнеги добивался ее руки уже по личным причинам. Они составляли прекрасную пару, и даже со стороны было видно, что эти двое питали друг к другу симпатию и искренний интерес. Совместные семейные ужины Карнеги и Коулманов происходили все чаще и чаще, и я с удовольствием наблюдала, как он проявлял внимание к девушке явно не по принуждению, а по собственному желанию.
В действительности старший мистер Карнеги, хотя и находился в отъезде, никогда не отсутствовал дома полностью. Несколько раз в неделю в «Ясный луг» приходили длинные письма с экзотическими штемпелями на конвертах. Миссис Карнеги и ее младший сын взяли в привычку читать их друг другу вслух после обеда. Моя хозяйка упивалась подробными описаниями путешествия на самом новом и самом быстром трансатлантическом корабле под названием «Шотландия» и смеялась над рассказами старшего сына о поездке в родной Данфермлин, город его детства, который после Америки показался ему «совсем крошечным», — в первую свою ночь там он не спал до утра, распевая шотландские песни в компании родственников. Ее интересовала любая подробность, любой его отзыв о европейских музеях и театрах, концертных залах, ресторанах и архитектурных красотах. Ее сын становился истинным джентльменом, и она, очень скучая по нему, радовалась тому положению, которое он приобрел в этой честно заслуженной поездке, и даже хвасталась им перед хоумвудскими подругами.
Однако мне письма мистера Карнеги не приносили утешения. Наоборот, лишь ухудшали мое настроение. Рассказы о его веселых приключениях, его удивительные впечатления в компании друзей делали мое собственное положение еще более удручающим. И вовсе не потому, что я завидовала. Просто в такие минуты мои чувства к нему вспыхивали с новой силой, как бы я ни старалась подавить их в себе.
* * *
— Ты слушаешь, Том? — раздраженно спросила моя хозяйка.
Младший мистер Карнеги неохотно закрыл газету, которой наслаждался у ревущего камина, положил ее к себе на колени и изобразил внимание. Я догадывалась, что его не особенно интересовали эти «путевые заметки», поскольку он регулярно получал от старшего брата отдельные письма с требованиями присылать отчеты о состоянии семейного бизнеса и различными указаниями по каждому конкретному предприятию. Томас Карнеги считал себя человеком, способным принимать самостоятельные решения, и часто не соглашался с твердым намерением брата постоянно реинвестировать принадлежащий семье капитал. Окажись он сам во главе всех предприятий, не раз сетовал молодой хозяин в беседах с матерью, он вел бы дела осторожнее, применяя более консервативный подход: хранил бы часть денег в надежном банке и выплачивал бы накопившиеся долги. Впрочем, он неукоснительно выполнял все распоряжения старшего мистера Карнеги, утверждавшего, что послевоенный период — самое подходящее время для агрессивного инвестирования, потому что потребность в металлах и железных дорогах наверняка будет расти. При всей своей юношеской браваде младший мистер Карнеги никогда не осмелился бы бросить вызов брату.
— Я весь внимание, мама, — ответил он.
Миссис Карнеги подозрительно прищурилась.
— Уж не сарказм ли мне слышится в твоем голосе, Том?
Младший мистер Карнеги уронил газету на пол и сложил руки на коленях.
— Конечно, нет. Я тебя слушаю, мама.
— Вот и славно, — с победной улыбкой проговорила она и начала читать вслух.
Дорогие мама и Том!
Сегодня воскресенье, а значит, день литературных трудов, как мы его окрестили. Как вы уже знаете, моя задача — вести подробный дневник путешествий в форме длинных писем домой, и я надеюсь, что стараюсь не зря и вы читаете их с
